Плутоний для Фиделя. Турецкий гром, карибское эхо - Анна Гранатова

Поэтому, как только небо над Флоридой развеялось и установилась относительно ясная погода, разведывательные полеты были возобновлены. Самолет У-2, ведомый рукой Ричарда Хейзера, вырулил на знакомую траекторию. Слева остался маленький скалистый, заросший буйным тропическим кустарником с жесткими листьями, напоминающий при взгляде из иллюминатора изумрудную пуговицу островок Ки-Уэст. Американцы назвали зеленый островок символично, Key West, значит, «Ключ к Западу» или «ворота на запад». Остров Ки-Уэст находится примерно посредине Флоридского пролива, между Майами и Гаваной. Именно здесь незадолго до Кубинской революции, провозгласившей победу армии Фиделя Кастро над режимом Фульхенсио Батисты, американский писатель и любитель морской рыбалки Эрнест Хемингуэй познакомился с будущим капитаном своего катера «Пилар», загорелым кубинцем Григорио Фуэнтесом Бетанкуром. Полуграмотный рыбак из кубинского Кохимара спас жизнь будущего нобелевского лауреата, когда разбитая штормом яхта Хемингуэя терпела бедствие. Кубинцы в то время ходили настороже, боялись провокаций, боялись янки, боялись жандармов Батисты, которые пачками бросали невинных в тюрьмы, боялись и повстанцев Фиделя: и среди них были свои лазутчики. Взбудораженный народ жил в постоянном страхе за жизнь. Но рыбак Григорио Бетанкур не думал о политике, сворачивая снасти и спасая бородатого незнакомца, на своем маленьком пропахшем рыбой и водорослями катере перевозя его на сушу. «Морской закон и характер кубинца! — сказал по-испански Григорио. — Мы обязаны помогать всякому, кто терпит бедствие в океане, вдали от берега, не разбирая, друг это или враг». После этого Хемингуэй записал в своем дневнике: «Ки-Уэст, «ключ к Западу», самое прекрасное место на земле». Писатель эпизодически жил здесь и на самой Кубе порядка тридцати лет. Любопытно, что одним из символов Кубы, изображенным на государственном гербе, является ключ.

Всего за час самолет преодолевает расстояние от Флориды до кубинского побережья. За этот час эпатажная держава с неутоленными политическими амбициями, кричащими витринами супермаркетов, неоновой рекламой пафосных казино, клубов, ресторанов вдруг стала незримой и неосязаемой. Всего час перелета над укутанным в соленый шлейф тумана дремлющим морем, и позади остаются зеркальные зубья небоскребов престижных торговых центров, коронующие самовлюбленную, энергичную и рациональную нацию, сотканную из упрямых, пробивных, циничных эмигрантских династий.

Всего несколько минут требуется, чтобы оказаться в совершенно ином мире, где люди живут иначе и мыслят иначе, иными ценностями. Здесь не понимают, что ради мешка с деньгами можно убить человека и что деловая карьера эгоиста-одиночки может быть важнее семьи, в которой много детей и внуков. Большинство домов на Кубе не имеют ни тяжелых железных дверей, ни сигнализации, ни каменных заборов, а лишь легкие фанерные дверные коробки, низенькие деревянные частоколы, через которые легко перепрыгнет коза и пронырнет кошка, да примитивные замкищеколды из звонкого металла. Боевых собак тут нет, а желтые и рыжие поджарые дворовые псы ластятся к каждому, что к хозяину, что к чужаку — гостю. И никому из этой боевой, ходящей в будни и праздники в военной форме болотного цвета братии, не приходит в голову держать в домашних сейфах личное огнестрельное оружие, чтобы защитить себя от бандитов. Да и домашних сейфов нет. А улицы постоянно патрулируются.

Не требуется специального приглашения, чтобы зайти в дом соседа на чашечку ароматного кофе с тростниковым сахаром, сваренного на песке в специальном латунном кувшинчике. Позвони в любую соседскую дверь, и тебя почти наверняка угостят и кофе, и ромом с колой, и сладким зеленоватым коктейлем из тростника с дольками лайма, и шуршащим, как на весенней реке во время ледолома, льдом. Здесь принято дружить семьями, как если б у всех были общие родственники. Принято водить детей в один и тот же детский сад и школу и потом подолгу вечерами обсуждать с соседями, чему там учат и как воспитывают. А когда это наскучивает, включают на кассетном магнитофоне бодрую музыку и начинают танцевать румбу или сальсу, и когда танцующих становится больше, чем может вместить гостиная, улыбающаяся толпа кубинцев плавно перетекает на улицу и продолжает танцевать возле дома, прямо на асфальте. Мимо нее проезжают загорелые, обтянутые в яркие спортивные трико велосипедисты, шествуют нагруженные сумками прохожие. Некоторые на мгновение останавливаются, ставят сумки на асфальт, а затем рьяно вплетаются в своеобразный хоровод кубинской сальсы. И тогда жизнь нескольких кубинских семей сливается с жизнью улицы. Поэтому забудь об официальности, а просто подойди к двери и постучись…

Покрывшийся небесной влагой, как холодным потом, самолет У-2, опираясь на восходящие потоки воздуха, стремительно поднимался над белым и плотным, словно морские льдины, плавающие в небесном океане, фронтом облаков. Их серебристый панцирь накрывал синюю морскую бездну, как ледяная скорлупа, но вдали, где небесные айсберги начинали таять, в темной глубине проблескивали сквозь соленый туман желтые огни прожекторов Острова свободы. От напряженного управления штурвалом руки Хейзера в кожаных перчатках слегка занемели. Он думал о том, что вот еще один полет — рисковый и бессмысленный — в его жизни, над страной, нравы которой он не понимает и отторгает своим гордым американским сердцем. Что за радость в сальсе на улице, с соседями, ведь это не ужин в дорогом ресторане с голливудской звездой? Кто они, эти кубинцы, распевающие «Куба либре!», «Свободная Куба»? За что борются их революционные фанатики? Он не понимал, зачем этот крошечный островок посреди океана с его странной нацией понадобился большим, сильным и богатым Штатам. Но приказ есть приказ. На панели управления горели красными цифрами параметры навигации. Самолет приближался к вспыхивающему разноцветными искрами ожерелью береговых огней, заливу Гаваны.

На короткое время ночной передышки бурлящее чрево котла с клокочущими лозунгами революционной борьбы команданте Фиделя и товарища Че успокоилось и затихло. Гавана спала, спали города Матанзас, Ольгин, Кохимар. Зеленая ящерица-игуана острова Куба смежила веки. Шуршали сквозь сон остроконечными веерами финиковые и кокосовые пальмы, шелестели высохшими на солнце листьями кофейные и тростниковые плантации, простирающиеся до горизонта квадратами и ромбами цветов рыжей яшмы и болотного турмалина.

Куба. Это слово на местном наречии индейцев означает «земля». Остров Куба площадью в 105 тысяч квадратных километров — самый большой в Кубинском архипелаге, окруженный еще примерно тысячью мелких островков, самые мелкие из которых представляют собой просто скалу в море с пучком зелени. На территории Кубы помещаются десять островов размером с Ямайку и целая дюжина таких крошечных государств, как Пуэрто-Рико!

Кубинский архипелаг примыкает к границе субтропической зоны планеты. Бытует мнение, что само название Кубинскому острову дали аборигены племени тайно, которые занимались земледелием и говорили на одном из аравакских языков. Но то же самое слово — «земля!» — с восторгом выкрикивал и генуэзский мореход Христофор Колумб, изможденный многодневным плаванием по просторам Атлантики в поисках Индии. Американцы не любят эту историю, о ней вы не услышите в Штатах. В октябре 1492 года Колумб заметил на горизонте темную линию суши. Вожделенная «земля», на которую высадилась команда каравелл «Санта-Мария», «Пинта» и «Нинья» Колумба, оказалась Кубой.