Харламов. Легенда хоккея - Екатерина Мишаненкова

Любопытная деталь, которую в советское время, конечно, замалчивали, – на самом деле Валерий родился не после того, как его родители поженились, а за три месяца до официального заключения брака. Что поделать, Бегония была иностранкой, у нее даже не было вида на жительство, поэтому и замуж выйти она не могла. Потом эти формальности удалось уладить, но уже после рождения сына.

Впрочем, сами они себя считали мужем и женой, пусть и жили порознь – он на Соломенной сторожке, а она – в заводском общежитии на Тверской-Ямской улице. На собственную комнату им, пока они не были расписаны, естественно, даже рассчитывать не приходилось.

В ночь с 13 на 14 января, когда у Бегонии начались схватки, Борис был у нее в общежитии и сразу же вызвал заводскую машину «скорой помощи», которая забрала ее в роддом. Но доехать туда они не успели – роды оказались стремительными, и Валерий Харламов появился на свет прямо в автомобиле.

Борис Харламов оставил жену в роддоме, а сам забрал ее вещи и отправился домой. На дворе была ночь, метро не работало, но молодому отцу было не до таких мелочей. В результате его задержал милицейский патруль, которому показалось странным, что кто-то гуляет в четыре часа утра, в январе, с отсутствующим видом, да еще и с узелком в руках. А уж когда оказалось, что в узелке у молодого человека женская одежда, а вот документов нет (он в спешке забыл их дома), его задержали и препроводили в отделение до выяснения личности. Правда, надо сказать, Борис был этому даже рад, поскольку январский мороз уже помог ему несколько прийти в себя, и он сообразил, что где-нибудь погреться будет вовсе не лишним.

Сына они с Бегонией назвали Валерием, в честь Валерия Чкалова. Хотя некоторые биографы утверждают, что это имя было выбрано потому, что так звали младшего брата Бориса. Впрочем, одно другому не мешает, и он мог быть назван в честь обоих.

В 1949 году в семье Харламовых родился второй ребенок – девочка, которую назвали Татьяной.

Умение затронуть струны в человеке – талант, как говорили в старину, дар божий. Это относится к представителям любого вида исполнительского искусства; артистам, художникам, скульпторам, музыкантам. И, возьму на себя смелость утверждать, также относится к спортсменам.

Здесь не место выяснять «что есть талант?». Но если бы мне предложили кратко сформулировать суть такого рода человеческого феномена, я бы предложил следующее определение: талантлив тот, кто трудное дело делает легко и непринужденно, наверное, нужна оговорка, что эта легкость внешняя, что за ней – огромный труд и огромные усилия, лишь внешне незаметные. Однако мы договорились не вдаваться в детали.

Так вот главная, на мой взгляд, черта хоккеиста Харламова, что он играл играючи. Раскованно, без каких-либо видимых усилий. Как летит птица. Порой признанных защитников он обходил так непринужденно, что могло показаться – опытный мастер решил побаловаться с детворой на дворовом катке. К слову сказать, защитники частенько в раздражении не прощали харламовской «пренебрежительности» к себе – тем, кто на первых ролях, достается не только слава, но и тернии. Правда, Валерий Харламов, не отличаясь богатырской статью, обид никому не прощал. Этот парень умел постоять за себя, когда соперник склонял к тому, что называют «грязной игрой». Но хотя смелость – достойное качество во всех его проявлениях, Харламов все-таки помнится не твердостью в жестких единоборствах, а творческой смелостью…

Он не боялся принять неожиданное решение там, где другой предпочел бы сыграть по стандарту, пусть правильному, рациональному, но стандарту. Его решения часто были остроумны, расцвечивали игру веселыми красками. Да он и вне площадки был остроумным и веселым. И у нас-то не все знали о его личных качествах, а тем более не знали зрители за океаном. Однако его всюду понимали и принимали, он везде быстро становился любимцем публики – настолько полно Харламов умел выразить себя в игре. Как один из знаков этого признания – его портрет в святая святых североамериканского профессионального хоккея – в Музее хоккейной славы в Торонто.

При всем при том его не следует считать баловнем спортивной судьбы. Стоит вспомнить, что поначалу он не пришелся ко двору в ЦСКА, был отправлен в периферийную команду, и не сразу убедили Тарасова вернуть воспитанника клуба в Москву. Считаю нужным упомянуть об этом лишь для того, чтобы подчеркнуть одаренность Харламова – истинный талант расцветает не только на богатой почве и не только в благоприятную погоду.

Почему я стал хоккеистом? Признаться, прежде я об этом особенно не задумывался. Но вот однажды меня попросили рассказать, как пришла любовь к хоккею, и я… я не смог ответить на этот вопрос. Просто в детстве я много времени проводил на льду. А потом в один прекрасный день в моих руках оказалась клюшка.

Борис Харламов вспоминал: «Валерик родился очень слабым. Весил меньше трех килограммов, да и откуда было ждать богатыря при тогдашнем-то карточном питании. Обмывал я, как водится, ножки с ребятами в общежитии. Жили мы в ту пору с женой Бегонитой в четвертушке большой комнаты, отгороженной от других семей фанерной перегородкой…»

Вот так в одной комнате с еще тремя семьями и провела первые шесть лет семья Харламовых. А в 1954 году они наконец получили собственную комнату недалеко от станции метро «Аэропорт». Целых двадцать четыре метра – настоящие хоромы! Детей удалось устроить в заводские ясли, потом в детский сад. Ездили они и в пионерские лагеря «Коммунара», гостили у бабушки с дедушкой на Соломенной сторожке, в общем, жили не хуже других.

Валера рос живым веселым ребенком, играл в футбол, с семи лет стоял на коньках, но, увы, здоровье его как было, так и оставалось слабым. Он то и дело чем-то болел – к тринадцати годам у него за плечами уже были корь, скарлатина и даже ревматизм сердца. Но, конечно, он, как большинство детей, не относился к этому серьезно – подумаешь болезни, ерунда какая!

Мальчишкам, играющим в хоккей, тренирующимся регулярно, приходится нелегко. Это ведь очень непросто – совмещать занятия в первом, третьем или седьмом классе и напряженные тренировки, на которые нужно собираться и ранним утром и поздним вечером. Даже если занятия проходят два-три раза в неделю, даже если тренировка длится полтора-два часа, времени хоккей отнимает все-таки больше. Ибо сюда надо добавить и те часы, которые уходят на сборы, на дорогу.

Время для занятий в школе ЦСКА, как, впрочем, и в любой другой спортивной школе, далеко не всегда самое удобное. Команд много, и лед предоставляется строго по расписанию. Иногда днем, а иногда и ранним утром или поздним вечером.

Когда после выхода из госпиталя я тренировался иногда в одиночку и приходил на каток не только в то время, когда проводили свои занятия мои партнеры, но и утром, то видел мальчишек, которые без опоздания являлись во дворец ЦСКА настолько рано, чтобы уже в семь утра выйти на лед.