Синяя звезда - Галина Вайпер

– Спасибо… Ты добрая…

Уже в дверях меня догнала ее последняя фраза:

– Если захочется поговорить, приходи…

Чайник успел закипеть, я сыпанула в чашку кофе, выплеснула остатки коньяка в стакан, вытряхнув из бутылки все до последней капли. Коньяк был, конечно, не ахти, но иначе бы он и не завалялся. Тем не менее в желудке исправно потеплело, да и голове постепенно стало легче. Напряжение отошло в сторону, но не совсем, продолжало оставаться поблизости в надежде, что еще может понадобиться. Кофе, сигарета, еще сигарета, еще кофе…

Да сколько же можно, в гости, что ли, к кому-нибудь навязаться? Ага, а потом возвращаться домой, к этой, как ее… шубе. Уйти страшно, но вернуться будет еще страшнее. Надо же, до чего додумалась! Мне стало смешно, и тут заорал телефон.

– Мать, ну как ты? – голос Натальи казался намного более взволнованным, чем в прошлый раз. – Я тут посидела, подумала. Может, к тебе приехать? Или ты давай ко мне.

– Да нет, – усмехнулась я. – Все нормально, Наташ, не психуй. Статью сегодня нужно закончить, кровь из носу, ты же знаешь. Не поеду никуда. И ты сиди спокойно. Бывает, может, действительно старость аукается… Звякнуло в головушке, а я перепугалась.

– Ну, ты даешь! – осудила меня Наталья. – Звонит у тебя в голове, а руки у меня трясутся.

– Да ладно тебе, успокойся. Все хорошо, все в порядке.

– Да? – в голосе Натальи послышалось подозрение. – Ну, я попозже брякну еще, на всякий случай, ага?

– Угу… – я повесила трубку и задумалась.

Я никогда не верила в инопланетян и других зеленых человечков, потому что имею дурацкую привычку доверять только тому, что можно пощупать собственными руками. Интересно, станет ли владелец говорящей одежды распространяться об ее способностях? Скорее всего, нет – шанс угодить в психушку великоват.

Следовательно, вполне можно допустить, что я не одинока, что есть у меня собратья по несчастью. Вообще-то в такой ситуации предполагай себе все, что угодно, лишь бы крышу не снесло. Так, а вдруг мне действительно просто почудилось, что кофта со мной беседовала? Пойти, что ли, проверить? Если окажется, что примерещилось, сползаю, так и быть, в поликлинику, энцефалограмму под каким-нибудь благовидным предлогом сделаю.

А если нет? И она снова заговорит? Как проверить, ее речевые способности существуют на самом деле или только в моей несчастной голове? Или она может лишь со мной разговаривать, потому что ей собственный моральный кодекс позволяет общаться только с хозяевами? А с другими она вообще не желает говорить?

Какая, к черту, разница, разговаривает она со мной в действительности или только в моем воображении? Ничего, по большому счету, от этого не меняется. Я решительно подошла к раскрытой двери комнаты, посмотрела. Спокойно лежит, не шевелится. Тихо окликнула ее:

– Шуба…

– Да?

Говорит, в отчаянии констатировала я, разговаривает! Да еще и таким глубоким, выразительным голосом. Мне осталось только вздохнуть.

– Почему тебя так зовут?

– Нравится мне это имя, – в ее низком голосе явственно послышалась улыбка. – Да я и мохнатая, как настоящая шуба.

– А откуда ты слова знаешь? – осторожно поинтересовалась я.

– Из этой, как ее… ноосферы, наверное, – предположила Шуба. – А может, из твоей головы, голубушка.

– Ты что, можешь читать мои мысли? – возмутилась я, только этого мне еще и не хватало.

– Мысли не могу, – возразила Шуба. – Что-то другое, трудно сформулировать, что именно. Может, образы, может, желания…

Мне показалось, что она пожала плечами. Я снова вздрогнула и недоверчиво спросила:

– А двигаться ты можешь?

– Нет, – отрешенно заметила она, – не могу.

От сердца сразу отлегло. Раз так… Раз она не может шевелиться… А вдруг врет? Как подползет ночью! Меня затрясло от страха, живот свело судорогой. Шуба спокойно продолжала:

– Я могу лишь разговаривать.

– Только со мной или с другими тоже?

– С другими – нет. Кроме тебя, меня никто не может услышать.

Шансы угодить в дурдом вроде начали снижаться. Или все-таки повышаться? Я сделала глубокий вдох:

– Все равно я тебя боюсь…

– А чего меня бояться? – невозмутимо заявила Шуба. – Я способна только говорить и больше ничего. Разве ты сама с собой не разговариваешь?

– Так, то с собой, – возразила я.

– Никакой разницы не вижу, – голос Шубы стал бесстрастным.

– Тогда я подумаю, – пообещала я, отправляясь на кухню за новой сигаретой.

Сигареты в меня больше не лезли, прикурив, пришлось сразу воткнуть проклятую мерзость в пепельницу.

Что делать? Ничего я так и не выяснила. И мохнатая тварь совершенно права. Какая разница, если она говорит только со мной, а не с другими? Может, у меня такой специальный бзик нечаянно образовался? Микроскопический тромбик застрял в капиллярчике, и вот вам, готово. И вовсе не она со мной говорит, а я с ней. Так что же делать?

Организм расслабился и заявил, что пора прекращать маяться дурью, следует немедленно браться за статью, если я не хочу, чтобы шеф откусил мне завтра голову. Между прочим, откусит, как пить дать, если не принесу ему текст, хотя бы в более-менее приближенном к готовности виде.

– Может, больничный? – предположил слабовольный организм.

– Уйди, бездельник, – ответила я, храбро направляясь к письменному столу мимо Шубы.

Она не произнесла ни слова. И то ладно, подумала я, включила компьютер, поставила музыку и рухнула на стул. Когда за окном начало темнеть, механически нажала на кнопку настольной лампы, намертво забыв про существование в природе говорящей одежды. Выбираясь из-под вороха бумаг ближе к полуночи, я сообразила, что статья почти готова, можно уверенно появляться перед шефом с честным взглядом ответственного человека и надежного сотрудника.

Расправив затекшую спину, потянулась, потрясла руками… и вспомнила. Решительным шагом подошла к ней, бесстрашно натянула на себя. Ни звука. Так, хорошо…

– Шуба…

– Да?

– Да, – ответила я, кутаясь в теплый воротник. – Что поделаешь, хоть ты и говорящая, но очень теплая. И ты права, не все ли равно, разговариваю я с тобой или с собой? На улице-то хоть будешь молчать?

– Наверное, – она хихикнула. – Если симпатичных пиджаков поблизости не окажется. Тут я за себя не ручаюсь.

В общем, после ужина, если таковым можно считать очередную сигарету, я завалилась в Шубе на диван перед телевизором, посмотреть новости. Пригревшись в ее тепле, не заметила, как задремала, постепенно все глубже погружаясь в сон. Где-то на краю сознания долго надрывался телефон, но мне уже все было безразлично.