Креативщик - Анна Борисова

«Ты уже когда-нибудь застревала?»

«Вы чего? Я бы с ума сошла! Мне иногда снится, что я в лифте зависла. Одна или, еще хуже, с каким-нибудь уродом — это вообще караул. И обязательно свет гаснет. Я ору во сне — тыща децибел. Мама прибегает, а я сижу вся такая, слюни текут, слезы капают. Очуметь!»

Девочка коротко рассмеялась, стряхнув со лба русую челку.

Старичок прищурился, замигал, блеклые глазки сверкнули. Он прислонился к стенке, и в тот же миг кабина вдруг остановилась.

Свет мигнул, погас.

Бедная девочка перепугалась так, что даже не закричала. Громко втянула воздух и, парализованная ужасом, не смогла выдохнуть.

«Надо же, сглазила, — раздался в темноте спокойный голос. — Видишь, ничего особенно страшного. Мы не падаем, мы просто застряли. Я с тобой. Бояться нечего. Сейчас снова поедем».

«Ха-а-а… Ха-а-а», — судорожно сипела девочка, не в силах произнести ни слова.

«Ну-ну, спокойней. Ты где? Дай руку, не бойся».

Она вцепилась в него, старик крякнул.

«Полегче, ты мне пальцы сломаешь. Знаешь ли ты, что страх — самый мощный из биопсихических стимуляторов? Под его воздействием мышечная функция может усиливаться в восемь раз».

«Дедушка! — пискнула девочка. — Выпустите меня отсюда! Пожалуйста, миленький!»

«Ну как я тебя выпущу? Я же не лифтер. Но ты успокойся. Сейчас мы вызовем диспетчера. У тебя есть мобильный?»

«Есть…»

«Доставай».

«Точно! Я маме позвоню! — Стуча зубами, девочка достала телефон и вскрикнула. — Не работает! Ни одной пипочки!»

«Конечно, не работает. Мы в стальном ящике. Сигнал не проходит. Но это ничего. Ты просто посвети, я найду, где тут кнопка вызова…»

Голубоватый свет закачался — рука девочки ходила ходуном.

«Ага, вот… Диспетчер!»

Ответили сразу.

«Слушаю».

«Это дом 24, корпус 1, второй под…»

«Тетенька! — заорала девочка, прижавшись губами к самому щитку. — Мы застряли! Миленькая! Дорогая! Скорей, пожалуйста!»

«От микрофона подальше. Не слышу ничего».

«Погоди… — Старик мягко отодвинул девочку. — Это вторая парадная. Тут школьница нервничает. На уроки опаздывает. Можно как-нибудь побыстрее нас вызволить?»

«Питание в шахте вырубилось. Не только во втором подъезде, во всех. Сейчас аварийную вызову. Ждите».

«Сколько ждать?! Я тут сдохну у вас! Хоть свет включите!»

Но сколько девочка ни кричала, ответа не было. Наверное, диспетчерша объяснялась с другими застрявшими. А может, просто отключилась, чтоб не надоедали, — все равно ничего не сделаешь, пока не прибудет мастер.

«Не трясись ты так. — Старик нашел в темноте острое плечо, легонько по нему похлопал. — Давай разговаривать. Легче будет».

«Я… не… могу, — с истерическим подвизгиванием ответил голосок. Но через несколько секунд девочка сама попросила. — Не молчите, а? Пожалуйста! Дедушка, говорите что-нибудь. Я слушать буду».

«Не только слушать, но и слушаться. Договорились?»

«Ага».

«Тебя пугает темнота. А ты зажмурься, да еще прикрой лицо ладонями. Представь себе, что тут светло, просто ты смотреть не хочешь… Ну как, стало полегче?»

«…Немножко… Я вас никогда не видела. Вы в нашем подъезде живете или в гостях были?»

«Кто ходит в гости рано утром? Я из 76-й квартиры».

«Это на девятом? Я думала, там никто не живет».

«Никто и не живет. Я эту квартиру год как купил, а выбрался сюда в первый раз. Так и стоит пустая, почти без мебели. Я вообще-то живу в Москве, но сам родом питерский. Когда-то на месте этой девятиэтажки стоял дом моих родителей. В шестидесятые снесли. Тут все так изменилось. А все равно тянет. Как говорится, к истокам. Вот и купил, хе-хе, недвижимость…»

Говорил он уютно, размеренно. Наверное, хотел, чтобы подружка по несчастью успокоилась. До этого пока было далеко, зубы у девочки так и клацали, но она очень старалась не сорваться.

«Говорят, у пенсионеров денег нет. А вы вон квартиру купили. Просто, чтоб оттянуться. Здорово».

«Я не пенсионер, — с обидой сказал старичок. — Я на телевидении работаю».

Это ее заинтересовало, даже трястись перестала.

«Реально? Очуметь! — Потом подумала и предположила. — Наверно, на канале «Культура». Его бабушка смотрит».

«С чего ты взяла, что я работаю на «Культуре»?

«Там все старые».

Он еще больше обиделся.

«Не такой уж я старый. Просто с утра плохо выгляжу. Ты бы на меня вечером посмотрела. И вообще старость — понятие относительное. Я когда в твоем возрасте был… Тебе двенадцать с половиной?»

«Точно, — поразилась она. — Вы откуда знаете?»

«Когда мне было двенадцать с половиной, мне и тридцатилетние казались пожилыми».

«А то нет?»

Старик, который не хотел, чтобы его считали старым, вздохнул и не стал развивать тему.

«Что вы молчите? — сразу запаниковала девочка. — Вы тут? Дедушка!!!»

«Что ты орешь? Куда я денусь?».

«Тогда не молчите. Вы на телевидении кем работаете? Я вас никогда не видела. Инженер, наверно?»

«Нет. Я креативщик. Есть такая специальность. Видела, в титрах пишут «Автор оригинальной идеи»? Это про нас. Креативщики — это люди, которые придумывают новые проекты. Шоу всякие, викторины, темы сериалов. В общем, всё новое, чего раньше не было».

«Здорово. А платят хорошо?»

«Если идея хорошая, хорошо. Если плохая, ничего не платят».

«Неужели никого помоложе не нашлось новое придумывать?» — спросила девочка. Воспитание у нее все-таки было из рук вон.

«Сколько угодно. Но у молодых голова хуже работает. У них мозги бабл-гамом надуты. Привыкли на заграницу оглядываться. Ничего оригинального придумать не могут. Все наши шоу покупные. Так сказать, с иностранным акцентом. А мы, старые волки, чужим умом жить не привыкли. Нас учили, что пароход изобрел Кулибин, самолет — Можайский, а радио — Попов. Всегда и во всем приоритет должен быть наш. Поэтому к моим идеям начальство прислушивается, не могу пожаловаться».

«А вы какие шоу придумываете? Реалити?»

«В том числе. Но не такие, какие сейчас крутят. Они все как построены? Найти слабое звено, выдавить кого-нибудь из жизни. Гадость это. Учат молодое поколение быть дворняжками. Как, знаешь, в своре бродячих собак. Кто самый слабый, на того все и кидаются. Вот у меня сейчас проект запускается, там все по-другому. В душ и в спальню подглядывать не лезут, слабых не дожимают. Развивают в человеке лучшее, что в нем есть, а не худшее».