Болезненный - Ekaterina Husser

понимаем:

Это родина, это мой дом,

И совсем, навсегда, забываем

Что уже для тебя сотый он.

Прогорает и тухнет твой корень,

Твой исток высыхает внутри,

Ты над этим подумай же, парень,

Ты девчонка в себя загляни.

Разве здесь ты гуляла по рынку?

Здешних ли ты гоняла стрекоз?

В этом поле теряла косынку,

Убегая от молний и гроз?

Нет. Не здесь. И от этого грустно,

Что туда не вернёшься опять,

Да оно и не нужно, там пусто.

И сначала уже не начать.

2012г

Осень

Кинжалом осень прорезала

Оранжевым листом искря,

Тебя в тот миг я провожала

В последний путь до декабря.

До декабря, что будет вьюжным,

Что будет сердце мне щипать,

До декабря, что будет нужным,

Что бы все смыслы осознать.

Что бы понять как воздух едок,

Что бы понять уродство дня,

Что бы к виску штук сто гашеток,

Но только б в ночь не без тебя.

И я не знаю, где ты сломлен,

Я у могилы не стою,

Твой сын с тобой не познакомлен,

Но осень ту боготворю…

2011г

Памяти тех, кто ушёл на войну

Вы уходили на рассвете,

Вы так спешили на войну,

Вас провожали с грустью дети,

Стирая с глаз жены слезу.

Вы обещали возвратиться,

Вы были смелыми внутри,

С захватчиком хотели биться,

Чтоб Родину от зла спасти.

И в вас уверенности груда,

В вас сила, правда и любовь,

И ярость, взявшись ниоткуда

Разит врага и вновь, и вновь!

Ведь не бывало и минуты

На мысль, что кончится ваш бой,

Но эти пули пресловуты…

Победа! Но, какой ценой?

Вы здесь лежите бездыханно,

Едва присыпаны землёй.

И подвиг замелькал обманно.

А был ли путь у вас иной?

Далёкий вождь сложил дорогу

Из неокрепшего ума-

Не отвечать же перед Богом,

Ему не светит Колыма.

Играя в тёмную так мерзко,

Сгубивши тысячи имён,

Я заявляю, может, дерзко,

Что виноват здесь только он.

Но, ничего мне не исправить

Вода времён тех утекла,

Но я веками буду славить

Тех, кто мне небо спас тогда…

2015г

Система

Ко мне малыш мой подходил

И вот спросила кроха:

«Я немец, ты мне говорил.

А это очень плохо?»

Очки слегка я опустил,

Прислушался к ребёнку,

А он мне снова повторил

Учительскую сценку.

Дитя я крепко приобнял,

Качая головою,

И в лоб его поцеловал,

Любуясь простотою.

Он чист и светел, он малыш,

А что тогда ты школа?

Что же за знания вручишь?

Игра на грани фола.

Я удивляюсь? Может быть.

Меня пугает время.

Двадцатый год пытался плыть,

Век два один. Система.

Смеркалось. Всё сижу

Смеркалось. Всё сижу. Пишу.

Из комнаты соседней слышу,

Как в форточку стремится звук

Шуршащий, скрежет через грыжу.

Асфальт тихонько трепетал,

Он ожидал, встречал и охал,

И вот сигнал он нам послал,

И вот настала суматоха.

Ну, что за звук, за скрип противный

И почему в моих ушах?

Иду к глазку, лишь инстинктивно,

Но чувствую врага в стенах.

Он тоже ощущений полон,

Ведь по нему скользит мой взор,

Но всё стучит. Не ищет вора.

Соседа ищет сей дозор.

Тихоня. Верующий. Опасен.

Он в список занесён рукой,

Но не божественно прекрасной,

А мерзкой и банально злой.

И этот стук всё отзывает

Мой пульс, что в собственном соку

По телу кровь бегом гоняет,

И я за дверью начеку.

Уводят. Я спешу на кухню,

Но из-за шторы лишь смотрю,

И знаю, что в час по полудню

Я в булочную не пойду.

И ни сегодня, и ни завтра,

Ни через год, ни через два.

ХЛЕБ, что я ел всегда на завтрак

Мне ненавистен. На века.

Намедни

Намедни. В газетёнке старой

Нашла статью — ты в орденах!

Народ российский за хибарой

Из-за угла глядел в слезах.

Не верится. И даже дико

Мне представлять зазнобой дня

Такое чертовское лихо,

Что мы пугались, как дитя!

О, да, сейчас всё изменилось,

Мы помним только твою кровь,

В которой жизнь твоя катилась

Вдоль грубых, черствых берегов.

Ты рухнул оземь очень громко,

Но, то был просто лживый звук,

Вокруг осталась только кромка

Внутри песок и рой гадюк.

Они ползли скрепя по свету,

Но, их давили сапогом,

Кожу срезали со скелета,

Мясо готовили с вином.

Они же были бесполезны

И непригодны ни к чему,

Вот и остались безызвестны,

Как стая змей в черном лугу.

А твоё имя сторонятся

И ненавидят из-за бед.

Услышав, люди только злятся,

Искоренить пытаясь, след.

Оно скукожилось, иссякло,

Погрязло в адовых грехах,

Потом как труп оно обмякло

И превратилось в мерзкий прах.

И эту пыль смешали с грязью,

А где? Не помнит даже червь,

Ты стал никем в миг, в одночасье,

Сломалась всё же твоя ветвь.

А я смотрю вокруг и вижу:

Не рухнула. Страна жива.

А я стою и чётко слышу

Наших детей. Их голоса.

2016г

Суть

И бряцал ты всё сапогом.

Своею трусостью пугая

Весь мир, что замкнутый кругом

Глядел в тебя, лишь вопрошая.

Меня не слушал никогда,

От этого свалился в глупость.

Ведь не солдата ждёт Земля,

А воина. Прости за грубость.

Привыкнешь

Привыкнешь. Говорили люди.

Забудется твой гордый стан.

Зато отчизна не осудит.

Зачем тебе самообман?

Привыкнешь. Вот увидишь. Быстро.

Пока ломаются хребты,

Пока последний слышишь выстрел,

Пока затянут все винты.

Привыкнешь и потом не вспомнишь,

Что может жизнь другою быть,

Что может голос быть не скромным,

Но, лучше гроб-то сколотить.

Привыкнуть можно. Может нужно.

Но кто гарантию продаст,

Что раболепие послушно

Тебя покорно не предаст?

Привыкнешь. Мы же здесь с тобою.

Освоимся. Чего тужить?

Таким путём, такой судьбою

Придётся жизнь свою крестить.

Привыкнешь. Говорили люди.

А я качаю головой.

Ну нет, мои благие други,

Не той идёте вы тропой.

Не буду привыкать, не стану,

Я, словом, изобью врага,

Понадобиться — нож достану

И буду биться. Я крепка.

Нет, не привыкну.