Песнь экстаза - Лора Таласса

Я закатываю глаза.

– О, и еще: он будет там с друзьями.

Ну вот, а я уже размечталась вернуться домой пораньше.

– Ты хоть примерно знаешь, что нужно этой женщине? – недовольно бурчу я.

– Клиентка считает, что ее дядя, наш объект, злоупотребляет своим положением опекуна матери, то есть бабки нашей клиентки. Она подала на этого человека в суд, но хочет немного сэкономить на адвокатах и получить признание, так сказать, из первых рук.

Меня охватывает знакомое возбуждение, становится жарко, сердце бьется чаще. У меня появился шанс помочь пожилой даме и одновременно наказать человека, совершающего самое мерзкое из всех преступлений – того, кто пользуется беспомощностью члена своей семьи.

Темпер замечает румянец на моих щеках, и некоторое время пристально смотрит мне в лицо. Протягивает руку, но вспоминает, где и с кем находится. Бывают мгновения, когда даже она не находит в себе сил сопротивляться моим чарам.

Она резко отшатывается.

– Детка, ты настоящая извращенка, черт бы тебя побрал.

И это совершеннейшая правда.

– Рыбак рыбака видит издалека.

Темпер насмешливо фыркает.

– Можешь называть меня «Нечестивой Ведьмой Запада».

Но Темпер – вовсе не ведьма. Она существо гораздо более могущественное.

Подруга вынимает из кармана телефон и смотрит на экран.

– Вот черт, – недовольно бросает она. – Я бы охотно осталась с тобой поболтать, но мой следующий объект будет в кулинарии «У Луки» меньше чем через час. А сейчас как раз обеденный перерыв, и в городе такие пробки… Мне правда не хотелось бы при помощи колдовства расчищать себе дорогу на четыреста пятом шоссе, как Моисею, ведущему свой народ через Красное море. Со стороны подобные штучки выглядят подозрительно. – Она поднимается, запихивает телефон обратно в карман. – Когда Эли возвращается?

Эли – наемник, «охотник за головами»; иногда он работает на нас, иногда – на политию, правоохранительные органы мира сверхъестественных существ. Помимо всего прочего, Эли – мой бойфренд.

– Мне очень жаль, Темпер, но его не будет еще неделю. – Я сообщаю эту печальную новость довольно-таки легкомысленным тоном.

Но это же плохо и неправильно, скажете вы. Дурно радоваться тому, что твой бойфренд уехал, ты осталась одна и можешь свободно распоряжаться своим временем.

Наверное, точно так же неправильно говорить, что его любовь подавляет и душит меня. Я даже боюсь думать о том, что с нами будет дальше, и в глубине души считаю, что нам вообще не следовало начинать эти отношения.

Первое правило нашего сообщества: не встречаться с коллегами. Но однажды вечером, полгода назад, когда наша компания после работы отправилась в бар, я послала все к чертовой матери и нарушила это правило. А потом еще раз, и еще, и еще… пока в один прекрасный день не обнаружила, что у меня появился бойфренд. А я в тот момент вовсе не нуждалась в бойфренде.

– Тьфу ты, – расстроенно восклицает Темпер, откидывая голову назад и поднимая взгляд к потолку. Ее афроприческа при этом слегка колышется. – Всякий раз, когда Эли нет в городе, плохие парни принимаются за старое. – Она разворачивается к двери, бросает на меня прощальный взгляд и уходит.

Я некоторое время сижу, бессмысленно глядя на досье, потом открываю папку и начинаю читать.

В заказе нет ничего из ряда вон выходящего. Мне не придется ни особенно напрягаться, ни быть жестокой. Ничего такого, что заставило бы меня взяться за бутылку «Джонни Уокера», которую я держу на всякий случай в ящике рабочего стола. Но через какое-то время меня охватывает непреодолимое желание открыть ящик и все-таки налить себе виски.

В этом мире слишком много плохих людей.

Я непроизвольно начинаю постукивать по столу кончиками пальцев, и взгляд останавливается на браслете из ониксовых бусин в несколько рядов, поблескивающем на левой руке. Мне кажется, что каменные шарики не преломляют свет, а поглощают его.

Слишком много плохих людей, и слишком много такого, о чем следовало бы поскорее забыть.

Ровно в восемь вечера я вхожу в модный ресторан; в зале царит полумрак, на столиках, предназначенных для двоих, мерцают свечи. Судя по всему, «Фламенко» – то самое место, куда богатые люди приводят своих возлюбленных.

Я следую за официантом в отдельный кабинет, и мои каблуки негромко постукивают по деревянному полу.

Двадцать кусков. Чертова куча денег. Но я делаю это не ради вознаграждения. Нет, правда в том, что я знаток разного рода зависимостей, и эта – моя любимая.

Официант открывает передо мной дверь, и я вхожу внутрь.

За большим столом оживленно переговаривается группа людей. Дверь за мной закрывается с негромким щелчком, голоса затихают, и все смотрят на меня. Я стою на месте, не делая попыток приблизиться к столу. Взгляд останавливается на Микки Фьюге, лысеющем мужичке лет пятидесяти. Это мой объект.

Моя кожа начинает светиться, когда я позволяю живущей во мне сирене «всплыть на поверхность».

– Все вон.

Мой голос звучит мелодично, словно пение чудесного потустороннего создания. Он зачаровывает.

Гости стремительно поднимаются из-за стола; взгляды у всех остекленевшие, как у зомби.

В этом мое могущество, прекрасное и ужасное, могущество сирены. Способность заставлять людей по доброй воле – а также против воли – делать то, что я пожелаю, и верить в то, во что я приказываю верить.

Чары. Вообще-то, применение чар незаконно. Но мне, как вы понимаете, глубоко наплевать.

– Вечер прошел чудесно, – обращаюсь я к людям, которые проходят мимо меня. – Вы все хотели бы еще как-нибудь встретиться в этом ресторане. О, и еще одно: меня здесь не было.

Когда Микки проходит мимо, я беру его за локоть.

– А вы остаетесь.

Остальные уходят, а он останавливается, повинуясь моему голосу, словно муха, запутавшаяся в паутине. В его глазах на мгновение мелькает осмысленное выражение, и я вижу смятение и страх – это разум человека сопротивляется магии сирены. Но потом он полностью подчиняется.

– Давайте присядем. – Я веду его обратно к стулу, устраиваюсь рядом. – Когда мы закончим, вы сможете уйти.

Я чувствую, что от меня по-прежнему исходит магическое сияние, и моя сила нарастает с каждой секундой. Пальцы слегка подрагивают, но я усилием воли подавляю свои страсти – сексуальное желание и склонность к насилию. Можете представить меня кем-то вроде современных Джекила и Хайда. Большую часть времени я просто частный детектив Калли. Но когда возникает необходимость воспользоваться тайным могуществом, просыпается мое второе «я». Сирена – это монстр, который живет внутри меня; она хочет брать, и брать, и брать. Сеять хаос, разрушать, наслаждаться страхом и похотью жертвы. Я бы ни за что не призналась в этом публично, но контролировать сирену весьма непросто.