Проданная зверю - Анна Владимирова

Только зверь позади вдруг втянул резко воздух и задержал дыхание. Я замерла следом, а когда он коснулся носом виска и повел им по шее, задрожала.

Мозг продолжал тонуть в тумане. Я пыталась «протрезветь», кусая губы под его ладонью, но ни черта не выходило. Казалось, что пахло уже совсем не кровью… чем-то пряным, обжигающим, будоражащим нервы и согревающим тело. Чувствовала себя пьяной. Когда рука мужчины вдруг вцепилась в бедро и вжала в его напряженный пах, я сдавленно вскрикнула в его ладонь. Шею тут же едва терпимо обожгло, и ноги подкосились.

Он меня укусил!

Я уперлась руками в двери, царапая ее ногтями и дурея от того, что происходило потом — казалось, я схожу с ума…

Зверь касался моей шеи языком.

Шершавым, цепляющим каждую пору, и от его движений внизу живота сжималось все сильнее. Тело подчинялось ему, будто марионетка кукловоду, и когда мужчина задрал халат до пупка, я лишь мотнула головой, но возразить не смогла. Меня будто отключили от разума, да и тот разметало от страха чуть ли не в пыль. Где-то на задворках сознания его остатки били тревогу, что нужно бежать, вырываться, бороться, но эти вопли были похожи на далекое неясное эхо. А вот режущий звук расстегиваемой молнии джинсов ударил по измотанным нервам, будто молотком.

— Нет, — прошептала из последних сил, но рвануться не получилось.

— Да, Теа, — прорычал зверь мне на ухо, — да, мать твою…

Он рванул халат, пробрался под лифчик и сжал мою грудь. Его царапающий шепот пустил волну мурашек по телу, и с губ сорвался стон. Рука больше не закрывала рот — он опустил ее вниз и рванулся в трусы. Вместо того чтобы крикнуть, я застонала, откидываясь затылком на его плечо. Грудь будто сама толкнулась ему в ладонь, и он сжал одну из вершинок, одновременно врываясь пальцами между ног.

Как описать это все? С каких пор техническая подсобка вела в мою персональную нирвану? Что со мной сделал этот зверь? Отравил укусом?

Только телу ответы на эти вопросы были неинтересны. Я выгнулась, выпрашивая большего, и он не заставил этого большего ждать…

Когда низ живота пронзило болью, я даже обрадовалась, надеясь, что, может, это поможет опомниться, но стоило мужчине втиснуть свой член рывком до предела, застонала, сдаваясь. Я не могла ему сопротивляться. Этот яд, вероятно, подчинял, заставляя чувствовать то, чего на самом деле нет — дикое удовольствие и острое возбуждение. Его хриплый стон только подстегнул безумие, и я сама качнулась на его члене вверх и вниз, насколько это было возможно в его тесной хватке. Мужчина одобрительно заурчал, впиваясь в кожу когтями, и я принимала это как само собой разумеющееся. С каждым его движением меня подчиняло все больше, а по телу жгучей пульсацией растекалось концентрированное удовольствие. Я хотела этого зверя так, как не хотела никогда и никого, извивалась и стонала от его движений.

Он двигался все быстрее и резче, заставляя сходить с ума от всего того фейерверка чувств и эмоций, которые раскрывались в теле. Даже не сомневалась — сейчас сдохну. Не может человек выдержать секс со зверем! Вот уже грудную клетку ошпарило, бедра свело резкой судорогой, и незнакомое пугающее предвкушение, что вот-вот скрутит узлом, запульсировало между ног. Я застонала и вскрикнула, когда по телу прошла судорога и задрожала в месте нашего с ним слияния, будто меня замкнуло. Хотелось выдраться и очнуться, только он не позволял, продолжая жестко двигаться к своей разрядке. Рука зверя вернулась на горло, вторая сжалась на бедре…

Мне показалось, я кончила во второй раз вместе с ним. Меня трясло, ноги подгибались, пока он хрипло рычал мне в шею, вздрагивая. Когда наша агония пошла на спад, по щекам покатились слезы, только зверю было плевать. Он сжал пальцы на моем горле и зарычал мне в ухо:

— Никакой экстренной контрацепции и обращения в полицию, поняла?! Покажешься им — упекут в такое место, откуда уже не вернешься. ЯСНО?! — От его резкого требования я попыталась дернуться, но он только вжал в себя сильнее, напоминая, что все еще во мне. — Тебе ясно? — потребовал. Я судорожно закивала. — Камер в коридоре нет, — продолжал он, — скажешь, чуть не задушил и сбежал.

Я только кивала, как заведенная — все что угодно, лишь бы оставил в покое!

— Умница, — похвалил глухо и неожиданно добавил: — И запомни: ты теперь моя. Ляжешь под кого-то другого — убью.

Он не стал больше ждать. Вышел из меня, застегнул молнию на джинсах и оправил халат — будто это могло скрыть то, что он со мной сделал! Ему пришлось осторожно открыть двери и, убедившись, что в коридоре тихо, выйти вместе со мной. Тусклое освещение в первые секунды ослепило, и я заморгала, вытирая слезы. А когда зрение вернулось, в коридоре уже было пусто…

Даже если бы мне и попался кто-то на пути до ординаторской, я бы не заметила. И тем более не смогла бы ничего объяснить. Я и сама себе не могла ничего объяснить! Все, что было нужно — убраться подальше, даже если ползком. Казалось, этот зверь разодрал меня в клочья внутри и снаружи. Болело все, разум метался в объяснениях случившегося и находил лишь один вариант — яд. Зверь укусил меня, запустив его в кровь, заставив ему отдаться. За что? Зачем? Он ведь собирался бежать и прятался не просто так — те типы с лестницы искали его… Решил развлечься, пока ждал подходящего момента?

— Тварь… какая же тварь…

По щекам, застилая глаза, текли слезы, пока я надевала штаны от спортивного костюма. Между ног саднило и стягивало, хотелось содрать его сперму с кожей! Вообще содрать всю кожу, лишь бы не чувствовать его приторно-пряный запах. Кажется, я сошла с ума, но казалось — меня окунули в ароматизатор для глинтвейна. Или нет — сутки мариновали в специях для дорогого вина! Дешевый ароматизатор так не пахнет.

Спрятав лицо в капюшоне спортивной кофты, я пробежала по коридорам незамеченной, а на улице вообще дала стрекоча. Нет бы вызвать такси, но мне хотелось сбросить адреналин, выжечь остатки пугающего помутнения из груди, потому что я все еще чувствовал мужчину так, будто он до сих пор был во мне. Неслась по темным улицам, силясь убежать…

Когда добралась до своего квартала, начало светать. Я уже полчаса шла быстрым шагом, поражаясь спокойствию, которое пришло на смену перевозбуждению. Не было страха, обиды, боли — чем там еще грозит жертвам насилие? Я была спокойна настолько, что это пугало до жути.

Когда ввалилась в безмолвствующую квартирку, в спальне что-то грохнуло, и под тусклый свет лампочки выполз Банни. В смешной пижаме кислотно-зеленого цвета, с торчащим ежиком светлых колос. Ну кто бы сейчас поверил, что это чудо — высокооплачиваемая востребованная модель?

— Бли-и-ин, сучка, меня чуть удар… Теа, твою мать!.. — Друг выкатил заспанные глаза, стоило мне снять толстовку

— Красивая? — оскалилась злобно и невозмутимо прошла в кухню. Кофта полетела в ведро, следом — штаны, потом майка… — Тащи аптечку, бинты, а я в душ, — и голышом прошлепала в санузел.