С моих слов записано верно - Андрей Сомов

удовлетворила… Титул, дарованный твоему предку за службу, не защитит от гнева Дворянина.

***

Воздушный кит летел над островом. Пар вырывался из ветроклапанов на боках огромного создания, плавно разворачивая неуклюжее тело. А под ним раскинулся Брондхол. Извилистые улочки, высокие башни и широкие проспекты сплетались в изумительном гобелене столицы, полном множества деталей. Незаметных. Неразличимых. Но Тауренсие мосты выделялись. Белоснежные линии паутиной расходились от парящего города. Шедевр зодчества простирался над небесной бездной и, подобно артериям, соединял все осколки Хофского архипелага.

С основания острова сорвался косяк искринок. Мелкие рыбешки, покрытые серебристой чешуей и со смазанным ореолом стремительных крыльев, – они толпами влетали в развешанные тут и там сети. Чуть дальше от берега дрейфовали небольшие лодки и шхуны. Утро набирало обороты.

К городу приближался «Флюгдерфант». Раздувались под напором ветра паруса. Рассекал редкие облака форштевень. Под деревянным днищем проносилась голубая пустота небес. Герб Хофского альянса – крылатый молот, раскалывающий гору – реял над судном.

На носу каравеллы стоял мужчина. Развевались русые волосы. Трепетал подол сутаны. Облокотившись о фальшборт и прищурив морозные глаза из-за встречного ветра, Бенедикт с интересом следил за приближением Филактового Колосса.

Огромная статуя изображала Леонарда фон Вальда. Великого канцлера. Создатели памятника облачили выточенного из зеленого камня монарха в ниспадающую каскадами мантию. В руках правитель сжимал Книгу Заветов. Грандиозный монумент висел в воздухе, прикованный массивными цепями к гранитным колоннам – чтобы не унесло ветром.

Последний раз Бенедикт бывал в столице еще ребенком. Прилетал сюда с отцом на какие-то заседания Рода. Вроде бы. Точно он не мог сказать – столько лет прошло. В воспоминаниях остались лишь пустая раковина холла, массивные двери, отгородившие его от родителя, и запах пыли. Ну и розги, конечно.

Тем временем они долетели до порта, и судно зависло над пирсами. Филактовые ядра обдало водой, остужая. Вздрогнув, корабль начал плавно спускаться. Ударили вниз струи пара, смягчая приземление, и плоское днище с негромким стуком ударилось о бетон пристани.

Легкий бриз поприветствовал прибывших, ласково потрепав их волосы и взметнув салют из листьев. Город же поздоровался запахами рыбы и помоев.

Бенедикт потянулся ко внутреннему карману. Тихо звякнула цепочка, клацнула крышка – он бросил быстрый взгляд на циферблат. Прилетели как раз вовремя.

Карманные часы. Новая игрушка из Техдома. Очень полезная, но безумно дорогая. Впрочем, это относилось ко всем творениям моэнов. Новинка стоила куда больше, чем мог себе позволить рядовой священник.

Спустившись по трапу, церковник прошел к уже ожидавшему его кэбу.

– Твердыня инквизиции, – на всякий случай Бенедикт уточнил наверняка уже известный извозчику адрес.

Кучер кивнул. Щелчок поводьев пустил лошадей трусцой. Застучали по булыжникам мостовой копыта. Со скрипом запрыгали по брусчатке деревянные колеса. Экипаж покатился мимо спешащих по своим делам, богато одетых горожан. Мимо стремящихся ввысь зданий с изысканными барельефами и изящными балконами. Мимо величественных скульптур и сверкающих в солнечном свете фонтанов. Мимо узких улочек, забитых объедками и отребьем.

Путь не занял много времени. Вскорости, после очередного поворота, они оказались перед высоким зданием с внушительных размеров триединым кругом на вершине. Выкованные из дюрантия кольцо и три линии, сходящиеся в его центре. Символ стойкости веры и инквизиции. А еще – отличный способ пустить пыль в глаза народу. Несокрушимый металл стоил ой как недешево и прекрасно добавлял веса и значимости чему угодно.

Рядом скромно приткнулся храм Суасо. Лазурная черепица, скрещенные меч и молния над тяжеловесными дверьми. Очередь у входа. Повелитель бурь и штормов в Хофском альянсе традиционно почитался больше, чем остальные члены Троицы. Неудивительно, что именно его храм стоял на центральной площади столицы.

Бенедикт вышел из кэба и бросил извозчику серебряную марку. Вечно в этих ваших столицах какие-то грабительские цены… Церковник с интересом посмотрел на толпу простолюдинов, что переминалась перед наскоро сколоченной сценой в ожидании начала спектакля. Несмолкающий дробящийся гул. Резкий запах. Не лучшая атмосфера для драматургии…

Уличные постановки отличались от пьес, что развлекали знать и Дворян в звонких залах театров. Бродячие лицедеи больше напоминали не актеров, играющих роли, а марионеток во власти голоса ведущего. Они и реплик-то не произносили… А порой даже надевали маски. Судя по всему, представление будет посвящено Войне Опустошения. Банально, конечно... Хотя, что еще прикажете играть под бдительными взорами твердыни инквизиции и храма Суасо? Разумеется, историю на религиозную тематику.

Бенедикт подошел поближе. Начало спектакля сильно напоминало свадебную церемонию: из облака пара появляются несколько человек, символизируя рождение богов из Пелены. Только тут вместо жениха и невесты из-за завесы поочередно выходили лицедеи в характерных нарядах.

Первой на сцену ступила девушка в платье цвета облаков, изображавшая богиню солнца Амату. Сердоликовые локоны, «золотая» корона с острыми и длинными лучами-шипами. Все, как полагается.

Следом на подиуме возник, очевидно, Суасо. Бог неба был закован в синие бумажные доспехи, а на его поясе висел длинный деревянный меч.

Третьим вышел бог луны. Черный плащ стелился за Принцем ночи, а в руках Тукууми, разумеется, нес Книгу Заветов.

Последним из символической Пелены родился Узник. Конечно, в те времена, на заре мира, его еще никто так не называл. Тогда он не являлся даже Безумным Богом. Однако артисты не преминули обозначить сущность последнего из божеств, нарядив его в красно-черные цвета Безумия и нацепив рога на голову.

Из любопытства Бенедикт решил досмотреть постановку до конца. И, в конечном итоге, ему даже понравилось. Зрелище получилось красочным и увлекательным. Хоть и предсказуемым. Без искры. Все, от божественной междоусобицы, что «разорвала некогда Цельный мир на тысячи и тысячи висящих в воздухе островов» и до заточения Узника – развивалось строго по шаблону.

На подмостках разворачивалась заключительная часть: после награждения властью над Аспектами и звыклами за помощь в войне, Дворяне расходятся по миру и основывают страны. А вот и завершающая сцена. Благодарные народы преподносят покорившим их Родам свои традиционные символы. Вроде бубна Элисейского княжества или деревянного ожерелья Сегунто.

«Интересный способ показать ассимиляцию Дворян вплоть до имен», – решил Бенедикт.

Артисты вышли на поклон. Над толпой покатились раскаты хлопков. В шляпе для пожертвований зазвенели монеты. А церковник наконец-то пошел в твердыню.

У входа Бенедикта уже поджидал Верджил, засунув подмышку какую-то папку. Юноша прилетел в Брондхол несколько дней назад, дабы к приезду начальника принять и подготовить дела в их новой зоне ответственности.

Парень в который раз напомнил Бенедикту воробья – не столько телосложением или внешностью, хотя и это играло роль, сколько дерганой