Сибирская одиссея - Александр Свешников

Через несколько минут с этой тёплой мыслью он погрузился в так давно необходимый ему сон.

Когда Андрей открыл глаза, было ещё совсем темно. Часы показывали пятнадцать минут пятого. Что ж, неплохо! Три с половиной часика он всё-таки поспал. Стало очень холодно. От этого он и проснулся. Лежать дальше в промёрзшем спальнике было невозможно, поэтому он встал и начал усиленно двигать руками и туловищем, а потом принялся бегать вокруг своего спальника и приседать. Минут через пять он согрелся, достал нож, настругал лучинок из ветки стланика, соорудил из них пирамидку и осторожно положил под неё горящую спичку. С первого раза не получилось — спичка погасла, а из лучинок пошёл еле заметный дымок. Андрей подосадовал на свою лень, оторвал от специально заготовленной бересты небольшой лоскуток, пропихнул внутрь пирамидки и снова поджёг спичку. Береста закрутилась, затрещала и ярко вспыхнула. Кедровые лучинки занялись, и он осторожно водрузил сверху несколько веточек стланика. Костёр загорелся.

«Рановато для завтрака, но чем раньше поем — тем раньше выйду!» — решил Андрей.

Он надел налобный фонарик, вытащил из рюкзака котелок и пошёл к реке.

Камни у воды были скользкими, гладкими. Андрей осторожно, как канатоходец, ступал по ним, разведя в стороны руки для равновесия.

«Главное — самому ничего себе не переломать, не вывихнуть!» — подумал он в этот момент и тут же понял, что это и есть «пункт номер три» из его программы дальнейшего существования.

Пока вода в котелке закипала, ушёл половинный запас дров. Андрей давно заметил, что кедровый стланик очень быстро сгорает, не давая сильного жара и практически без дыма. Дрова из стланика были очень плохие, но каких-либо других поблизости не было, разве только ерник и огромная берёза, с которой он аккуратно срезал бересту для растопки. Кедровый стланик ему вообще не нравился. Дрова из него никакие, а попадёшь в его заросли — намучаешься нагибаться, ползать или перелезать через его корявые ветки. Одно в нём хорошо: шишки совсем низко, и хотя небольшие по размеру, но орехи вполне приличные, как у настоящего кедра.

Андрей сделал ревизию продуктов. Оказалось, что не так уж всё и плохо. У него было три пакетика овсяной каши по полпорции каждый, граммов сто сахара, спичечный коробок соли и пять пакетиков кофе «три в одном». Не было чая, но это не беда, всегда можно было заварить брусничного листа или ещё какой-либо травы, благо, её тут было в изобилии. Однако он прекрасно понимал, что с такой пищей можно, конечно, протянуть дня три, но только если не идти с двадцатикилограммовым рюкзаком по непролазным забайкальским дебрям. И поэтому он решил во что бы то ни стало сегодня пройти по реке до последних Сынийских водопадов, ниже которых в реке уже должен ловиться хариус. На рыбу у Андрея была вся надежда. Для этой цели он забрал у Виктора оставшийся запас мушек, поплавков и лески, а также единственную уцелевшую блесну. Он вспомнил слова одного знакомого таёжного отшельника: «Съел солёного хариуса — прошёл три километра, съел миску риса — прошёл пять!» Риса у Андрея не было, зато на хариуса он очень рассчитывал.

Вода закипала долго. Впрочем, он никуда не торопился, светлеть начнёт не раньше восьми, и потому у него была уйма времени. Он сидел у потрескивающего костра, смотрел на огонь и согревался телом и мыслями. «Всё будет хорошо! — уговаривал он сам себя. — Осторожность, выдержка, рассудительность и спокойствие! Моя жизнь — это и жизнь Витьки. Если со мной что-то случится — вряд ли его кто-либо спасёт».

Старая эвенкийская оленья тропа, которую иногда с трудом они находили по пути, проходила километрах в двух от склона, где находился Виктор. Никто его с такого расстояния не увидит. Вначале Андрей хотел донести друга поближе к реке, и соответственно, к тропе. Но склон был настолько крутым и скользким, а нога у Виктора так сильно болела, что, сделав несколько шагов-ползков, Андрей убедился в нереальности этой затеи. Был бы ещё один человек, можно было бы соорудить носилки и как-то потихоньку спускать его вниз с помощью верёвок. Да и то неизвестно, сколько дней заняла бы эта процедура. Поэтому правильно, что Андрей пойдёт сегодня к людям, оставив друга на склоне. Других выходов из создавшегося положения не было…

Андрей залил кипятком маленький пакетик овсянки, а остальную воду использовал для «кофейного напитка»: сильно разведённого кофе «три в одном» с добавлением ложки сахара. Он понимал, что самый простой источник энергии — глюкоза. Она придаст сил и какое-то время будет держать в «рабочем состоянии».

Каша была вкусная, но тоже очень жидкая. Андрей попросту заполнял давно уже сжавшийся желудок теплом, пытаясь обмануть организм. Но всё равно было хорошо! Он с радостью ощущал, как жидкость проходит по пищеводу, попадает в желудок, где происходит неведомый процесс накопления сил, которые он намеревался потратить сегодня полностью, до последней капельки, и чем больше этих сил будет, тем дальше он продвинется вперёд, к спасению друга, а заодно и самого себя.

Незаметно у костра прошли два часа. Пользуясь налобным фонариком, Андрей решил упаковать рюкзак. Вещей всё-таки было много: спальник, коврик, одежда от дождя, фотоаппарат с кучей плёнок и оптики. Кроме того, Андрей взял котелок, кусок бересты со спичками и тяжёлые горные ботинки. Сапоги были сильно изношены, и он боялся, что может вообще остаться без обуви, а это было бы равносильно катастрофе!

Вещи, оставленные здесь, он сложил в большой пакет, приклеил его скотчем к берёзе и туда же прикрепил заклеенную в полиэтилен записку на случай, если кто-то случайно будет проходить через эти места. Надежды было мало, но пренебрегать ей он не мог. Теперь вся жизнь Андрея была сконцентрирована на одной задаче: спасти Витьку! Для этого он собирал рюкзак, разжигал костёр, писал записку, ел и пил. Для этого он дышал и изо всех сил старался держать себя в руках.

В записке он вкратце рассказал о произошедшем несчастье и указал место, где находится Виктор. Берёза была далеко видна со всех сторон, к тому же именно по этому месту проходила старая эвенкийская тропа. Чем чёрт не шутит! Вдруг занесёт сюда нелёгкая кого-нибудь: эвенков, сумасшедших туристов, местных бродяг.

Небо начало светлеть. Рюкзак был собран, костёр Андрей обильно залил водой. Всё было готово к выходу. Но идти ему казалось рановато. Земля была ещё чёрной, на ней с трудом угадывались очертания корней, кочек и заросших лишайником камней. Опасность подвернуть ногу заставила Андрея подождать ещё минут пятнадцать.

Как только небо из синего постепенно превратилось в голубое, Андрей надел рюкзак, машинально отметив, что он всё же не превысил определённую им вчера планку в двадцать килограммов, и, взяв в правую руку металлическую лыжную палку, с которой он всегда ходил, отправился в путь. Было без пятнадцати минут девять. Часов до семи можно двигаться, а это — почти десять ходовых часов, не так уж и мало!

Андрей возвращался по знакомому пути. Вообще всегда легче идти, когда знаешь, что ожидает впереди. Иногда он замечал свои и Виктора следы на песке или на кочковатой мари. От этого становилось спокойнее на душе, ведь это означало, что он идёт правильно.