Загадка золотой чалмы - Анна Устинова

— А ведь точно! — подтвердила Луна.

— Ничего подобного, — набычился Каменное Муму. — Это не я придумал, а Тарас Бульба.

— А я и не говорю, что ты, Герочка, придумал, — с издевкой сказала Варя. — Ты просто первый согласился.

— Это точно, — подтвердил Иван. — Мы-то как раз Макарычу впаривали, что раз прошлая наша газета не понравилась, значит, нечего нам и на Восьмое марта её делать.

Прошлая газета была новогодней, и директриса «Пирамиды» Екатерина Дмитриевна Рогалева-Кривицкая сочла её слишком дерзкой.

— Глупости все это, — как всегда, упорно стоял на своем Герасим. — Во-первых, прошлая наша газета конкретно Майбороде понравилась. Вот Тарас для себя и решил, что лучше нас газету никто не сделает. А времени осталось в обрез. Завуча-то в последний момент клюнуло.

— Да-а, да-а, — с томным видом протянула Варя. — И тут-то наш Герочка ему объявил: «Естественно, за такой короткий срок кроме нас никто качественную газету не сделает».

Герасим молчал. Возразить ему было нечего.

— А главное, Муму, — с осуждением начал Павел, — ты нас даже лишил возможности поторговаться. Уж на день-то наверняка ради такого дела освободили бы от занятий.

— А может, и на два, — с мечтательным видом добавила Варя.

— Если хотели, могли бы и предупредить, — ответил Муму.

— Кто же, Герочка, мог предвидеть, что ты настолько не соображаешь, — немедленно нашлась Варя.

— Сообр-ражаешь, — с удовольствием произнес из-под стола попугай. И повторив это слово ещё несколько раз, таким пренебрежительным тоном произнес: «Гер-расим», будто на Каменном Муму вообще давно можно было ставить крест.

Тот с ходу завелся:

— Марго! Я в подобной обстановке думать над газетой не могу! Убери свою птицу подальше!

— Ребята! Ребята! — трагически всплеснула руками остроносенькая Наташка Дятлова. — Ну зачем мы ссоримся! Давайте лучше скорее делать! Времени-то действительно мало! А газета, она ведь для всех!

— Действительно! — подхватил Баск. — За мной в семь приедут! А я ещё рассчитывал доделать газету и просто посидеть.

Ребята посмотрели на него с сочувствием. Обычно сына «нефтяного олигарха» Сеню Баскакова сразу после уроков возили на машине в загородный дом. Ибо Баскаков-старший постоянно тревожился по поводу безопасности семьи. Лишь изредка Сене, по его собственным словам, «обламывался кусочек свободы». Сейчас был именно такой случай. Виталий Семенович разрешил сыну вместе с Командой отчаянных, как называли себя Иван, Павел, Герасим, Марго и Варвара, делать стенгазету к Восьмому марта, и шофер должен был приехать не после уроков, а в семь.

— Уважим несчастного узника, — с сочувствием выдохнула Варвара.

— И вообще, мы должны хорошо это сделать, — добавила Дятлова тоном прилежной ученицы.

Впрочем, она и была именно прилежной ученицей.

— Святые слова, Наташа, — ответила Варя, обменявшись ехидными взглядами с Марго.

— Давайте, давайте, ребята, — Баск уже наклеивал очередной коллаж. — Вон у нас сколько ещё всякой лабуды по столу валяется.

Из передней донесся хлопок входной двери.

— Пр-ривет, подр-руга!

И, стремительно выбежав из-под стола, попугай вразвалку кинулся в прихожую.

— Бабуш-шка! Бабуш-ка! — раздался оттуда его голос. — Гер-расим дур-рак!

— Ябедничает, — проворчал Муму и в сердцах наклеил вверх ногами одну из цветных букв названия.

Дятлова взвизгнула и принялась отдирать, пока клей не застыл окончательно.

— А по-моему, Каменев, попугай прав, — с раскрасневшимся от возмущения лицом отчитала она Муму. — Какой-то ты, действительно… — она сделала паузу. — Не такой. Я просто не понимаю, Гера, тебе разве на все наплевать?

— Почему если я ошибся, то мне обязательно сразу наплевать! — Герасим даже позеленел от обиды. — Другим можно ошибаться, а мне нельзя?

И, взмахнув длинной тощей рукой, он одним движением смел все фломастеры на пол.

— Ну вот. Опять, — скорбно покачала головой Дятлова.

— Что опять? — окончательно вышел из себя Герасим. — Ты, Дятлова, сперва педагогический институт окончи, а потом со мной так разговаривай. Тоже мне, училка жизни выискалась.

Наташке, в свою очередь, стало обидно.

— Никакая я не училка, — возразила она. — А ты, Каменев, просто…

Что она хотела сказать про Муму, осталось загадкой. Ибо в этот момент в комнату вошла с попугаем на плече бабушка Марго — Ариадна Оттобальдовна.

— О-о-о, — совсем как у внучки, чуть вздернулись у неё уголки губ, словно лишь намечая улыбку. — Я вижу, у вас тут бурный процесс творчества.

— Ой, извините, пожалуйста, — мигом стушевалась примерная Дятлова.

— Просто сегодня мне абсолютно все мешают творить и мыслить, — заявил не столь примерный Герасим.

— Какой же ты, Муму, у нас сегодня пафосный, — мигом отреагировала Варвара.

— Р-разительный контр-раст, — заявил с плеча Ариадны Оттобальдовны попугай и, косясь одним глазом на Герасима, сардонически расхохотался.

— Птичка, Птичка, — Ариадна Оттобальдовна с трудом сдерживалась от смеха. — Так нельзя. Гера все-таки гость.

— Кость! — возразил попугай и брезгливо кашлянул.

— Чтоб ты и впрямь подавился, — пробубнил себе под нос Герасим.

— Фу-у, Герочка, как невежливо, — заговорщицки подмигнув бабушке Марго, произнесла её тоном Варвара. — Разве можно оскорблять хозяев.

— Он тут совсем не хозяин, — набычился Муму, — а всего-навсего птица.

— Птичка, Птичка! Птичка Божья — хор-рошая птичка, — немедленно отреагировал попугай. — Гер-расим…

И он надолго умолк, словно подыскивая нужное слово.

— Думает, — хохотнул Баск.

— И уверена: сейчас придумает, — подхватила Наташка Дятлова. — Он же такой умненький.

— Зато ты очень глупая, — не сдержался Герасим.

Тут Птичка Божья, резко взъерошив перья, оглушительно проорал:

— Др-рянь! Др-рянь! Др-рянь!

— Молодец, птичка! — мстительно захлопала в ладоши Дятлова.

— Напрасно радуешься, — уныло вытянулось и без того продолговатое лицо Каменного Муму. — Это он, в данном случае, не про меня, а про тебя.

— С чего ты взял? — удивилась Наташка.

— Если бы у тебя существовала хоть одна извилина, то сама бы поняла, — назидательно изрек Герасим. — Последней упоминалась мной ты. Значит, и заявление этого сациви, — он перевел взгляд на попугая, — относилось к тебе.

В следующий миг Птичка Божья, словно бы в очередной раз доказывая, что Ариадна Оттобальдовна совсем не напрасно превозносит его «высокие интеллектуальные возможности», кокетливо посмотрел на Дятлову и сказал: