Смерть под кактусом - Лариса Ильина

— В пятницу отдам… — на ходу бросила Мегрэнь, сграбастала костюм и убыла по месту прописки.

— В пятницу… — я лишь печально моргнула ей вслед, — это через три дня…

Во вторник и среду Мегрэнь не объявлялась. Это позволило мне успешно справиться с взятой на дом работой. Собой я необычайно гордилась, поскольку героическое трудолюбие проявляется у меня весьма редко. К обеду четверга, удовлетворенно перелистнув страницу, я с гордостью похлопала ладонью по стопке готового текста. Подобное усердие непременно должно быть вознаграждено, решила я, поэтому переместилась на кухню и сварила кофе. На верхней полке холодильника в красивой картонной коробке безмятежно покоилось пирожное эклер. Я с умилением оглядела нарядную обертку и уже протянула руку, представляя, как съем его, неторопливо запивая маленькими глотками крепкого черного кофе…

Мое сладостное видение было прервано резким звонком. Вздрогнув, я захлопнула холодильник и вышла в коридор. Палец того, кто ко мне звонил, не иначе как прилип к кнопке, потому что звонок не прекращался. Я раздраженно распахнула дверь, вопреки привычке не спросив, кого принесла нелегкая. Этим не преминула воспользоваться любимая подруга, с порога выпалив:

— Сколько раз я тебе говорила, что нужно спрашивать: «Кто там?»

Я открыла рот, собираясь высказаться насчет ее манеры звонить в чужие двери, да так с открытым ртом и осталась.

— Закрой рот, — отодвинув меня плечом, буркнула Мегрэнь и направилась на кухню.

Я пошла следом за ней, успев растерянно отметить, что одета Мегрэнь в мой костюм. С тяжким вздохом она ногой вытянула из-под стола табуретку и села, вперив отсутствующий взгляд в окно.

— Тая, — испуганно позвала я, разглядывая представшее живописное зрелище, — что с тобой?

Тайка оторвалась от окна, подняла на меня глаза и с упреком в голосе жалобно отозвалась:

— Вот так-то…

— Тебя что, избили? — Я охнула, прикрывая ладонью рот, и помимо воли опустилась на табуретку. Волосы у подружки клоками торчали в разные стороны, скула была расцарапана, а левый глаз таинственно мерцал в окружении синяка приличных размеров.

— Какое там избили! — дернула плечом Мегрэнь и резво потянулась к моей кофейной чашке. — Сама виновата…

Она принялась с бессовестным хрюканьем хлебать мой кофе, а я обрадовалась, что не успела вытащить пирожное. И вдруг сообразила, что не только лицо подружки, но и костюм, надетый на нее, выглядит довольно экзотично. Рукав возле плеча разорван и висит лоскутом, воротник собрался веером от затяжек… Я судорожно сглотнула, приглядываясь внимательнее, а Мегрэнь тем временем закинула ногу на ногу, и стало видно, что худшие мои опасения оправдались: юбка лопнула едва ли не до самого пояса. Мегрэнь поставила чашку на стол, а я прорычала:

— Что ты сделала с моим костюмом?

— Неужели тебя больше всего костюм беспокоит? — укоризненно спросила подруга и, похоже, обиделась. — Видишь, какой у меня синяк?

— Вижу, — сказала я злобно, — сейчас у тебя еще один такой же будет… А ты видишь, какой у меня костюм? Собаки тебя, что ли, драли?

— Я работала, — с достоинством отозвалась Мегрэнь. — Не хочешь узнать, в чем дело, пожалуйста, могу уйти…

— Да ну? — умилилась я. — Уйдешь и вернешься с новым костюмом? Тогда иди, пожалуйста…

— Светка, ты сама подумай, ну где я тебе такой костюм возьму? Таких, как говорится, два-три, да и те только у жен дипломатов… Но ты не переживай, я его зашью, ты ничего и не заметишь. А на плече можно вышивку сделать…

— Снимай костюм, зараза, — зашипела я, отодвигая чашку подальше от загребущих рук, — а вышивку себе на заднице сделай, может, ума и прибавится!

— Вот-вот, — заискивающе затараторила Мегрэнь, — я поэтому к тебе сразу и зашла! Понимаешь, у меня же тетка в гостях. Как я в таком драном виде на глаза ей покажусь? Да еще с фингалом… Свет, ты дай мне во что переодеться, я тебе потом все верну.

— Убью… — только и смогла выдавить я, а Мегрэнь заканючила:

— Ну Светик… Светочка…

Я посидела малость, разглядывая размазывающуюся по табуретке подружку, и плюнула:

— Ладно, бог с ним, с костюмом… Кто тебе в глаз-то дал?

Мегрэнь мгновенно ожила, тряхнула перьями и заулыбалась.

— Я ведь говорила, что в понедельник Натиросов наконец согласился взять меня с собой. Ну… на работу… Ты понимаешь?

Я понимала. Александр Владимирович Натиросов был начальником отдела оперативно-сыскной группы уголовного розыска, где летом проходила практику Мегрэнь. В общем-то, ей полагалось разбирать неразобранные бумажки и бегать за булочками, но Мегрэнь быстро поняла, что подобные занятия ей не по душе. Подозреваю, что месяц Тайкиной практики нелегко дался не только бедолаге Натиросову, но и всему отделу. Служебное рвение подруги не имело обозримых границ, поэтому, весьма возможно, в последние дни изможденные коллеги решили просто на ней отыграться.

— Ты же понимаешь, я должна была выглядеть прилично, поэтому и попросила у тебя костюм. — Я нахмурилась и скрипнула зубами, Мегрэнь торопливо продолжила: — Дело в том, что я была… живцом…

— Чем? — вытаращила я глаза. — Чем ты была?

— Ну, приманкой. На рынке. Достаю из кошелька деньги, считаю у всех на виду… И хожу, как будто ищу что купить.

— Ну?

— Что «ну»?

— Купила?

— Да нет же! — раздраженно дернула руками Мегрэнь, но я демонстративно посмотрела на плечо пиджака своего костюма, и она сразу сникла. — Я просто ходила, а ребята рядом, тоже делали вид, что покупают. И ждали, пока карманник проявится. Они это называют «наколоть». Потом его «ведут», пока он в чью-нибудь сумку или карман не воткнется… Мы первые два дня на рынке работали. Сашка с Толиком цыганку повязали… Только мне никак не везло. Александр Владимирович говорит: «Ничего, завтра на тридцать девятом маршруте попробуем!» Вот сегодня с утра и поехали. Пол-утра проездили — ничего! И ты не поверишь: вдруг чую, будто сумки кто-то касается. А смотреть вокруг не могу — Саша говорил, если с вором глазами встретишься, он уйдет. Стою, жду, когда ребята его схватят. А их нет и нет… Поворачиваю голову к Сашке Голубеву, а он с Толиком вовсю треплется! Я кашлянула. Тихонько, чтобы ворюгу не спугнуть… Сумка шевелится, без кошелька, думаю, уже точно осталась, а эти как оглохли! Я опять кашлять… Кашляла, кашляла, не вытерпела, поворачиваю голову: возле моей сумки парень суетится, да так нагло! «Это что же ты, — говорю, — гад, делаешь?» Он на меня глаза поднимает, да как улыбнется! И парень, скажу тебе, симпатичный такой… Я рот открыла и глазами хлопаю, а он лыбится до ушей, словно фотографироваться собрался…

Подруга закрыла глаза и затрясла головой, заново переживая произошедшее, а я прикладывала массу усилий, чтобы не расхохотаться на самой трагичной ноте повествования.

— Ну, и что ты? — Я торопливо кашлянула в кулак, всячески стараясь унять веселье. — Надо было кричать: «Стой, стрелять буду!»