Повелитель Долины - Маргарет Уэй

Она прошла по длинному темному коридору мимо приоткрытых дверей в большую спальню, так что могла слышать размеренное посапывание своего родителя. Эти звуки служили ей ежеутренним утешением, поскольку с тех пор, как три года назад не стало матери, Алана пуще всех бед боялась потерять отца. Она вздыхала с облегчением, даже когда это был безобразный храп.

Девушка приостановилась и прикрыла двери, стараясь делать это как можно тише. Сквозь оставшуюся щель она могла разглядеть покоящееся на подушке бронзовое лицо отца с еще привлекательными благородными чертами, обрамленное местами посеребренными густыми черными волосами, лежащими крупными кольцами. Поверх простыни лежала его рука с переломанным, но благополучно сросшимся запястьем – последствием автомобильной аварии, ставшей причиной трагедии в их семье. Алан Кэллахан себе этого так и не простил. Беспечности, небрежности, неосторожности… Да мало ли чего еще. Он наказывал себя за случившееся каждый день своего вдовства.

Когда-то ей, маленькой девочке, он предрекал, что станет она самой красивой и богатой невестой в долине и блистательна дебютирует на ежегодном местном фестивале Нового Южного Уэльса, где собираются все любящиевыпить, поесть, потанцевать и полюбоваться на красивых девушек. Все три ее кузины Денби: Виолетт, Лили и Роуз уже успешно дебютировали. Старшей, Виолетт, было уже двадцать семь лет, как многие в ее семье оформилась она в весьма чванливое и взбалмошное создание, чувствующее за своей спиной безоговорочную поддержку родителей с безграничными возможностями. И поскольку Денби с некоторых пор водили дружбу с Радклиффами, Алана – да и не она одна – однозначно решила, что Гая прочат в мужья ее старшей кузине. Ведь ни для кого не являлось секретом то обстоятельство, что молодой Радклифф обзавелся собственным отдельным от родителей хозяйством с тем, чтобы впоследствии обзавестись и собственным семейством. Такая обстоятельность и дальновидность вполне была в его хваткой натуре.

– Доброе утро, мисс Лана.

– Привет, Бадди, – отозвалась девушка. Бадди поднимался почти так же рано, как и дочь хозяина, только его пробуждения не были сопряжены с такими поэтическими блужданиями. Он целенаправленно устремлялся на кухню.

Парнишка восемнадцати лет, из аборигенов, был неофициально усыновлен Кэллаханами лет десять тому назад. Они устроили мальчика в школу и научили многим фермерским премудростям. Бойкий Бадди чувствовал себя на ферме наравне с детьми хозяина.

В доме у Бадди, как и у каждого, были своиобязанности, которые он исправно исполнял. Он был незаменим в конюшнях, отменно знал и чувствовал лошадей.

– Как мистер Алан сегодня? – деликатно поинтересовался юноша, белозубо улыбнувшись Алане.

– Полагаю, не очень… В общем, как всегда.

– Это просто наказание какое-то, мисс Лана. Знать бы, что с этим делать!.. – посетовал он.

Алана в свою очередь пожала плечами.

– Бадди, я возьму сегодня Кристо, – уведомила она юного конюха.

– Я приготовил его.

– Уже?! – удивилась она, на что юноша кивнул. – Ты телепат, Бадди?

Тот озадаченно уставился на нее.

– Теле… кто? – переспросил он.

– Как ты мог знать заранее, что я поеду сегодня на Кристо? – поинтересовалась она.

– Просто знал… – загадочно ответил на это Бадди.

– Просто знал! – насмешливо передразнила его мисс Лана.

Алана наскоро проглотила пару сандвичей, запила их соком, затем наложила на лицо защитный крем и бальзам на губы. Это было необходимостью, учитывая нещадное полуденное солнце. Девушка перехватила косынкой выгоревшие ярко-медовые пряди, туго зашнуровала вокруг щиколоток ботинки и отправилась к своим овечкам.

Зыбкий рассвет за это время уже возрос до слепящего буйства света и цвета, и крещендо влюбленных птах заглушало прочее шелестение, воркование и стрекотание. Алана обожала этот час сутолочной какофонии. Подобное буйство звуков побуждало совершить нечто грандиозное, нечто, что навсегда изменит ее жизнь.

Сегодня ей предстояло подняться на холмы и там отделить от стада молодых баранов с тем, чтобы охолостить их. Обычно делала она это на пару со своим старшим братом Кираном. Но Киран отбыл в Сидней по делам их отца. «Шиповная гряда» была заложена-перезаложена уже неоднократно. А с некоторых пор отец категорически отказался покидать долину, не желая оставлять могильный холм, под которым покоилась его возлюбленная супруга.

Алана покидала дремлющую усадьбу, в которой старинные английские напольные часы с маятником исправно и звучно отмеряли время. Они были одной из тех антикварных вещей, которые пришли в дом вместе с ее матерью. Для Аланы же они были ценны тем, что ни на йоту не обветшали за все то время, что она помнила себя.

Огибая усадьбу, она издали увидела «рейнджровер» Саймона, который, нырнув в тоннель из деревьев, вскоре вынырнул из него.

Алана, невзирая на усталость, задорно пришпорила Кристо. Ей было что предложить гостю на обед, и она рассчитывала на то, что он составит ей компанию. Поступить иначе лучший друг просто не мог. Их связывали тесные дружеские узы еще с дошкольных времен. Саймон был особенный – трогательный, забавный из-за своей вечной рассеянности, и он загадочным образом сумел сохранить застенчивость, которая отличала его с малых лет. Как Алана с детства взялась опекать этого– мечтателя, так оно привычно и тянулось на протяжении многих лет.

Саймон был из той категории людей, у которых напрочь отсутствует тщеславие. Если он во что-то играл, то неизменно проигрывал ко всеобщему удовольствию, никогда не вступал в спор, даже если знал наверняка, что прав. В раннем детстве прочие детишки с наслаждением терроризировали безответного малого. Тогда-то его и выручала дружба с Аланой Кэллахан, которая умела навести порядок среди расшалившихся ребят, хоть все они и были ровесниками. Алана была крута с негодниками, а ее старший брат Киран и того круче, тогда как сам Саймон на издевательства сверстников никогда не жаловался. Порой казалось, что он и не замечал их, безвозвратно погруженный в свой внутренний мир.

Саймон тоже был из Радклиффов – кузен Гая, так на него не похожий. Он потерял отца подростком, хотя по большому счету никогда его и не имел – Филипп Радклифф не уделял сыну никакого внимания. Неутомимый искатель любовных приключений погиб за рулем своего скоростного стильного авто, и, к счастью для Саймона, в тот день на пассажирском сиденье рядом с отцом сидела не законная супруга, а очередная сиднейская светская штучка.

Овдовевшая мать Саймона, как и следовало предполагать, не обезумела от горя. Она предалась другой крайности, сосредоточив всю свою нерастраченную любовь женщины, которой долго пренебрегали, на своем единственном сыне. Она душила его обожанием, от которого невозможно было укрыться, тем более что такой одуванчик, каким был Саймон, и не посмел бы так жестоко поступить со своей маменькой.

Как все Радклиффы, Саймон был невероятно умен, этого у него невозможно было отнять. Он без труда поступил в университет, надеясь таким невинным способом отдалиться от вездесущей материнской любви. Это потребовало от Ребекки Радклифф большой изощренности, чтобы на протяжении нескольких лет его учебы изобретать всевозможные небанальные поводы для того, чтобы спасти своего мальчика от тягот студенческой жизни. Все в кампусе знали эту энергичную темноволосую женщину, ее пламенеющие черные глаза, видевшие в каждом потенциальную опасность для ее чада.