Сын моего мужа - Кира Полынь

— Красивая церемония.

Этот голос.

Я слышала его лишь однажды. Той ночью, когда моя жизнь резко изменила свой путь, перевернув все с ног на голову. Все началось именно с этого голоса, рокочущего, низкого, с легкой хрипотцой. Он мурашками отозвался на коже рук, и я вздрогнула.

— Спасибо.

— Ты, я так понимаю, та Катя, на которой отец успел жениться, пока меня не было.

Даже не вопрос. Констатация факта, которую он презрительно кинул мне в лицо, как оскорбление. Словно ему противно мое присутствие в жизни отца, и он не желает об этом молчать.

— Да, та самая. Еще вопросы?

Терпеть хамство я не была готова ни сейчас, ни в какой-либо другой день, поэтому отступила и хотела вернуться в свою машину, чтобы покинуть место, пропитанное духом скорби и слез.

Тягостная обстановка и без того давила своей вечной печалью, не хватало только гнева, чтобы испачкаться в оставшихся грязных чувствах.

У меня есть еще два часа перед поминальным обедом, и я намеревалась провести их, запершись в ванной. Свернувшись жалким комочком, утопая в слезах и прижимая к груди рубашку Рената. Мне нужно было переболеть, дать себе наплакаться вволю, размазывая по лицу выживший макияж. И тратить крупицы времени на разговор с НИМ я не собиралась.

— Слушай сюда, красивая, — он хлопнул ладонью по двери моей машины, и я подпрыгнула, уставившись на него во все глаза. — Если ты думаешь, что будешь шиковать, растрынькивая наследство, я тебя разочарую. Ни копейки не получишь, уйдешь в чем пришла.

— Пошел ты, — не ожидая больше и секунды, села в салон и заблокировала двери, поворачивая ключ зажигания.

Ублюдок.

Плевать я хотела на эти деньги, но теперь из принципа оставлю этого козла с голой задницей. Прости, Ренат, но твой сынок та еще сволочь, и он только что подтвердил, что заслуживает моего гнева и пачки проклятий, что я выписала для него в адской канцелярии.

Не узнал.

Вырулив на прямую дорогу в город, я выдохнула, прогоняя страшное наваждение. Не узнал. Облегченный вздох сам собой сорвался с губ, прежде чем я увидела преследующий меня черный «БМВ» с затонированными стеклами.

Машина двигалась за мной, уверенно лавируя в потоке, не сбавляя скорости и не газуя. Козел.

Стараясь соблюдать дистанцию, я вырулила на объездную дорогу, притопила педаль. Пусть поищет меня на тропке среди клубов пыли, поднятых в воздух проезжающими мимо фурами. Не проскочив нужный поворот, выехала на трассу и повернула обратно к кладбищу, с усмешкой глядя в зеркало заднего вида, как преследователь по невнимательности поворачивает в город, думая, что я поехала прямо.

Сволочь.

Выждав какое-то время, все же развернулась и поехала домой, растворяясь в тоскливой серенаде Селин Дион, стонущей из колонок. Она пела что-то о неразделенной любви и желании остаться со своей любовью навечно, а я прокручивала в голове последние минуты с Ренатом, чувствуя, что глаза вновь наливаются слезами, а в сердце поворачивается лезвие, заставляя всхлипывать вновь и вновь.

Лежащий телефон на соседнем сидении зажужжал, и я бросила на него мимолетный взгляд.

Звонок, не СМС.

— Катерина Андреевна, — раздался в трубке озадаченный голос Аси. — Тут вам звонил какой-то мужчина, представился владельцем вашего дома и назначил встречу.

— Если позвонит еще раз, передайте ему, чтобы шел в задницу.

— Ээээ… Хорошо.

Я уже хотела повесить трубку, но горничная продолжила.

— Катерина Андреевна, — она замялась, и у меня вновь сжалось сердце, — я постелю вам сегодня в гостевой спальне?

— Нет, — голос дрогнул, но я взяла себя в руки. — Я буду спать с Полиной.

— Да, хорошо, — быстро согласилась женщина, и попрощавшись, отключилась.

Отложив телефон, вцепилась пальцами в обитый кожей руль и до боли впилась в него ногтями, даже сейчас не зная, как найти слова, чтобы рассказать дочке, что папы не стало. Как объяснить ребенку, что папа больше не обнимет ее, не поцелует, не назовет своей принцессой?

В полной прострации я добралась до дома, кое-как разместив машину на парковке, и направилась в дом. Ася встретила меня в пороге, явно нервничая и судорожно вытирая вспотевшие ладони о юбку.

— Катерина Андреевна.

— Что?

— Он… Этот мужчина здесь.

— Что? Какого…

— Я не могла его не впустить, — горничная бросилась за мной, на ходу оправдываясь. — Он представился как сын Рената Сергеевича, обещал уволить меня сию минуту!

— А вы всем верите? — зло спросила я, бросив гневный взгляд на бледную женщину и толкая дверь в гостиную.

ОН сидел, вальяжно расставив ноги и забросив руки на спинку дивана. Лениво рассматривал наши семейные фотографии, где Ренат обнимал меня за плечи и улыбался, махнув рукой в объектив.

Моя любимая фотография. Самая счастливая за всю жизнь.

— Кого черта ты здесь делаешь? Убирайся из моего дома!

ОН бросил на меня брезгливый взгляд, не удостоив большего внимания, и еще увереннее откинулся на спинку дивана, не собираясь сдвигаться с места.

Даже сидя он занимал много пространства. Плечистый, массивный и напряженный, как зверь в западне, который в любую секунду может броситься в атаку, вгрызаясь зубами в горло. Нет, нет, не так — он загонял свою добычу в угол и теперь с царственным видом наблюдал за ее страхом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты оглох? Пошел вон!

— Не визжи, красивая, — он поморщился, словно мой голос раздражал его своим наличием. — Я тоже в своем доме.

— Этот дом мне завещал Ренат. Он мой. И я тебе не рада.

— Оспорю, — он хищно прищурился и медленно, будто огромный зверь поднялся, шагая ко мне и напирая своим давлением. — Ты вылетишь отсюда, как пробка из бутылки, поняла? Я срать хотел на то, какие бумажки мой отец подписал, уже будучи нездоровым. Ты здесь никто. Грязь из-под ногтей, уяснила? Так что сама пошла наверх, собрала свои вещи и свалила, пока прошу по-хорошему.

— Мама! Мама! — моя малышка ворвалась в комнату черноволосым тайфуном, спеша ко мне на всех парах.