А вот и Полетта - Барбара Константин

Он на нее не сердился. Он и сам когда-то мечтал. И тоже о разных приятных штуках. Только очень быстро понял, что мечты и любовь – это не про них. Не тот случай. Может, он сам к ним не приспособлен. Или когда-нибудь в другой раз. Или в другой жизни – как у кошек!

Ладно. Вернемся в настоящее.

Он в доме у соседки. У той явно какая-то проблема, но говорить она о ней не желает, несмотря на его осторожные расспросы. Он о ней почти ничего не знает. Только что зовут ее Марселина. Она торгует на рынке медом, фруктами и овощами. И еще она немного иностранка. То ли русская, то ли венгерка. Короче, с Востока. Она здесь обосновалась не так давно. И все же несколько лет уже прошло. Шесть или семь? Ну да, не так уж мало…

Он еще раз огляделся. На этот раз обратил внимание, что нет ни газовой колонки над раковиной, ни холодильника, ни стиральной машины, ни телевизора. Никакого современного комфорта. Как когда он был маленьким. Только радио, чтобы быть в курсе новостей, и холодная вода в кране, чтобы умываться. Зимой, как ему вспомнилось, он всегда старался увильнуть от умывания. А еще эти мучения с постельным бельем: когда его доставали из таза, он помогал отжимать, и кончики пальцев коченели и покрывались мелкими трещинками. Да, в те времена иногда приходилось так корячиться, мама не горюй! Ему пришло в голову, что на самом-то деле этой бедняге мадам Марселине могла просто осточертеть такая жизнь. Со всеми ее невзгодами и нескончаемой возней. Наверное, ее оставило мужество. А еще оказаться так далеко от своей страны, от родных – это тоже не сахар, верно? Может, в том и причина… Он почувствовал, что не сможет просто отмахнуться… что придется влезать в это дело, заставить себя говорить. И не только о пустяках, дожде или хорошей погоде. Или даже о ее собаке. Ну и умный у вас пес, это же надо! Вам здорово повезло с такой собакой. Моя последняя была полной дурой, но такая привязчивая. А ваш… Это сучка? Вы уверены? Я как-то не заметил.

Он делает глубокий вдох. И решается. С ходу заявляет, что все понимает. Что у него тоже пару раз было такое желание. На самом деле три раза. Ну, если уж совсем честно, то четыре. Однако… он дал себе время подумать. И нашел очень весомые причины этого не делать. Вот, например… Но с налету ему в голову решительно ничего не приходит. Ну как же, вот дурак: ее внуки! Внуки – это замечательно. Просто восхитительно. Совсем не то что собственные дети. Правда-правда. Намного симпатичнее, и живее, и куда смышленее. Может, дело в том, что времена переменились, сейчас все совсем по-другому. Если только дело не в нас самих: старея, мы становимся терпеливее. Такое тоже возможно… У вас их нет? Что, совсем, ни одного внука? Вот черт. Досадно. Но ведь есть и другие вещи, ради которых стоит держаться. Погодите, дайте подумать.

Она поднимает голову, глядит в потолок.

Он чешет макушку. Пытается побыстрее что-то придумать.

– Знаете, очень важно время от времени вспоминать, что есть и такие, кто несчастнее вас. Это все ставит с головы на ноги. Ну, или переводит стрелки часов в правильное положение, если вам так угодно. Время от времени это просто необходимо, верно?

У нее отсутствующий вид. Ему хочется сказать что-то забавное.

– Раз уж никто никогда оттуда не возвращался, чтобы рассказать, лучше там или нет, может, не стоит торопиться, а, мадам Марселина? Лучше поспешать не спеша, а?

Он хмыкает. Ждет ее реакции.

Ноль эффекта.

Он начинает всерьез волноваться. Наклоняется к ней. Вы понимаете, что я вам говорю? Может, некоторые слова вам не совсем… Она протягивает руку к шлангу от газовой плиты и с легким дребезжанием в голосе говорит, что вот же оно, а она-то себе голову ломала, а теперь вся ясно, вот же оно. Все из-за ее старого кота. Он пропал несколько дней назад. Может, сдох? Не дай боже. Было бы слишком грустно… А пока что в доме настоящий хаос. Мыши совсем обнаглели. Творят что хотят. Такие пляски устраивают. Всю ночь и весь день. И в шкафу, и под кроватью, и в кладовке. И все время грызут и грызут. Ей кажется, она с ума сойдет! Если так и дальше пойдет, они на стол заберутся и к ней в тарелку залезут, такие они нахальные, эти маленькие твари.

Фердинанд отключился. Он ее едва слушает. Совсем с ума съехала, бедная старушенция. Наверняка из-за газа. Чего стоит одна ее история про дохлого кота и танцующих мышей, просто ни в какие ворота. Он глянул, как она продолжает рассказывать, потом перевел глаза на ее руки. Красивые и натруженные. Он подумал, что это от возни с землей, ей бы за собой последить, кремом помазать, все было б лучше. И однако, выглядит она моложе, чем он думал. Шестьдесят…

Внезапно она встала. Удивленный, он привскочил и тоже поднялся. Она заявляет, что говорить в пустоту – это очень даже раздражает. Ну да ладно, сейчас ей уже лучше. Спасибо за все, он может идти, а она приляжет и немного передохнет. От газа у нее голова как дурная. Фердинанд поднимает глаза на настенные часы: полпятого, ложиться спать еще рано. Странно. Она говорит, что не будет его провожать, дорогу он и сам найдет. Пряча улыбку, он отвечает: да, конечно. Попробуй заблудись в доме, где всего одна комната! Гладит собаку по голове. Ну что ж, до свиданья, мадам Марселина. Если вам что-нибудь понадобится, звоните. А как же, обязательно. Она пожала плечами, пробормотав про себя: как только подключу телефон, так сразу…

Возвращаясь к машине, Фердинанд попытался представить себе всю картину происшедшего: вот дама, которая едва не умерла от удушья, она живет в крошечном домике, в двух шагах от него, уже много лет, он наверняка сотни раз с ней сталкивался – на дороге, на почте, на рынке, но и пары слов не сказал – ни о погоде, ни о том, сколько меда удалось собрать… И вдруг бац! Он встречает ее пса… ну, собаку… Но если бы он не остановился на дороге, чтобы подобрать ее, эта самая мадам Марселина на данный момент наверняка была б уже мертва! И некому было бы о ней позаботиться.

Вот дерьмо.

Как это невесело.

Он забрался в машину, тронулся с места. Сказал себе: жаль, что не ответил на ее вопрос, вот только что. Ну ничего, заедет завтра или в другой день. Вот тогда и выскажет откровенно, что он думает об этом ее сливовом вине. Что оно удалось на славу, честно-честно, а уж для первого раза – просто слов нет, мадам Марселина. Когда-то Генриетта, его почившая супруга, тоже такое делала. Но так хорошо у нее не получалось. Да точно вам говорю, я же по-честному.

В своем домике Марселина укладывается в кровать. Голова болит немного меньше. Она уже может думать.

Странный тип этот Фердинанд. А уж как болтлив! Ни на секунду не замолкал, пока сидел здесь, просто в голове звон. Она не все поняла. А эта история про стрелки часов, например, при чем она тут? Загадка. Наверняка у него глубокая депрессия, видно было, как он хотел выговориться. Не совсем ко времени, но уж выслушать его она была должна. Во всяком случае, очень мило с его стороны привезти собаку. В следующий раз нужно будет обязательно его отблагодарить. Может, горшочек меду, если он его любит. И тут внезапно память вернулась. Она вспомнила его жену. У-ю-юй… очень неприятная! Можно сказать, отвратительная. Это было в самом начале, она еще ничего и никого не знала. Животные голодали, и она тоже. Кормилась с огорода. А потом, естественно, стала его обрабатывать. Чтобы продолжать кормиться, а может, и заработать несколько грошей. И чтоб было время решить, как быть дальше. Ладно. Несмотря на все усилия, первый год обернулся полным провалом. Уже созревшая, ее морковь была размером с редиску, а луковицы – с детский бубенец! И каждую неделю мадам Генриетта, приходя на рынок, останавливалась перед ее прилавком и разглядывала товар с видом легкого отвращения. На следующий год дела пошли лучше. Морковки стали похожи на морковки, а порей перерос размер карандаша. И эта самая Генриетта начала покупать у нее по мелочи, но всякий раз с таким видом, словно подавала милостыню. Как бы ей хотелось послать ее куда подальше. Но она была не в том положении. Да, эту женщину она действительно на дух не переносила.