Фанерное сердце - Ольга Шемякина

две стипендии, которые нам обещали выплатить за 1,5 месяца обучения по результатам нескольких аттестаций. Троечникам обещали 35 тысяч, хорошистам — 40, отличникам — 45. Если не прошел один из этапов СДО — автоматически оплачивают по минимальному баллу.

Мы будто сели в автобус с номером «Группа 09», везущий новобранцев на войну, двери закрылись, и… меня не стало. Вместо меня был открытый к новым знаниям мозг, впитывающий слова тренера Ольги. Каждый день с 10 до 19 она учила нас, из каких материалов изготавливают фасады, чем отличается шпон от файнлайна, как в программе построить цоколь и карниз и почему надо выписывать проходной щит, если посудомойка стоит справа от модуля под мойку. И я слушала, впитывая не только знания, но и ее целиком. За одну неделю она выела из моей жизни мужа, ребенка, родителей и «Добрую работу» — мою группу по поиску этичной работы «ВКонтакте», которую я все-таки продолжала вести в метро по дороге туда и обратно, в те два часа времени, которые вообще были. Ольга стала большой, властной и теплой матерью, от пугающей близости с которой было не по себе.

— Ольга, а можно вопрос? — пытала ее Даша, модная девчушка с дико длинными ногтями, закончившая дизайнерский техникум.

— Нет, все вопросы потом. Мы так не успеем пройти все, что у нас по плану.

— Ольга, у меня все хорошо в проекте, — говорю я, имея в виду, что мне все понятно, объяснять не надо.

— Это я буду решать, хорошо у тебя или нет. Где бейджик?

Она напоминала мне Джона Сильвера из мультика «Планета сокровищ», в мультике он был наполовину человеком, наполовину киборгом, и человеческий глаз его хитро и добро подмигивал, а глаз киборга просвечивал лазерным лучом. Глаз Ольги попадал в луч проектора и светился веселым дьявольским огоньком. Вообще, наверное, она и была киборгом, потому что во второй день обучения с обеда до вечера таскала нас по трем салонам их фабрики в двух корпусах Румянцева и ни разу не присела, а все показывала и показывала модели кухонь, которые у них производятся. Чуть ли не первой присела на царственный стул столовой группы Маша, наша юная, очаровательная Маша. Потом начали присаживаться и все остальные, на все, что видели в поле зрения — от пластиковых стульев дизайнеров до вычурных выставочных образцов. Мы облокачивались на столешницы, переминались с ноги на ногу, нам всем было тяжело стоять, а Ольга будто и не устала. Может быть привыкла к такому темпу за жизнь. «Мам, ты всю жизнь продаешь табуретки», — говорила ей уже взрослая дочь. И Ольга смеялась над этим. Так оно и было — начинала девчонкой после техникума на производстве, работала и консультантом, и директором салона.

— Ольга, а почему стали преподавать?

— Да вот почувствовала, что это мое. Ко мне еще в молодости все совета приходили спрашивать, вот я решила, почему бы и нет.

Ольга была похожа на добрую, но справедливую родину-мать, а мы на загнанных жеребяточек. И она ласково заталкивала в нас информацию по продукту, зачастую не отпуская на положенные перерывы:

— Вы же хотите закончить тему? А потом я вас отпущу на перерыв.

Она все пихала и пихала в нас знания, и каждый день лично у меня наступал такой момент, когда казалось, что уже некуда сложнее, что уже предел, и тогда меня накрывало плитой уныния и апатии от того, что не было видно границ нагрузки.

Вместо обещанного бесплатного питания в фойе, где мы в отсутствие стульев стояли в перерывах, были печеньки и кофеварка, а на обед туда же выносили два блюда с бутербродами с варено-копченой колбасой. Вначале я еще была вегетарианцем и не ела их, и кофе я еще все так же, как и дома, не пила, но к концу первой недели, шатаясь от усталости, я перестала выпендриваться со своим вегетарианством. К черту принципы, когда хочется жрать, спать и иногда мыть голову.

Глава 3

Воронка огромной фабрики по производству кухонь, как пылесос, как человекомешалка, как мясорубка перемалывала двенадцать заблудших душ.

В первый день Ольга зычным своим голосом спросила: «Есть среди вас те, кто все-таки прошел СДО?» Подняли руку двое: я и Ира. Ира была старательной девушкой лет 30, в белой рубашке и аккуратной серой жилеточке. Она ходила с прямой спиной, была холодна как британец, держалась в стороне от других и ела еду из контейнеров, принесенных из дома. На вопросы она отвечала, но сама на контакт не шла.

— Ир, а кем ты работала перед тем, как попасть сюда?

— Я была в декрете.

— О, надо же, как я. А до этого кем работала?

— Я была стюардессой.

— Ого, как интересно.

— А почему не стала туда возвращаться? Надоело?

— Да нет, там было хорошо. Я почти весь мир облетела. Но я летала 10 лет, и здоровье уже не то. Не смогу больше.

Ира сидела за партой в первом ряду и была самой внимательной ученицей.

На первом ряду сидели еще Настя, Володя и Эдгар.

— Насть, а как ты здесь оказалась?

— У нас с мужем квартира в Видном, и я прямо из окна вижу ТЦ через трассу, рядом со МКАДом. Вот, хочу в нем работать. Напрямки он близко, но придется обходить по надземному пешеходному переходу минут 20. Но все равно близко.

— А до этого ты работала вообще?

— Да, я была агентом по недвижимости.

Настя не местная, приехала, кажется, из Белоруссии. У нее светлые волосы в хвостике, она не красится и похожа на упругую резиновую куколку со вздернутым носиком и небесного цвета глазами. Настя спокойно и ровно прожила модуль по продукту, накрываться и впадать в ступор от идиотизма работы по скриптам она стала на продажах. Но это потом, на втором этапе.

Володя напоминал подростка — долговязого, в рытвинках на лице, только седого. У него две дочки, и даже когда он ругается на старшую по телефону, то «мам, тебе даже кошка не верит», как говорит мой сын про меня. Володя — экономист по образованию, но работал только в продажах. Пришел он из «Румера», где продавал столы. Что столы, что кухни, какая разница, если дома постоянный ремонт и нужны средства.

Второй ряд — это был мой ряд. Я люблю второй ряд. На первом ты как под обстрелом, а на втором есть возможность выбора: хочешь — спрячешься за спинами впереди сидящих, хочешь — задашь вопрос или ответишь. Да я бы