Мутантики - Дмитрий Емец

– И ты ей веришь? Мумуня все придумала, чтобы ты не уходила слишком далеко от дома, – убежденно сказал ее друг. – Ох уж эти родители! Вечно они все запрещают.

– А ты откуда можешь знать? У тебя же родителей никогда не было… Ой, прости, Бормоглотик, я не хотела тебя обидеть! Это как-то само вырвалось! – И Трюша зажала свой маленький ротик ладошкой.

– Ничего страшного. Ты не первая напоминаешь мне, что я сирота, – вздохнул мутантик.

Ни для кого в Странном лесу не было секретом, что у Бормоглотика нет родителей. И вообще он был сплошной загадкой не только для окружающих, но и для самого себя. Маленький мутантик не относился ни к одному из известных видов: ни к реакторным карликам, ни к лобастикам, ни к шерстюшам. Да и внешне Бормоглотик был странным, ни на кого не похожим. Толстенький и розовый, с двумя пупками и длинным хвостом вроде кошачьего, он носил синие шортики, в которых сзади для хвоста была сделана специальная прорезь. Рот у Бормоглотика имел редкую способность растягиваться, и в него запросто входил даже самый большой мухомор, а зубов было целых два ряда.

Бормоглотик был сам по себе, и неизвестно, откуда он взялся. Говорили, когда он был совсем крошечным, то приплыл в корзинке откуда-то от истоков ручья. А где начинается ручей, никому в этом мире не известно.

Жил Бормоглотик в шалаше, который стоял на небольшом островке посреди непроходимого Квакающего болотца. Как попасть на островок, не увязнув в болоте, знал только он один. Может, потому Бормоглотик и вынужден был жить на болоте, что никаких способностей к невидимости или превращению у него не имелось. Вот он и полагался только на свою осторожность и ловкость.

После долгих увещеваний, уговоров и, разумеется, поцелуев – лучшего довода влюбленных – Бормоглотику все-таки удалось уговорить Трюшу пойти к ручью. Там можно было вдоволь накупаться и поваляться на теплом прибрежном песочке.

Друзья захватили корзинку с мухоморами и полный чемоданчик просроченных таблеток аспирина – любимого лакомства мутантиков. Чтобы не есть аспирин всухомятку, они припасли также несколько пузырьков микстуры от кашля, бутылочку перекиси водорода, а на десерт – два кусочка мыла. Бормоглотик взял и немного лейкопластыря, чтобы было чем приклеивать аспирин к грибам, если им захочется сделать бутерброд.

Болтая о том о сем, Трюша и Бормоглотик шли по тропинке.

Стояла отличная погода начала июня. Дул прохладный, чуть пахнущий резиной ветерок и покачивал фиолетовые, синие, голубые в красную крапинку листья деревьев.

Неожиданно из корзинки с провизией раздалось кваканье.

– Ты только посмотри! Опять в корзинку залезла, – засмеялся мутантик и вытащил трехглазую розовую жабу. Жаба Биба была ручная. Она давно жила у Бормоглотика и обожала лакомиться лекарствами. Вот и сейчас Биба испуганно покосилась на своего соседа третьим глазом и торопливо проглотила таблетку аспирина.

– Вот обжора! – восхитился Бормоглотик, наблюдая, как жаба жадно заглатывает аспирин. – Представляешь, забралась она вчера ко мне в продуктовый шкафчик, сожрала три градусника, полпачки стирального порошка и все горчичники. Хорошо, бутылочку с шампунем я сам выпил, а то бы она и его опрокинула.

Трюша засмеялась. Она посадила Бибу на ладонь и осторожно провела пальцем по ее розовой спинке. Жаба довольно заквакала и надулась, как пузырь.

– Бормоглот, давай отдохнем, – предложила Трюша, – а то у меня ножки устали.

– Так скоро? Ну давай, – согласился он. Мутантики остановились на пригорке, с которого открывался замечательный вид на окрестности. Внизу синел лес, а под холмом змеился прохладный ручей.

– Хорошенькое местечко! – Бормоглотик расстелил на траве большой красный платок и высыпал на него мухоморы и аспирин.

И друзья, проголодавшиеся после прогулки, с жадностью набросились на угощение. Даже прожорливой Бибе перепало. Правда, аспирина ей уже не досталось, и жабе пришлось обойтись кусочком хозяйственного мыла.

Трюша по неопытности начала жевать лейкопластырь с липкой стороны, и у нее склеился рот, да так, что она только могла мычать.

– Ты неправильно его ешь! – сделал замечание Бормоглотик. – Пластырь нужно прежде скатать в трубочку, чтобы он не прилипал! – назидательно добавил он.

– М-м! Не учи ученого! Как хочу, так и ем! – промычала девушка, отдирая лейкопластырь.

Мутантики съели еще несколько мухоморов и, спрятав оставшуюся еду в корзинку, стали спускаться с пригорка к ручью. Жаба Биба прыгала за ними.

– Где ты находишь всю эту вкуснятину? – спросила Трюша. – Все эти градусники, аспирин, лейкопластырь? Больше ни у кого в лесу их нет.

Бормоглотик внимательно посмотрел на нее:

– А ты никому не скажешь? Обещаешь?

Трюша торопливо закивала. Тогда он понизил голос до таинственного шепота и сказал:

– В Старом городе. Я хожу за ними в Старый город!

– Ты был в Старом городе? – У девушки перехватило дыхание. – Но туда же никто никогда не ходит! В Старом городе живут и чудовища, и говорящие шары, и страшилища! Оттуда никто еще не возвращался живым!

– Ерунда, – презрительно сказал Бормоглотик. – Никаких чудовищ в Старом городе нет. Во всяком случае, я ни одного не видел.

– Ни одного – ни одного? – недоверчиво переспросила Трюша.

Мутантик задумчиво почесал розовый гладкий животик:

– Если честно, в последний раз, когда я уже выходил из города, то услышал какой-то противный звук у себя за спиной. Даже земля задрожала. Я сразу бросился наутек и не выяснил, что это было.

– Ты ужасно смелый, Бормоглот! – восхитилась Трюша. Ее грушевидный нос запульсировал от волнения. – Я бы никогда не решилась пойти в Старый город, как ты!

– Это просто развалины и больше ничего. Не понимаю, чего их бояться?

Друзья вышли к ручью. Пологий топкий берег зарос камышом. Низко над неторопливым, никуда не спешащим ручьем кружили восьмикрылые комары с длинными хоботками. Изредка вода всплескивала, и оттуда, спасаясь от щуки, выскакивал многоглазый карась.

При приближении влюбленной парочки из камышей с громким кряканьем взлетела двухголовая утка и неуклюже, зигзагами унеслась куда-то. Похоже, ее правая голова хотела лететь в одну сторону, а левая – в другую.

– Искупаемся? – Бормоглотик зачерпнул ладонью прохладную, очаровательно пахнущую бензином и какими-то сладковатыми химикатами воду и брызнул в Трюшу. Та радостно засмеялась и, сбросив туфельки и платьице, ласточкой прыгнула в воду. В такую жару просто невозможно было пройти мимо ручья, не искупавшись.

Бормоглотик плюхнулся в воду вслед за девушкой. Кошачий мутантик был прирожденным пловцом. Его толстенькое тельце держалось на поверхности, как буй, а коротенькие лапки загребали воду, как маленькие лопасти.

Друзья радостно плескались, ныряли, гонялись друг за другом, играли мячиком. Бормоглотик и Трюша не заметили, как камыши на противоположном берегу раздвинулись и из них выглянули низкорослые, широкоплечие, поросшие красной шерстью мутанты с треугольными зубами. В руках у них были короткие копья с наконечниками из ржавых гвоздей, массивные палицы из железных труб и камни. Это были реакторные карлики, отправившиеся на охоту.