Принцесса на горохе - Татьяна Осипцова

Из вечернего института ее отчислили за неуспеваемость и теперь начальство с легким сердцем отправляло в командировки сотрудницу, которой прежде требовались учебные отпуска и нормированный рабочий день. Отдел, где Ира работала, занимался обслуживанием поставленного их предприятием оборудования. Обычно на пару с ней посылали кого-то из коллег-мужчин, и с некоторыми из них она переспала в командировке. Подсознательно она надеялась, что встретится такой же, как Андрей… Но ни разу больше, ни с кем не испытывала она ничего подобного. Попадались умелые партнеры, попадались не очень, иногда она получала удовольствие, иногда ― нет, но ни один не задевал сердца всерьез. Ее отношения с мужчинами были теперь легкие и необременительные. Она ничего не требовала от них ― ни верности, ни клятв в любви. Встречаясь на работе, общалась как с хорошими друзьями, расставалась без истерик и претензий.

Шло время, подруги все повыходили замуж, у многих родились дети. Постепенно Ирина осознала, что вряд ли на ее долю еще раз выпадет такая бешеная страсть, да и надо ли это? Может, прости выйти замуж, безо всякой любви? Она уже не девочка и скоро станет поздно заводить детей, а с некоторых пор Ире очень хотелось ребенка. Но за кого же выйти? Ее кавалеры и любовники ― люди женатые, да и где холостого мужика найти в таком-то возрасте? В обозримом пространстве холостяков не наблюдалось, а давать объявление в газете ― это уж совсем себя не уважать.

Но вот однажды, стороной, Ира узнала, что ее сослуживец Алексей Малинин развелся и съехал от жены. Леша не был ленинградцем, и в ожидании, когда освободится комната в заводском общежитии, беспрерывно мотался по командировкам, а весь свой нехитрый скарб хранил в кладовке их мастерской, там же и ночевал, когда оставался в городе.

Узнав, что Малинин на данный момент холост, Ирина подумала ― чем мне не муж? Года три назад они целый месяц провели вдвоем в командировке. Тогда Леша спустя несколько дней после отъезда из Питера переселился в номер Иры. Она вспомнила, что жить с этим молчаливым, спокойным и немного медлительным человеком ей было комфортно. Он оказался внимательным, хозяйственным и чистоплотным. Последнее можно посчитать достоинством для любого мужчины… А то, что как любовник не чета Андрею ― так нужны ли они, эти африканские страсти?

Ира решила возобновить отношения с Лешей плавно, невзначай, предложив ему пожить у себя. Родители были не против. В их доме часто кто-нибудь гостил ― неделями, а то и месяцами. Сейчас диван в большой проходной комнате оказался свободен, и наезда родственников в ближайшее время не предвиделось. Мать с отцом вслух не говорили, но между собой шепотом делились предположением, что этот самый Леша вполне может задержаться в их доме навсегда ― ну и слава богу, и плевать, что разведенный. Их старшая дочь в таком возрасте, что выбирать не приходится Алексей с радостью принял Иринино предложение и как-то быстро пришелся ко двору. Он отдавал на питание большую часть зарплаты, ездил на дачу с Семеном Ивановичем, Ириным отцом, там они вместе строили баню, выпивали понемногу. Когда нужно было купить лекарство для Анны Викторовны, Леша сам вызывался ехать в аптеку, хоть на другой конец города. Незаметно он стал полноправным членом семьи.

Довольно скоро все привыкли, что по вечерам он что-то паяет в углу у окна, а по выходным ходит на рынок и готовит на всех обед. Привыкли и к тому, что Ира перебралась из «девичьей» спать в гостиную.

Это совпало с тем, что ее младшая сестра Юля, оказавшаяся на пятом месяце, неожиданно выскочила замуж. Новый зять, поселившийся в их квартире, родителям не нравился. Как-то за рюмочкой Семен Иванович не выдержал и напрямик спросил у Леши:

– Вы-то с Иркой жениться собираетесь? Хоть бы у одной дочери муж нормальный, а то ― он махнул рукой, ― бармен какой-то! Это что, для мужика работа?

Леша его успокоил, сообщив, что заявление в ЗАГС уже подано.

Но Семену Ивановичу не довелось дожить до этой свадьбы. Сердце прихватило, когда он один был на даче.

Свадьбу откладывать не стали, ее просто не праздновали.

Вскоре у Юли родился сын, еще через год у Иры. Конечно, более неподходящего времени для рождения детей нельзя было себе представить. Сначала продукты по талонам, почти голод и гуманитарная помощь с детским питанием за счастье… Потом отпуск цен в девяносто втором…

Денег катастрофически не хватало. Уже через полгода после рождения Олега Ира пошла подрабатывать уборщицей в парикмахерскую и с тех пор так и не расстается со шваброй. После трехлетнего отпуска по уходу за ребенком она не смогла вернуться на прежнюю работу, там все переделалось и акционировалось. Перед увольнением Ирине выделили несколько акций на ваучеры и тут же предложили их продать. Деньги показались довольно большими, и она согласилась. Их с Лешей доли национального достояния хватило на три куртки и велосипед для сына.

Вскоре муж тоже попал под сокращение. Какое-то время он перебивался частным извозом на приобретенных после свадьбы стареньких «жигулях». Потом машина сломалась, а чинить было не на что. Ирина устроилась уборщицей во второе место, да еще торговала через день яйцами на улице. Лешин заработок состоял из «гонораров» за починку телевизоров знакомым, но, к сожалению, многие считали, что с мастером лучше расплачиваться водкой. Так продолжалось до девяносто пятого года, когда муж все-таки устроился на работу. Но тут у мамы случился инсульт ― в тяжелом состоянии ее увезли на «скорой».

Ирина крутилась, как белка в колесе: больница, аптека, одна работа, другая. Юле помогать не могла, окончив вечерний институт, она теперь училась на маникюршу.

Не успели оправиться после инсульта, новая напасть ― у мамы развилась гангрена, результат пожизненного диабета. Мучились целый год ― мази, перевязки, лекарства ― но ногу не спасли.

Только-только зажила мамина ампутация и она опять смогла хоть немного присматривать за внуками, как у Леши обнаружили рак кожи. Ирина потом ругала себя, что вовремя не обратила внимания на постоянно перевязанную руку мужа, слишком привыкла к бинтам… Алексея прооперировали, но время было упущено и врачи предупредили, что больше года он не протянет.

Ира не любила вспоминать этот тяжелый и страшный год. Она беспрерывно металась между работами, больными матерью и мужем, детьми… Когда младшая сестра работала, ее сын, Вовка, разумеется, оставался на попечении домашних, считай, Ирины. И Алексей в последние месяцы жизни стал капризным, хуже ребенка. Просил приготовить что-нибудь, а потом еда казалась ему невкусной. Едва услышав о новой панацее против рака, посылал жену за этим лекарством, не интересуясь, сколько оно стоит. То, что когда-то было машиной, пришлось продать за копейки, но деньги будто испарились. Ирина брала взаймы, ехала и покупала то, что требовал Леша. Вскоре он уже не мог обходиться без обезболивающих…

Муж умер в тот день, когда их сыну исполнилось семь лет. Потом Ира не раз благодарила бога за то, что это произошло не дома, а в больнице. Леша страшно мучился, обезболивающие уже не действовали. В последние дни он даже перестал узнавать жену. Когда в последний день Ира забежала в больницу в перерыве между двумя работами, Леша лежал тихий ― не метался, не стонал, не просил уколоть лекарство. Он смотрел на жену внимательным взглядом, будто уже знал что-то, недоступное пониманию остающихся на этом свете.