Счастье творить чудо - Ксения Михайловна Кузнецова

class="p1">– Я не дурачок, – поэт недовольно фыркнул.

– Да ну? Как будто ты ничего в творчестве не боишься.

– Боюсь, – совершенно серьёзно ответил музыкант, – но совсем иначе. Кроме того, я не стесняюсь своих желаний. Люди вообще не должны их стесняться.

– Легко сказать, – вздохнул Федя.

– Кстати! – Лёшка поспешил сменить тему, – вы мне обещали показать новую песню, – он лукаво улыбнулся, – если я ее не услышу, проиллюстрировать не смогу.

Марк с наслаждением потянулся.

– Можно.

И вот смычок ударил по струнам, и зазвучала музыка, таинственная и волшебная, подобная звездам, рассыпавшимся по небосводу. И вот с музыкой сплелись слова, и они стали единой песней:

Тайны ночи манят разум,

Даже те, которых нет.

Хочешь силу, все и сразу,

Хоть бы это только бред.

Есть желанье просто верить,

Есть надежда ночь прожить,

Ты найти мечтаешь двери,

К тайне лунной ищешь нить.

От того сидишь с заката

До рассвета, чуда ждёшь.

Ожиданием богата

Жизнь. Ты ищешь? Не найдешь?

Так создай, ведь чудо к чуду

Тянется, всегда идёт,

Волшебства цветные струны

Ждущий? Ищущий найдет.

Пока скрипка музыканта, изливая душу, пела послесловие, Федя, красный, как рак, пытался надышаться. Это было близко, слишком близко к тому, к чему он стремился, потому особо часто он прибегал к этим словам в одиночестве, боялся показать их даже друзьям. Было близко, но недостаточно, чтобы являться тем самым. Возможно, поэту казалось, но мыслям его вторила скрипка.

– Я обязан это написать! – художник аж вскочил. – Очень здорово!

Голос Лёшки вырвал из мыслей. Оказывается, мелодии уже умолкла.

– Что думаешь использовать в этот раз? – Марк убрал длинные вороненые волосы со лба.

– Акрил, думаю, подойдёт лучше всего.

Музыкант согласно кивнул.

– Сейчас притащу материалы.

Федя глубоко задумался. Нужно было что-то делать и срочно. Он попал в достаточно забавную ситуацию, ведь знание о том, что бездействие ничего не решит, было с ним всегда. Но вот осознание пришло только в последние дни. Постепенно, по капле оно формировалось, пока не захватило разум.

Итак, душа жаждала действия, тело напряглось, мысли сменяли одна другую.

– Федя, ау!

– Он опять потерялся в собственный мыслях, – синие глаза выжидающе сощурились.

– Я здесь, – выдавил из себя Федя и вновь на некоторое время замолк.

Затем, наконец, сказал:

– Мы ведь так ничего не придумали на Новый год…

– Кроме поедания салатов? Нет.

– Ага… Лёш, а ты всё еще хочешь написать лес?

– Ну да. А ты предлагаешь отправиться туда?

– Однозначно, – поэт широко заулыбался, – отправимся завтра?

Ухмыльнувшись, Марк кивнул головой.

– Я в деле, давно хотел куда-нибудь из дома выбраться. А ты что думаешь, Лёша?

– Согласен, в такой день рисовать в лесу… Звучит практически как в сказке.

– Значит, решено, – скрипач направился на кухню, из коридора прозвучал его голос, – значит, отправимся днём, а пока нужно бутербродов с собой сделать.

Федя, только было устроившийся на своё место, вскочил.

– Я помогу!

– А мне что, в одиночестве сидеть? Я с вами!

И начались приготовления.

Для Феди день начался в пять утра, нетерпение лишало покоя, для Марка практически не заканчивался (он вообще спал очень мало), и когда в половине первого наконец встал Лёшка ( на что поэт долго ворчал), трое друзей отправились в путь.

Шли долго, в пути пели песни, пару раз останавливались на привал. Лёшка сделал много набросков и даже набросал этюд маслом, Марк развлекал друзей игрой на скрипке, а Федя, красный до ушей, время от времени писал что-то в блокнот.

Поэт был счастлив. Серебряный лес радовал сердце. Снег искрился и светился под редким зимним солнцем. Деревья представлялись в голове Феди не просто древними великанами, но стражами земли, твердо вставшими в ряды перед путником. Интересно, чем лес был для его друзей.

Что-то приближалось.

С приходом темноты троица собралась домой, и, хотя Марк прекрасно знал дорогу, друзья заплутали.

– Не хочу вас огорчать, – музыкант ещё раз потыкал в экран телефона, – но мы заблудились. Телефон разрядился на холоде, а у вас…

Федя с Лёшкой виновато на него посмотрели, Марк вздохнул.

– А у вас их и вовсе с собой нет. Так что карты мы лишены.

– Ну, лес же не бесконечен, а я ещё не устал, рано или поздно мы найдем выход, – художник старался не терять оптимизма.

– Правильно! – радостно запрыгал поэт, – к полуночи как раз доберёмся до дома! Всё равно спать не собирались.

Марк усмехнулся, но бледность выдавала волнение. Впрочем, он всегда мог соперничать в этом плане со снегом, так что Феде могло всего лишь показаться.

– Значит в путь.

Итак, они провели в пути ещё несколько часов. И всё время трое выходили на одну и ту же поляну, просторную и красивую, хотя предпочли бы найти выход.

– Я, конечно, извиняюсь, – Федя сбросил рюкзак и упал на поваленное дерево, – но мне нужен перерыв. И чай, если у нас ещё остался.

– Тебе повезло, чай есть, – музыкант сел рядом, – вот только если ты согреешься, тебя развезет, будет ещё труднее. Хотя я тоже уже не могу.

– Эх, вы! Слабаки! – Лёшка скрестил руки на груди.

– Просто не все из нас атлеты.

Марк в очередной раз поправил волосы.

– Знаете, а теперь, в темноте, деревья похожи на призраков, – голос поэта звучал задумчиво и несколько отрешённо, – дух захватывает.

Он достал блокнот, чиркнул ручкой, но вдруг вскочил и закричал:

Лес полуночный искрится,

Снег сияет под луной,

Вновь рискует обостриться

Чувство, правящее мной!

Духи леса благосклонны

К тем, кто действует душой,

Пусть же чудо звонко, шумно

Увлекает за собой!

Чуда, чуда просит сердце,

Звезды падают с небес

В чащу леса, где твориться

Нечто новое для мест

Этих дивных и старинных,

В хороводе волшебства

Будут сказы песен дивных,

Дольше б длилась сказка сна!

Лёгким явно не хватало воздуха. Поэт тяжело дышал. Чувствовал он себя, будто впервые признался в любви. Впрочем, в какой-то мере, так и было.

– Здесь явно мало публики, – в образовавшейся тишине раздался голос Марка, – кстати… До того, как ты сказал, луны видно не было.

– Забавное совпадение…

– Ага… А ещё, может, мне кажется, но средь деревьев появились новые тени.

Друзья промолчали. Им казалось то же самое.

– Лёш, а начни, пожалуйста, рисовать.

– И так собирался , всё равно делать нечего. И я не рисую, а пишу.

– Отлично, ты же поляну пишешь?

Музыкант подошел к другу.

– А теперь, будь добр, нарисуй вот на этой ветке ворону.

– Зачем это?

– Я очень прошу.

Несколько мазков, и на ветке сидела птица.

Ничего не произошло.

– Ну тебя.

И художник продолжил дополнять картину. Вот на ней появилась белка.