Русалка из Винсема - Эва Киншоу

Девушка озорно взглянула на Корнелиуса Мидволда. Тот отметил, что ей присуще чувство собственного достоинства, но при этом и она сама прекрасно понимала комичность своих попыток.

— И как с вами поступил шеф конторы?

— Он меня вышвырнул. Вышвырнул, скажем, руками своих подчиненных, а плакаты — ногами тех же подчиненных — растоптал…

Тут Мидволд не выдержал и в полный голос рассмеялся.

— И не удивительно! Каким бы жуликом он ни был, должно быть правовое обоснование вашему протесту! Ха-ха-ха!

— Понимаю, — с легкой улыбкой согласилась Беатрикс. — Но я понимаю и то, что он жулик! Как бы вы повели себя, если ваши старики оказались бы в таком положении?!

— Хорошо, хорошо! — поднял ладонь адвокат и сделал несколько пометок в блокноте. — Как фамилия этого человека?

— Кристиан Ван дер Мей.

Серебряная ручка в прямом смысле выпала из руки на стол, Корнелиус Мидволд уставился на гостью.

— Вы шутите?

— Нет, не шучу.

— Мисс Робинсон, Кристиан Ван дер Мей уважаемый человек, финансист с блестящей репутацией и прекрасным послужным списком. Не в его обычае обманывать престарелых пенсионеров!

— У меня документы, подписанные Ван дер Меем, у меня свидетельские показания деда, что человек, подписавший контракт, называл себя Ван дер Мей. Как со всем этим быть, мистер Мидволд?

— Это был некто, выдававший себя за финансиста!

— Ну, тогда у Кристиана Ван дер Мея есть двойник!

Адвокат нахмурился и взволнованно спросил:

— Вы серьезно так полагаете, мисс Робинсон?

Беатрикс коротко кивнула.

— Стала бы я обрекать себя на неприятности, не такая уж перед вами полная дура, мистер Мидволд! Сколько времени я провела, пытаясь напроситься к вам на прием! Хорошо, что мне это наконец-то удалось, считайте — обстоятельства сложились для вас счастливым образом. Иначе пришлось бы пикетировать и ваш офис, вот так-то!

— Бог меня спас, — прокомментировал ее слова адвокат.

— Я упорная и настойчивая, — сообщила Беатрикс с виноватой улыбкой.

— Вижу.

После паузы он спросил:

— Допустим, я верю вам. Но встречались ли вы с Кристианом Ван дер Меем?

— Нет, конечно. Простому смертному это не удается сделать.

— Излагали ли свои требования письменно на его адрес?

— Естественно! Но, как говорится, ни ответа ни привета.

Адвокат задумчиво постучал ручкой по столу.

— Не знаю, как все это интерпретировать, случай достаточно необычный… Хорошо! Покажите мне документы!

Беатрикс Робинсон полезла в сумку и вытащила ворох бумаг. Адвокат с вниманием углубился в чтение.

— Что вы думаете теперь? — Девушка с надеждой смотрела на Корнелиуса Мидволда.

— Думаю, что девяносто пять процентов наших граждан никогда не читает пункты в договорах, набранные петитом. Мелкий шрифт всегда оставляет лазейку для злоумышленников. Думаю также, что обращусь к самому Кристиану Ван дер Мею с просьбой идентифицировать документы, и высказаться о сути финансовой схемы, использованной в договоре…

— И?

— Это все на текущий момент, мисс Робинсон.

— А если с вами обойдутся так же, как со мной?

— Все может быть…

— Ах, как бы я хотела посмотреть ему в глаза! — Девушка вскочила с кресла. — Я бы ему все сказала!

— С вашей смелостью только в цирке выступать, ходить по канату под куполом без страховки! — Корнелиус Мидволд улыбнулся. — Я бы очень хотел, чтобы вы постарались быть немножко выдержаннее, иначе вам придется искать другого адвоката. Теперь, могу ли я узнать, каким образом с вами можно связаться, ваш адрес, телефон, все такое прочее…

Его глаза смотрели на Беатрикс так пытливо, что, казалось, готовы были узнать всю ее подноготную.

— Будьте уверены, я не покину город, оставив вас без гонорара! — гордо сказала девушка.

— Это прекрасно, — кивнул Мидволд и еще раз внимательно вгляделся в посетительницу. — Итак, вы по профессии садовод, или что-то в этом духе?

— Я ландшафтный архитектор. Рано или поздно архитектура станет делом моей жизни! И я добьюсь известности, как художник Гонзаго. Он проектировал парки в России. В детстве я читала о нем книжку.

Девушка пыталась говорить с пафосом, но получалось у нее плохо. И она тихим голосом пояснила:

— Люблю сады, люблю всякую зелень, цветы — особенно…

Корнелиус Мидволд вгляделся в изумрудного цвета глаза посетительницы, обрамленные густыми длинными ресницами. Что и говорить, глаза на редкость выразительны, притягивающе хороши. И веснушчатое лицо привлекательно, наивно, мило, а в густых волосах словно затаились огненные искорки…

— Н-да, — протянул задумчиво адвокат. — И что, вы знакомы с работами Гонзаго?

— Да! — Глаза девушки загорелись неподдельным энтузиазмом. — Я специально путешествовала по Европе, видела все известные парки в Италии, Англии, Германии и России. Вы бывали в Италии, мистер Мидволд?

— Нет, как-то все недосуг, — вполне серьезно ответил адвокат. — Моя мама интересуется парковым искусством, а я могу судить о нем только по специализированным книгам и альбомам…

— Вы тоже любите парки?

— Да кто же их не любит, мисс Робинсон, — он понимающе улыбнулся девушке. — Но, раз вы так горячо о них говорите, надеюсь, карьера вам удастся. Приятно, когда мечты сбываются.

Мистер Мидволд встал, показывая, что аудиенция окончена.

— Как ваш адвокат, мисс Робинсон, постараюсь дать незамедлительный ответ, как только возникнет реакция на мои действия.

Беатрикс тоже поднялась со своего кресла, но протянутую руку пожать не спешила и не собиралась прощаться.

— И это все? — спросила она.

— А на что вы еще рассчитывали? — Мистер Мидволд нахмурил брови, линия его рта стала жесткой.

Беатрикс Робинсон сразу осознала, какую ошибку она допустила и моментально поняла смысл обращенного к ней вопроса. Ей-то хотелось всего-навсего еще раз подчеркнуть, что этого мало — попытаться написать Кристиану Ван дер Мею или даже добиться визита в его контору. Но вопрос ее прозвучал двусмысленно, и теперь адвокат смотрит на нее суровым взглядом, вполне откровенно оценивая ее девичью фигуру.

На милых веснушчатых щеках выступил румянец, и ощущение несправедливости обожгло огнем ее сердце. Неужели этот адвокатишка думает, что у нее есть двойные намерения? Или что она питает к нему личный интерес?!

— Вы глубоко ошибаетесь, мистер Мидволд, если думаете о том, о чем, я считаю, вам думать не следует! — прозвучал четкий ответ.