Мы - это музыка. Как музыка влияет на наш мозг, здоровье и жизнь в целом - Виктория Уильямсон

Но прежде чем пуститься в это путешествие, нужно рассмотреть несколько основных вопросов.

Однажды, когда мне пришлось отвечать на этот интригующий вопрос в радиопередаче профессора лорда Роберта Уинстона, меня заклинило намертво. Что же сказать? Имея за плечами больше десяти лет специализированных исследований, я так и не смогла сформулировать ни одного приличного ответа. Я ругала себя на всем пути домой со студии и потом еще несколько дней.

Позже я обдумала возможный ответ на превосходный вопрос профессора Уинстона с учетом накопленных знаний. Получилось такое определение: музыка – это универсальная человеческая динамическая система звуковых сигналов, имеющая многоцелевое назначение. Это не окончательная формулировка, работа над ней продолжается; пока же пусть послужит отправной точкой для путешествия, которое мы совершим в этой книге.

Предположений о том, как музыка стала частью нашего мира, более чем достаточно. Выдвинутая Чарльзом Дарвином теория эволюционного отбора утверждает, что музыка развилась как способ демонстрации отличной формы для привлечения потенциальных партнеров. А может, она появилась как способ успокаивать и обучать своих малышей. Возможно, была ценным средством самоопределения и социального взаимодействия, которым могли воспользоваться племена и семьи. Или музыка развилась из праязыка, позволявшего передавать необходимые сигналы еще до того, как у людей появились слова и предложения.

На различных этапах своей карьеры я твердо верила в разнообразные гипотезы происхождения музыки. И это лучшее состояние для ученого. Нет ничего скучнее человека, который годами цепляется за одни и те же заезженные идеи, отказываясь отступить от них или признать, что они, возможно, нуждаются в пересмотре.

Сейчас, когда я пишу эту книгу, предпочитаю объяснение Марка Чангизи, размышляющего о происхождении музыки и языка в замечательной книге «Приручение»{2}. Он предполагает, что наше увлечение музыкой возникло, потому что она «приручила» бо́льшую часть природы вокруг и использовала существующие древние механизмы мозга в новых и увлекательных целях.

В этом смысле музыку можно считать неотъемлемой частью человеческой жизни не потому, что она – часть нашей души или «язык любви», как бы ни было заманчиво прибегнуть к таким романтичным понятиям. Чангизи убежден, что музыка – наша часть, потому что мы создали ее исходя из человеческой сущности и ежедневных потребностей. Развитие музыки определили особенности животного под названием «человек», эволюционные изменения нашего мозга и тела.

Мне нравится идея, что музыка – один из факторов, превративших нас в современного человека. Чангизи предполагает, что именно она, наряду с языком и чтением, превратила обезьян в людей. Согласно этому определению человек – музыкальное животное.

Мы не единственные, издающие музыкальные звуки, хотя можно утверждать, что склонны очеловечивать такие действия. Птицы, мыши и киты поют, гориллы исполняют дуэты, тюлени и слоны двигаются под ритмы и так далее (см.главу 6).

Несмотря на эти примеры, насколько я знаю, на Земле нет другого животного, которого так бы воодушевляли, увлекали и трогали звуки музыки. Никто не трудится так много, чтобы создавать или извлекать мелодичные ноты; мы тратим драгоценную энергию на изготовление инструментов, составление музыкальных ансамблей, производство музыки для легкого потребления и совершенствование сольного исполнения.

Я не утверждаю, что другим созданиям недоступны аспекты восприятия, создания музыки или получения удовольствия от нее. Было бы очень странно, если бы у людей развился навык, которого нет ни в каком виде у остальных животных; это означало бы, что мы – музыкальные инопланетяне. Я же в этой книге исхожу из предпосылки, что мы, бесспорно, самые музыкальные создания, которых когда-либо видела эта планета. В этом смысле наша музыкальная жизнь дает уникальный шанс получить представление о том, что такое быть человеком.

Я родился с музыкой внутри.

Музыка была частью моего организма.

Как ребра, почки, печень и сердце. Как кровь.

Когда я появился на свет, сила музыки уже жила во мне.

Рэй Чарльз

Вольфганг Амадей Моцарт был одним из самых плодовитых и знаменитых композиторов мира. Хотя он прожил всего 35 лет и умер два с лишним века назад, продажи его изысканных произведений регулярно возглавляют чарты классической музыки, а по результатам опросов он часто входит в пятерку лучших композиторов всех времен.

К пяти годам Моцарт уже исполнял и сочинял музыку, поэтому его нередко приводят в качестве яркого примера человека, который «родился с музыкальными способностями», причем гораздо бо́льшими, чем у остальных. Но правда ли это?

Музыкальная карьера композитора началась очень рано, и в этом активную роль сыграл его отец. Иоганн Георг Леопольд Моцарт входил в число ведущих музыкальных педагогов Европы, а в год рождения седьмого ребенка издал толстый учебник «Опыт основательной скрипичной игры». По некоторым данным, Моцарт-старший начал интенсивные занятия музыкой с малышом еще до того, как тот научился говорить.

Конечно, талант существует, как и вундеркинды, хотя нынешнее понимание обоих понятий – до сих пор тема горячих споров{3}. Может быть, поэтому я склоняюсь к убеждению, что Моцарта в основном отличало от других его уникальное воспитание.

Мы все рождаемся с музыкальными способностями, потому что впервые контактируем с музыкой еще до рождения, так как мир вокруг материнской утробы наводнен похожими на музыку звуками: это плавные изменения высоты звука, мелодии и ритмы телодвижений, разные голоса, звуки природного и искусственного происхождения. В результате этого раннего воздействия новорожденные уже обладают впечатляющим арсеналом основных музыкальных способностей, играющих важную роль в общем развитии; научится ли ребенок со временем играть на фортепиано или скрипке – совершенно другой вопрос.

В развитии музыкальности каждому, в том числе Моцарту, нужно было с чего-то начинать. И, как мы еще убедимся, у всех есть нечто общее с Рэем Чарльзом: мы все родились с музыкой внутри.