Маршал Берия. Штрихи к биографии - Андрей Гусаров

Та же участь постигла картины «Сталинградская битва», «Падение Берлина» и «Донецкие шахтеры». Пересмотрели репертуар театров.

Вытравливание имени маршала происходило с патологической навязчивостью. Министерство государственной безопасности, плоть от плоти которого был Лаврентий Павлович, вбросило в общество частушки против опального маршала. «Берия, Берия, потерял доверие, а пришел Маленков, надавал ему пинков». Эта частушка благополучно дожила до нашего времени. Не знаю, как молодежь, но люди старшего поколения ее помнят хорошо. Со временем частушки видоизменялись, а их текст дополнялся новыми определениями маршала, в том числе и нецензурными. Как показали исследования, подобные стихотворные формы были распространены в основном в городах – в местах быстрого распространения вербальной информации. К народному творчеству относились и анекдоты про Берию, в которых он выступал подлецом и тираном в самых обыденных ситуациях. К городскому фольклору относятся «страшные» рассказы о подвале дома, где жила семья маршала. Там Берия обесчестил не одну сотню женщин и, как всякий маньяк, убивал их там же и то ли закапывал, то ли перемалывал в большой мясорубке еще свеженькие женские тела. Подобные городские легенды кочевали из города в город и довольно долго жили в советском обществе, выполняя важнейшую функцию – полную дискредитацию Лаврентия Павловича.

Значительную роль в создании негативного образа Берии сыграли авторы многочисленных мемуаров, в большом количестве издававшихся в СССР. Те же Н. С. Хрущев или С. И. Аллилуева пишут о Берии с патологической ненавистью. Так, Хрущев описывает никогда не происходивший эпизод: «Как только Сталин свалился, Берия в открытую стал пылать злобой против него. И ругал его, и издевался над ним. Просто невозможно было его слушать! Интересно, впрочем, что как только Сталин пришел в чувство и дал понять, что может выздороветь, Берия бросился к нему, встал на колени, схватил его руку и начал ее целовать. Когда же Сталин опять потерял сознание и закрыл глаза, Берия поднялся на ноги и плюнул на пол. Вот истинный Берия!». Зачем Никита Сергеевич придумал все это? Чтобы лишний раз оговорить своего бывшего соратника и тем самым отвести от себя ненужные вопросы. Врал спустя много лет для того только, чтобы потешить собственное самолюбие, показать миру: «Посмотрите, какое чудовище я устранил».

А вот воспоминания Аллилуевой, причем слова ее идеально подходят и к самому Сталину: «Только один человек вел себя почти неприлично – это был Берия. Он был возбужден до крайности, лицо его, и без того отвратительное, то и дело искажалось от распиравших его страстей. А страсти его – честолюбие, жестокость, хитрость, власть, власть… Это был великолепный современный тип лукавого царедворца, воплощение восточного коварства, лести, лицемерия, опутавшего даже отца – которого вообще-то трудно было обмануть. Сейчас все его гадкое нутро перло из него наружу…». Чем же так опутал Сталина один из его царедворцев? Аллилуева в своих воспоминаниях нам не сообщает, но легко расклеивает ярлыки, особенно на тех, кто не мог ей ответить.

Очередной современник представляет Лаврентия Павловича в следующем виде: «Глядя на Берию, я задавался мыслью, как может быть хорошим человек с такой наружностью? Он без всяких границ растолстел, при среднем росте, судя по фигуре, весил явно за сто килограммов. Отекшая физиономия, шея многочисленными бесформенными складками вываливалась из-под воротника рубахи, всегда мокрые жирные губы. И глаза – зеленые, навыкате, рачьи глаза, которые сверлили вас через толстые стекла пенсне. При всем желании в его больших зрачках невозможно было уловить что-либо человеческое». Эта характеристика взята из воспоминаний Николая Петровича Старостина, знаменитого футболиста и хоккеиста, особо отметившего Берию в числе главных своих врагов. А о врагах хорошо и правдиво не пишут, даже прославленные спортсмены.

Особенно непримиримым в отношении Л. П. Берии остался сын репрессированного при Ежове большевика В. А. Антонова-Овсеенко. Пытаясь создать объективную биографию маршала, Антон Владимирович так и не расстался с общеизвестными мифами о нем, написав обличительную и местами несправедливую для Берии книгу. Попутно напомним читателям, что папа Антонова-Овсеенко стал палачом несчастных тамбовских крестьян и на пару с Тухачевским убивал их боевыми отравляющими веществами (хлор Е56), крестьянские семьи с грудными детьми и стариками брались регулярной Красной армией в заложники. Общее число репрессированных крестьян Тамбовщины достигало 50 тысяч. Так что, прежде чем писать о кровожадном Берии, стоило бы написать о папе, лично участвовавшем в истреблении цвета крестьянства в Тамбовской губернии.

Тем не менее приведенные примеры из воспоминаний о Берии рисуют нам монстра, вурдалака, нечто, даже на физическом уровне лишенное человеческих черт.

Но навязчивое выпячивание кровожадности Лаврентия Павловича настораживает – уж слишком он плохой на фоне всех остальных соучастников властной системы, выстроенной товарищем Сталиным. И почему-то судят за грехи сталинского тоталитарного государства одного Берию. И кто судит? Дочь Сталина, считавшая папу не таким уж и плохим человеком бездарный мечтатель Хрущев, утопивший в крови репрессий Украину…

В последнее время в России вышло в печати некоторое количество книг, в коих жизнь и деятельность Лаврентия Павловича Берии рассматриваются более или менее объективно и взвешенно. Занимаясь прошлым, нужно помнить, что задача любого исторического исследования состоит в том, чтобы постараться дать наиболее объективное, а следовательно, лишенное эмоций представление о том или ином событии или человеке. Но это еще не все. Оценку прошлому должно дать прежде всего само общество. Задача же литераторов и ученых состоит в том, чтобы подвигнуть общество к осмыслению своего прошлого, привести его к моральной и этической оценке прошедших событий ушедшей эпохи.

Данная книга является скромной попыткой дополнить важными, на взгляд автора, деталями в общем-то известную биографию маршала Л. П. Берии, использовав существующие публикации, огромное число которых появилось в нашей стране за последние тридцать лет. Конечно, многое до сих пор скрыто от нас в глубине российских архивов, а что-то и навсегда потерялось за время бурной истории России. Но и того, что есть, вполне достаточно для непредвзятого анализа жизни одной из самых заметных фигур сталинского СССР.

Некоторые предположения, высказанные как в чужих публикациях, так и на страницах этой книги, пока не нашли документального подтверждения и являются результатом логических рассуждений. Будем надеяться, что историки будущего подтвердят догадки, высказанные современными исследователями, помогут найти правду там, где, казалось, ее уже невозможно обнаружить.

В наши дни трудно писать биографии бывших советских вождей – слишком мало времени прошло для непредвзятого научного взгляда на их деятельность, слишком много мифов и выдумок витает вокруг их имен. Безумно трудно без каких-либо эмоций давать оценку тем или иным поступкам этих людей, еще труднее быть объективным, четко понимая, что за безжалостными цифрами статистики политических репрессий стоят сотни тысяч человеческих трагедий.

В биографии большинства известных людей юношеские, а тем более детские годы рассматриваются вскользь: коротко и скупо. Родился, учился – на этом история и заканчивается. Даже сами люди, составляя автобиографию, школьных лет касаются мало, полагая, что это не главное – не в них, далеких и похожих друг на друга годах, можно указать на успехи и победы, отметить свои достижения. А между тем, в детстве формируется наш характер; окружающий мир, воздействуя на нас своим тяжким бременем, заставляет принимать собственные решения, говорить правду или лгать, защищать обиженных, самому быть угнетаемой стороной, а может быть, и обидчиком слабых – дети, как и взрослые, не идеальны. В процессе взросления ребенок делает выбор: быть как все или чем-то отличаться от своего окружения. Возникает не только желание познать себя и мир, но и стремление к превосходству в самом широком смысле слова. Молодому человеку приходится покорять себя, общество и природу. «С насмешливой злобой смотрим на то, что называется „идеалами“; мы презираем себя лишь за то, что не всегда можем подавить в себе то нелегкое движение чувств, которое называется идеализмом», – писал в XIX веке философ Фридрих Ницше.