Возвращение - Жанна Штиль

— Мы никому не скажем.

Приподняв голову, всмотрелась в его лицо. Он готов пренебречь обычаем? Она не станет возражать.

— Этот мужчина мне не нравится. — Не хотелось, чтобы таинство бракосочетания проводил подозреваемый в воровстве писарь.

— Хорошо, утром мы обо всём поговорим. Я привезу священника из Штрассбурха.

— Может быть, нам самим туда поехать? Меньше будут болтать. К тому же скоро утро.

— Так ты согласна?

Чёрт! Она не дождалась его предложения руки и сердца! Запоздало вздохнула, почёсывая татушку:

— Всё же нет, господин Бригахбург. Вы не сделали предложение согласно этикету. Вы не впечатлили меня цифрой своего годового дохода. Вы не пообещали заплатить долги поместья. О, Боже, вы не вручили подношение, перед которым трудно устоять! Ужас! — Закатила глаза, изобразив раздумье. Пропустила между пальцами невесомые звенья золотой цепочки, теребя крестик. — Я вынуждена вам отказать.

— Значит, я неубедителен и ты не знаешь мой доход? — Поддержал игру, находя её забавной. — Подношение? Ты не видела ларя с нашими семейными ценностями. Долги? Какая мелочь. Предложение? — Вопрошающе взглянул на невесту.

— Эмм… — Задумалась. А руки просить не у кого!

— Мне ничего не остаётся, как выкрасть вас, ваше сиятельство, и вынудить стать моей женой. — Накинул на её голову одеяло, присоединившись под ним к строптивице.

Послышался шум возни, сдавленный смех:

— Герард, прошу тебя…

— Как скажешь, моя леди…

Пугливо запрыгало пламя свечи.

В каминной трубе вздохнул ветер.

Мужчина согревал женщину жаром своей души, принимая взамен трепет её сердца.

* * *

Граф сразу же после обеда уехал в Штрассбурх.

Наташа, находясь в кухне, давала указания по приготовлению заживляющей мази из оливкового масла и пчелиного воска, когда её внимание привлёк шум.

У двери нерешительно топтался Жук, а Герр Штольц, осунувшийся и похудевший, от чего выглядел на десяток лет старше, прихрамывая, бросился в ноги хозяйки, восклицая:

— Моя госпожа! Я старый слепой осёл!

Пфальцграфиня опешила от неожиданности, глядя на мужчину у своих ног. Перед обедом она с Герардом ездила на кладбище и, расстроившись, долго приходила в себя от вида двух захоронений — отца и холмика собственной могилы, — усыпанных белым речным мелким камнем и уложенным вокруг них дёрном с ёршиком пожухлой травы.

Сырая промозглая погода усугубляла мрачное настроение. Копыта лошадей увязали в раскисшей грязи.

Девушка удобно сидела на коне в крепких объятиях Бригахбурга, но слабость усиливалась и кружилась голова.

И сейчас у неё потемнело в глазах при виде управляющего поместьем.

— Как такое произошло? Как я мог не признать вас, моя хозяйка?

— Встаньте, господин Штольц. — Она потянула его за локоть. — Странно, что вы, зная о метке Виттсбахов, умудрились меня спутать с… — Растерянно замолчала.

— Сложно было опознать… — замялся мужчина, слезящимися глазами всматриваясь в лицо госпожи. — Простите старого преданного душой и телом слугу. Смотреть было не на что. Да и горе затмило разум. — Счастливо улыбался, тряся головой. — Бедный хозяин… Какое несчастье и… Какая радость снова видеть вас. — Кинулся к рукам девы.

Наташа уже не сомневалась в его невиновности. Такую радость при встрече сыграть невозможно.

— Ничего не поделаешь. — Вздохнула, всхлипнув. — Виновные будут наказаны. — Обнимала его… Словно камень скатился с души.

— Убью собственноручно, моя госпожа. Вот на кого укажете, того и убью, — горячился старый слуга.

— Вы с дороги. Идите отдыхать, обедать. Поговорим после.

Когда управляющий, подволакивая ногу, ушёл, девушка подсела к Фионе. Рядом на скамье ёрзал непоседливый Гензель. Эти двое быстро нашли общий язык.

— Что думаешь? Как он тебе показался? Согласись, со стороны виднее.

— Ничего не думаю, — Рыбка прищурилась. — Он говорит правду. А вот вы выглядите больной.

— Ты права, с утра голова болит. У тебя там никакой травки не найдётся?

— Найдётся, — улыбнулась ведунья. — Только лучше бы вам пойти полежать. Чую, жар от вас идёт.

Наташа связывала своё состояние с иными событиями. Но предпочитала помалкивать. Только разве скроешь лихорадочный румянец и блеск счастливых глаз?

Вечеряли в кухне. Герард договорился со священником в Штрассбурхе на проведение свадебного обряда через два дня — в воскресенье в полдень.

— Хочу спросить тебя, Таша, — отставив кубок с элем в сторону, накрыл её пальцы ладонью. — Тебе предпочтительнее карета или паланкин?

— Не знаю, — растерянно пожала плечами, подкладывая ему блинчики с мясом. — В карете я ездила, а вот насколько комфортнее паланкин… Наверное, и там и там укачивает одинаково. — О Зелде старалась не вспоминать. Этого поступка она сестре не простит. Подхватилась, «включая» возражение экономиста: — А зачем карета? Возьмём у Юфрозины. Пошлёшь гонца, чтоб подогнали.

— Нет, мы не скоро вернёмся в Бригах. Отсюда уедем в Алем. У меня там дела. Ты поедешь со мной. — Кусочки омлета с куриным мясом и луком исчезали с блюда с завидной скоростью.

— А кто останется здесь? Я не готова к путешествию. — Подвинула к себе блинчики с яблочной начинкой, заглядывая в кувшин с молоком.

— У тебя опытный управляющий, экономка. Подать собрана. Решим вопрос с заключёнными под стражу и уедем. Я тебя больше не оставлю одну.

— Я подумаю. Алем? Долго до него добираться?

— Четыре дня с остановками на ночлег. Значит, карета. — Сиятельный погладил её ладонь, давая понять, что обсуждать больше нечего — он всё решил.

Пфальцграфиня не стала спорить. Утро вечера мудренее. Да и расставаться с ним не хотелось. Алем казался непозволительно далёким.

— Что экономка? — Она знала, что первый допрос проведён, но граф избегал говорить об этом. Сестру пока не трогали. Она вела себя смирно и безропотно. Не истерила, не плакала, ничего не требовала. Вышивала и молилась. Служанка, приставленная к ней, скрашивала её одиночество.

— Запирается. Говорит, ничего не знает.

— Когда вызовете Эрмелинду на беседу, пригласите меня. Хочу послушать. Если её вина будет доказана, как с ней поступят? Кто это будет решать? — С беспокойством смотрела на мужчину.

— Будет зависеть от степени злого умысла.

Вспомнился случай с Агной. Герард — данным ему правом — решил участь баронессы, собираясь сослать её в монастырь на пожизненный срок.

— Может, отправить её в монастырь?

— Сначала проведём дознание. — Сиятельный откинулся на спинку стула, прислушался.