Обреченная на корону - Виктория Холт

Однако надо вернуться к началу. Не странно ли, что такой человек, как мой отец, не смог зачать горячо желанного сына и породил только двух девочек — мою сестру Изабеллу и меня? Его дед Ричард, граф Уэстморленд, имел двадцать три ребенка от двух браков. Но, может, отец находил утешение в том, что от девочек есть своя польза. Выдавая их замуж, можно заключать весьма ценные союзы. Отец стремился извлечь из этого наибольшую выгоду.

Мать — другое дело. Думаю, она была довольна дочерьми, как часто бывает у матерей, уверивших себя, что дети их именно того пола, которого им хотелось. Так или иначе, отец не мог быть разочарован своим браком, поскольку большую часть богатства получил благодаря нашей матери. Ее звали Анна Бичем, она являлась наследницей больших земель и состояния, кроме того, принесла мужу титул графа Уорик.

Мать очень заботилась о нас с Изабеллой, очевидно, того требовала необходимость, так как обе мы не отличались крепким здоровьем. Втроем мы бывали счастливы повсюду — в замке Миддлхем, в замке Уорик, в Кэвуде или лондонском Уорик-корте.

Отца мы видели редко, но, когда он появлялся, атмосфера совершенно преображалась. Преобладали в ней суета, волнение, страх. Повсюду были мужчины, носящие эмблему зазубренного жезла, и, конечно же, отец властвовал над всеми. Как ни странно, он проявлял какой-то интерес и к дочерям. Иногда мне думалось, что отец был бы хорошим семьянином, если б не его честолюбивое стремление править страной через короля, которого он возвел на трон. Мои детские воспоминания связаны с его приездами и отъездами, подчас и нам приходилось срочно уезжать в другую фамильную резиденцию.

Изабелла была старше меня на пять лет и часто пыталась объяснить мне, что происходит, но если не понимала сама, то не признавалась в этом и прибегала к выдумке. Когда отец со своими приверженцами уезжал, мы опять жили спокойно.

Из всех наших домов я больше всего любила Миддлхем. Он расположен посреди открытой дикой местности в Норт Райдинге, графство Йоркшир, и всегда будет для меня родным домом.

В замке Миддлхем я и познакомилась с Ричардом Глостером, когда его прислали к моему отцу учиться военному и рыцарскому искусству, там и связало нас нечто более глубокое, чем дружба.

Мне было пять лет, когда произошло одно важное событие. Изабелла, тогда десятилетняя, объяснила мне, в чем дело.

— На троне новый король, — сказала она. — Из-за войны Алой и Белой розы. Белая роза принадлежит Йоркам... это хорошая. Она наша. А красная — Ланкастерам. Она плохая из-за глупого старого Генриха и его противной королевы Маргариты. Они больше не король и королева, потому что не нравятся нашему отцу. Отец сделал королем нашего родственника Эдуарда, и теперь он зовется Эдуард Четвертый.

— Значит, наш отец решает, кому занимать трон? — спросила я.

— Конечно. Он — Делатель королей. Злобная королева Маргарита убила отца короля Эдуарда при Уэйкфилде. Отрубила ему голову, в насмешку напялила на нее бумажную корону, потому что он хотел быть королем вместо Генриха, и выставила на городской стене Йорка. Наш отец очень рассердился и больше не позволяет ей быть королевой — поэтому королем стал Эдуард.

Это была довольно правдивая версия того, что произошло при Уэйкфилде, поскольку та битва в войне Роз оказалась решающей. Однако Эдуард не имел на корону столь бесспорных прав, как Генрих, сын Генриха Пятого и поэтому прямой наследник; но отец Эдуарда являлся потомком короля Эдуарда Третьего по отцовской и материнской линиям — через Лайонела, герцога Кларенса, второго сына старого короля, и Эдмунда, герцога Йоркского, который был пятым. Ричард рассказал мне все это во время одного из наших разговоров, когда я стала постарше.

Большинство людей, за исключением беззаветно преданных делу Ланкастеров, должно быть, предпочитали Эдуарда Генриху. Эдуард был молодым, сильным, красивым, великаном среди мужчин — таким королем можно было восхищаться и гордиться.

Он был также братом Ричарда, и благодаря узам крепкой дружбы между монархом и человеком, который возвел его на трон — моим отцом, было решено, что Ричард поедет в Миддлхем воспитываться под руководством графа Уорика. Там мы и познакомились.

Помню, как впервые увидела его. Ричард сидел в одиночестве, подавленный. Он был очень бледен, выглядел усталым и мрачно глядел прямо перед собой.

— Привет, — сказала я. — Мне известно, кто ты. Королевский брат.

Ричард повернулся и посмотрел на меня. Я видела, что ему не особенно нравится моя навязчивость.

— Да, — ответил он, — а ты — дочь графа, младшая.

— Долго будешь жить у нас?

— Пока не обучусь всему.

— Отец здесь постоянно обучает людей, чему может.

Ричард кивнул.

— Я знаю Френсиса Ловелла и Роберта Перси, — сказала я. — А ты?

— Конечно.

— Иногда я смотрю, как вы скачете на учебных турнирах. Должно быть, учиться нужно многому.

— Очень многому.

— Видимо, ты очень устаешь.

— Я не устал, — твердо ответил Ричард. Было видно, что он очень утомлен, поэтому я ничего не сказала, и мы сидели молча. Ричард смотрел прямо перед собой и, думаю, хотел, чтобы я ушла.

Я глядела на Ричарда и думала о голове его отца, выставленной на городской стене Йорка.

Он внезапно поднялся и сказал:

— Мне пора идти. До свиданья.

— До свиданья, — ответила я, и Ричард ушел. После этого я стала больше интересоваться мальчиками, приехавшими на воспитание в Миддлхем. Все они, разумеется, были знатного происхождения, их заставляли трудиться очень тяжело и непрерывно. Изабелла сказала мне, что это необходимо, так как они должны стать рыцарями и сражаться на войне — а поскольку войны ведутся постоянно, то должны быть люди, умеющие воевать. Всем обучающимся мальчикам придется идти на войну, возможно, их головы отрубят и где-то выставят.

Жили мальчики, как солдаты, повсюду сопровождавшие отца. Вместе ели, вместе спали; руководил ими управляющий двора. Учиться им приходилось очень многому, не только искусству войны, но и тому, как вести себя в присутствии дам, поэтому они иногда приходили на веранду или в большой холл, где мы тогда собирались, чтобы пообщаться с матерью, Изабеллой и мною. Им полагалось уметь играть в шахматы, музицировать и танцевать.

Я тянулась к маленькому хмурому мальчику, который, как мне казалось, предпочитал утомительные упражнения на полях и болотах этим светским развлечениям. Френсис Ловелл наоборот. Он был очень симпатичным, веселым, поэтому Изабелла всегда разговаривала с ним. Это не вызывало у меня ни малейшей зависти. Мне очень хотелось узнать побольше о Ричарде.

Мать, увидев нас вместе, улыбнулась.

— Это странный мальчик, — сказала она. — Понять его нелегко. Но, по крайней мере, он королевский брат.

Я заметила, что Ричарду как будто не хочется ни с кем разговаривать.