Второй шанс - Владимир Корн

Только что подошедший Слава Проф пожал плечами.

— Что, когда-то и где-нибудь было по-другому? Недаром же говорят: «все люди равны, но некоторые равнее других», — и обратился уже ко мне. — Игорь, тебя Петрович попросил к нему подойти. Он сейчас, так сказать, в личных апартаментах Гардиана.

Андрей Петрович Жамыхов командовал нашим сводным отрядом, который должен был раз и навсегда покончить с перквизиторами. Увы, но мы не встретили в Центре никого кроме двух десятков смертников из числа «детей Вазлеха», оставленных чтобы создать видимость сопротивления. И куда большее количество мертвых тел. Наверняка казненных, поскольку у каждого в затылочной части была размозжена голова. Среди них немало женщин, как правило, молодых. Их-то за что? Чтобы не связывали по ногам при бегстве? По какой-то иной причине? Хотя после всего того, что удалось узнать об перквизиторах, стоит ли удивляться? «Звери в человеческом облике», — как выразился Янис Артемон.

— Трофим, пошли вместе со мной.

Можно не сомневаться — на совещание, когда и предстоит решить, что делать дальше, и его мнение для меня важно. И еще в компании Трофима буду чувствовать себя куда увереннее.

Жамыхов действительно ждал нас там, что Проф назвал апартаментами. Обитель Гардиана, как непременно выразился бы Боря Гудрон — была обставлена с пошлой роскошью. Одно ложе алого цвета в форме сердца, которое было видно через приоткрытую дверь в спальню, чего только стоило. На стенах, вперемешку с головами местных хищников висело множество картин. Каких угодно — портреты, пейзажи, графика. А еще там хватало плакатов. Ярких, красочных, и посвящённых одной тематике — полностью или почти полностью обнаженные девицы. Конечно же, земного происхождения.

Всегда поражался логике тех, или того, кто отправляет сюда предметы. Все без исключения — от автомобилей, самолетов и тепловозов до пустых бутылок и откровенной ветоши, идет в ход. Что-то разбирается на части, чтобы превратиться в более насущное. Что-то служит в том виде, в котором сюда и перенеслось. Но зачем отправлять те же картины?! Почему бы не заменить их на лекарства, и с ними здесь настоящее бедствие? А пейзажи с натюрмортами написали бы и местные художники, на свою беду угодившие сюда тоже. Тем более земные пейзажи не в пример местным по колоритности, причудливости растений и ландшафтов, значительно им уступая. По дороге в Центр мы наткнулись на рощу таких исполинов, что в сравнении с ними даже знаменитые гигантские секвойи североамериканского континента покажутся чахлым кустарником.

Барная стойка — явно работа местного умельца, была заставлена разнокалиберными бутылками, стаканами, кружками и бокалами. Причем настолько плотно, что казалось, места еще для одной емкости уже не найдется.

— Больной человек, — осмотревшись по сторонам, только и сказал Трофим.

— Игорь, Трофим, проходите, присаживайтесь где удобно — Жамыхов гостеприимным жестом указал на стулья, диваны и кресла, которых тоже хватало с избытком.

Помимо самого Петровича, здесь находились еще пятеро человек, и я кивнул им всем сразу: с утра виделись. Они возглавляли отряды, собранные из добровольцев разных поселений. Затем расположился в кресле, чтобы намерено оказаться спиной к глухой стене, на всякий случай, лишним не будет.

Трофим, подойдя к стойке, взял в руки одну из бутылок, поражавшую своей замысловатой формой, звучно вынул пробку, понюхал содержимое, криво усмехнулся и поставил ее обратно. После чего занял место в углу, скрестив руки и ноги, хотя в шаге от него находился стул. Теперь под его контролем находилось все помещение, а сам Трофим за спинами остальных. Вообще-то земной опыт Трофима делает его отличным советчиком, когда решаются вопросы, касающиеся военных действий. И все-таки, лишняя забота о моей шкуре не помешает.

— Значит так, Игорь, собрались мы для того чтобы решить, что делать дальше.

Жамыхов провел ладонью по совершенно седому ежику на голове. Что неудивительно, учитывая его возраст — под пятьдесят. Выглядел он крайне устало, и даже цвет его лица был что называется — землистым. Тоже понятно — трудный переход, и еще ответственность за жизнь людей, которых он сюда привел.

— Догадываюсь, Андрей Петрович.

Избавиться от многих привычек нам удается с трудом. Например, обращаться уважительно к человеку, который в два раза тебя старше. А еще Жамыхов удивительно походил на моего университетского преподавателя по физике.

— Мы тут успели немного обговорить пока вас не было, — признался он. — Теперь хотелось бы услышать твоё мнение. Что обо всем думаешь?

— Могу только предполагать, — пожать плечами у меня получилось непринужденно. — Безусловно, хотелось бы с перквизиторами покончить раз и навсегда, но для этого, как минимум, необходимо иметь представление, где их теперь искать. Знаю от «языков» — не так далеко отсюда у Гардиана имеется, так сказать, запасное логово. Там все подготовлено к той ситуации, которая у него сейчас и сложилась. Возможно, именно туда они и направились.

«Или во все другие стороны», — мысленно добавил я.

— Да, это самая большая проблема — напасть на их след. Удержать здесь всю эту массу людей, надолго у нас не получится. Но на какое-то время нам придется остаться.

«Да хоть на месяц! Теперь, когда нашел Леру, куда мне особенно торопиться? Ну разве что на побережье, чтобы начать задуманное совместно с Филом дело».

— Андрей Петрович, от меня-то что требуется? Какое-то время будем считать, что я и мои люди находятся, так сказать, в вашем подчинении.

После своего заявления оставалось только надеяться, что он не начнет разбрасываться приказами.

— Требовать от тебя ничего не буду, но просьба одна есть.

Мне едва удалось удержаться от того, чтобы не покривиться: сейчас он скажет, что необходимо куда-то отправиться на поиски перквизиторов. Убеждая, что, учитывая наш опыт, в том числе и столкновений с перквизиторами, никто не сможет справиться лучше. Но нет, предложение было достаточно неожиданным.

— Игорь, жадры заполнить сможешь? — он не спрашивал, он просил.

— Семьдесят штук, — и пояснил в ответ на его недоуменный взгляд. — То количество, после которого рука у меня останется нормальной. Но стоит только его превысить… — вот теперь я действительно поморщился, вспомнив, как выглядела моя ладонь после сотни.

Красная, как будто долго держал ее в кипятке, кисть поочередно то немела, то дергала острой болью. Но самое жуткое было в том, что пальцы какое-то время жили своей собственной жизнью, сгибаясь, растопыриваясь, сжимаясь в кулак, а то и вовсе начинали хлопать по внутренней части ладони. Жамыхов неожиданно повеселел.

— Этого вполне хватит, — и, наконец, пояснил. — Тем, которых отправлю на поиски, «твои» жадры очень бы помогли.

«Твои» он выделил голосом. Согласен, мои жадры в сравнении с теми, что выходят из-под рук других эмоционалов — небо и земля по своей силе. Но главное отличие — их можно не экономить. Жадры уберут боль, оставят спокойным и расчётливым в любой, пусть даже самой стрессовой ситуации. Жаль только, что для меня лично жадры как были, так и остаются красивыми янтарными каплями величиной с некрупную сливу.