Командировка русского охотника на демонов - Кирилл Неумытов

– Что-что? Кто ты?

– Эрни.

– Эрни, которому отшибло память?

Я кивнул.

– Это Азуми тебя так поколотила?

– I don't know, – «я не знаю».

– Ладно… Прослушай голосовое отца. К твоей потере памяти вернёмся позже.

– Оkay.

– Твой английский ужасен, – нахмурилась Хина.

Да я даже не спорю… Я подошёл к телефону в коридоре. Нормальная такая тут квартира – полный хайтек! Мне нравился мой свежий ремонт в двушке на двадцатом этаже, но тут всё же было покруче.

Я взял трубку и каким-то чудом нажал на нужную мне кнопку. Заговорил японский характерно мужской голос. Только в отличие от японского Хины, этот я совершенно не понимал.

– I don't… – я забыл английское слово, – Ай донт понимать.

– Ты не понимаешь, что говорит отец?

Я активно закивал.

– Но как так? Мой японский ты понимаешь.

– Ай донт понимать.

– Что-что?

Я напрягся, чтобы выдать нужную фразу на английском.

– I don't understand what my father is saying. I don't understand his Japanese, – «Я не понимаю, что сказал мой отец. Я не понимаю его японский».

– Блин, Эрни, что с тобой творится… – Хина прошла в коридор. – Дай мне, пожалуйста, трубку, – я отдал девушке телефон. – Так… Вспомнить бы, как тут возвратить сообщение. А точно!… Я буду синхронно произносить всё, что говорит твой отец.

Мой отец? Так Хина мне не родная?…

– Good, – «хорошо».

– Привет Эрни. Давно же мы с тобой не виделись… – Хина поставила воспроизведение на паузу. – Эрни, ты меня понимаешь?

– Yes!!!, – «да!!!».

– Хух… Отлично. Тогда поехали дальше. – Хина включила запись. – Ты сейчас на тренировке, да? Наверно, так даже лучше – объяснюсь тебе монологом… Накадзима-сама вздохнул.

Прости меня, Эрни. Я угробил себя и, что хуже, тебя. У меня огромные долги… Их никак не вернуть…

Накадзима-сама закурил сигарету.

Я должен Токийской Стали больше одного миллиарда йен. Думаю, ты знаешь, кто они такие и как работают. Они возьмут своё до самой последней йены. Три отрубленных пальца на моей руке тому доказательство…

С меня требуют миллион йен в конце каждой недели и ещё десять миллионов йен в конце каждого месяца. Что-то вроде кредита с баснословными процентами…

Я крутился как мог, Эрни. Брался буквально за всё, что может принести деньги. Больше года это у меня получалось, но каждый месяц становилось сложнее и сложнее.

Сегодня конец месяца, а я собрал только пять миллионов. Хотя вернее, уже ноль миллионов… Всё проиграл на ставках – это было моей последней надеждой…

Я хреновый отец, Эрни. Прости меня… Застрели сестёр, а потом застрелись сам, – Хина говорила сквозь слёзы. – Это единственный выход. Дерьмовая просьба, но поверь, так будет лучше. Оружие, я надеюсь, у тебя осталось…

От них не спастись. У Токийской Стали есть люди по всему миру… Сегодня вечером они обнаружат мой труп, а потом придут к тебе. Сделай всё до их прихода. Жизнь под их гнётом хуже смерти.

– Ну дела… – только и смог произнести я.

– Похоже, это конец сообщения… Осталось десять секунд и Накадзима-сама молчит. – Хина вдруг вскрикнула. – Он выстрелил!… Господин Юрген застрелился!!!…

Я был не в меньшем шоке, чем рыдавшая Хина. Так и знал, что вторая жизнь не без подвоха. Чудес не бывает. Если что-то получил, то значит должен также и заплатить.

Вдруг раздался свирельный дверной звонок. Похоже, якудза уже пришли…

Хина испуганно на меня посмотрела.

Не знаю, чего она боялась больше – прихода якудза, или того, что отец сказал убить их с Азуми. Хотя ситуация дерьмо с любого ракурса.

Я пошел взглянуть в дверной глазок. Там стояли два крепких мужчины в деловых костюмах – один в белом, другой в клетчатом. Первый европеец, второй чистый японец.

А я слегка надеялся, что пришла сестрёнка Азуми… Был вариант не открывать дверь, но это лишь на время отсрочит неприятную встречу.

– На зе соннани нагаи! – с презрением сказал мужчина в клетчатом костюме, как только я открыл дверь. Он сильно толкнул меня руками, отчего я упал к стене. – Хирецу на казоку!

Этот японский я тоже нихрена не понимаю… И что он от меня хочет? Говорит про деньги? Или, быть может, как-то меня обзывает? Интонации у него именно такие – ругательные, грубые.

Я посмотрел японцу в глаза. Мужик, может не надо на меня лезть? Мои силы охотника передались и в этом мире. Я это чувствую. В этой реальности какое-то неимоверное количество разломов. Странно, что тут ещё не царствуют вовсю демоны.

Правда, стоит ли показывать якудза силы охотника? Это может быть моим козырем. С другой стороны, прямо сейчас я рисковал неслабо огрести. Терпеть удары не в моих правилах, но гордость похоже лучше выключить.

Об этом мире я абсолютно ничего не знаю.

Если быть неосторожным, то можно обрести ещё больше проблем, чем есть сейчас. Да и любое ранение, даже отрубленный палец, я залечу регенерацией охотника. Сначала разведка, потом анализ, и уже затем вступление в бой.

Якудза в клетчатом костюме разозлился от моего молчания. Он взял Хину за волосы и ударил её головой об комод.

Я подскочил от взявшей меня злости. Покойный папаша Эрни верно предупреждал – методы якудза жёсткие.

Японец спросил что-то с угрозой в голосе. Его напарник в белом костюме прошёл немного вперёд – за всем происходящим он наблюдал, не сказав и слова. Без сомнений, он был главный в этой паре.

Шлепок.

Мужик в клетчатом дал мне затрещину и прокричал какой-то вопрос. Удар ногой. Затем ещё один.

Хорошо, что он отвлёкся с девчонки, но что делать дальше? От меня ждут каких-то ответов, и моё молчание явно злит этих якудза.

Японец повторил прошлый вопрос.

– Хина, – произнёс я, – Транслит квейшенс.

Сказал «переведи вопрос» на ломаном английском. Но девушка поняла, да и якудза, судя по рожам, тоже. Они слегка насторожились. В особенности японец.

– Эрни, с тебя хотят на выбор – сто душ или десять миллионов йен.

«Сто душ»? О чём это она? Может, мне послышалось?… Торговать душами – это как-то совсем не в человеческой компетенции…

– Выбери деньги, Эрни. Скажи, что отдашь йенами…

– Second. I give money. I give ten million yen, – «Второе. Я отдам деньги. Я отдам десять миллионов йен».

Вроде сказал что нужно, но от японца вновь последовали удары. Он взял меня за рубаху и стал бить кулаком по лицу. Видимо подумал, что я издеваюсь.