Зимой я живу на втором этаже - Дарья Викторовна Пимахова

скрипучим шагам. Каждое мое движение ногой отзывается оркестром из миллиона снежинок.

Вот добрался до нужной двери. Звоню. На пороге появляется Вениамин в отвратительнейшей голубой рубашке с ядовито-красными цветами. На груди у него красуется какой-то жёлтый камень размером с хоккейную шайбу. Умению Вени подбирать вычурные образы позавидуют именитые кутюрье, гардероб моего приятеля переполнен рубашками и пиджаками невообразимых расцветок, к которым у Вени всегда найдется еще более несуразный перстень или кулон.

После приветствия и традиционных шуток Вени мы прошли в комнату с диваном, и я уселся.

Веня начал неторопливо заваривать чай. Этот радушный хозяин никогда не поинтересуется, какой чай вы хотите или сколько ложек сахара класть вам в чашку. В доме Вени вы непременно будите пить именно то, что решит сам Веня. Благо, несмотря на ломаный вкус в одежде, чай Веня выбирает превосходный и даже очень вкусно готовит, поэтому в прошлые года встречать Новый год мы ходили к нему. Веня залил в свой бирюзовый заварочный чайник кипяток, и через мгновение уже вся комната наполнилась сладким ароматом ванили и еще чего-то теплого, что я различить не смог.

Раздался звонок в дверь, и я решил открыть Лёве. Когда же я дважды повернул щеколду влево, передо мной оказалось несколько баулов, напоминавшие те, с какими торгаши ездят на базары. Сначала я опешил, но через минуту голос подал Лёва, которого из-за наваленных сумок, невозможно было разглядеть.

–Веня, не мог бы ты мне помочь, возьми сумочку, пожалуйста,– кряхтя, лепетал явно запыхавшийся Лёва.

–Лёва, это я,– сказал я и тут же схватил верхнюю клетчатую сумку. Ноша оказалась неожиданно тяжелой.

Я потащил сумку в зал. Лёва с другой сумкой тюлюпался за мной. Мы оба поставили багаж на середину комнаты.

–Что это?– первым делом спросил я.

–Это самое необходимое, что нам может понадобиться на праздниках,– мямлил Лёва.

–Так,– вмешался Веня.– Вываливайте все содержимое своих сумок в центр комнаты. Оба. Иначе так мы уедем только в следующем году.

Мы послушно опустошили кладь. Из мешков Лёвы посыпались туго набитая аптечка, кипятильник, семь фонариков, свечи, несколько упаковок спичек, плащ-палатка, раскладной стул, молоток, прозрачная баночка с гвоздями, лампочка, спутанные провода, пледы, подушка и, наконец, та гирлянда, которую мы попросили его захватить. Я удивлённо смотрел на вырастающую пирамиду из вещей возле Лёвы. Становилось страшно. Ехать больше не хотелось. Даже показалось, что мы отправляемся в паломничество с лишениями, которые должны будем преодолевать своими силами. Мне было абсолютно непонятно, где и при каких обстоятельствах нам могли пригодиться все эти вещи.

–Зачем ты взял лампочку?– я решил начать.

–Ну-у,– замявшись, протянул Лёва,– понимаешь, я подумал, что в домике может что-нибудь перегореть, и нам понадобиться лампочка, чтобы заменить испортившуюся. Не сидеть же в темноте.

–Хорошо, но зачем же тогда фонарики?– я не унимался.

–Может перегореть не лампочка, а вовсе отключится свет.

–Семь штук?

–Нас трое,– начал рассуждать Лёва,– каждому необходим фонарик, но если у кого-то фонарик сломается, нужен будет еще один, поэтому я решил взять по два фонарика на каждого.

–Лёва, ты взял семь!– меня начинала раздражать предусмотрительность Лёвушки.

–Дело в том, что я верю в приметы, а шесть – несчастливое число,– Лёва даже немного обиделся моей непонятливости и строгости.

–Я не повезу весь этот хлам в своей машине!– встрял Вениамин.

Немного поспорив, мы все же пришли к соглашению о том, что список нужных нам вещей все же стоит пересмотреть. В итоге мы выложили два сервиза из трех Вени, из моих четырех стопок книг взяли с собой всего лишь три романа и одну энциклопедию и отклонили просьбы Лёвы повести с собой наборы похотников.

Когда мы разобрали вещи, время доходило к девяти часам, а нам нужно было все это еще и запаковать. Мы принялись рассовывать отсортированное по сумкам. Еще через полтора часа мы справились с этой задачей, несмотря на то, что Веня несколько раз забывал, какие из свитеров и рубашек он уже сложил, несмотря на то, что Лёва периодически пытался всунуть то резиновые сапоги, то походный утюг, и несмотря на то, что моя сумка после пересортировки не застегивалась, и мне пришлось собирать ее несколько раз. После последнего у меня закрались подозрения, что Лёва переложил часть своих вещей ко мне.

–Отлично,– заключил Веня,– теперь переносим все это в машину и едем.

Я помог Лёве стащить его сумки, которые стали легче далеко не намного. Мы сели: Веня за водительское место, а мы с Веней устроились на задних.

Как только мы выехали из города, Лёва нервничал и просил вернуться назад, чтобы взять еще что-нибудь.

Мы ехали по узкой, занесенной снегом дороге, среди высоких кедров и сосен. Было темно, и уже ничего невозможно было разглядеть. Но спустя около двух часов поездки вдали я заметил огоньки. На деревьях, по обе стороны, светились гирлянды. От теплого света множества крошечных лампочек стало совсем светло, и радостно. Даже Лёва, увидев эту красоту, перестал бурчать.

Вскоре мы въехали на широкую площадку с несколькими развилками, и немного проехав по одной из них, Вениамин припарковался боком к домику.

III

Я быстро вылез из машины и остановился, чуть подняв голову. Передо мной в ночной темноте горел золотыми огоньками дом, словно сошедший с иллюстрации из детской книжки. Это был стилизованный под русскую избу двухэтажный дом с резными наличниками на окнах и белеными ставнями. Покатая крыша и косяк двери усыпаны крошечными светящимися звездочками. По обе стороны от, будто сказочного терема, высились ели, которые тоже были увиты рядами гирлянд. От обилия украшений двор был хорошо освещен, но в ста метрах уже ничего было не разглядеть. Атмосфера была поистине новогодней, все здесь дышало волшебством, и эта аккуратная изба, и высокие деревья, и множество огоньков переносили в детство.

«Вот это да!» – я услышал шёпот Лёвушки слева.

–Да, довольно симпатичненькое местечко, – скромно сказал Вениамин, но в его звенящем голосе я уловил гордость за самого себя. У Вени была привычка преобразовывать привычные слова в авторскую речь, добавляя уменьшительно-ласкательные суффиксы, что чаще всего было некстати, но все знакомые уже давно не обращали внимания на это.

–Веня, ты мастер!– я решил похвалить его,– Я не знаю, откуда тебе известны все эти места, и как у тебя хватает времени посещать их, но ты определенно профессионал «творческих отпусков»!– на это хвалебное замечание Веня только хмыкнул.

Тем временем, Лёва стоял как вкопанный. По его выражению лица было видно, что окружающей обстановкой он сильно