В волчьей шкуре - Сергей Зверев

Да уж, но объедались они с солдатами той картошкой недолго. Второй ящик подарили жителям одного из кишлаков, еще в придачу и с тушенкой. Из жалости? Да об этом как-то и не думалось. Душманы в последнее время начали звереть в их районе, как и в соседних. Два блока в Дех-Сабзском уезде обстреляли из минометов, в кишлаке у перевала убили двух учительниц-студенток, секретаря НДПА.

Федор встал, прошел к своей тумбочке, нащупал в ней пачку с чаем № 36 и вернулся с ней к столу. Кипятильник быстро нагрел в железной кружке воду, черные листики чая, брошенные в нее, начали оседать, оставляя за собой в воде темно-коричневые полосы.

…А на эту фотографию, где он на одной из операций на память снимался с двумя сержантами, сил не хватило смотреть – положил ее в стопку слева. Обжигаясь, отпил чаю и невольно начал читать запись на ее оборотной стороне: «Гв. сержант Коновалов, гв. мл. с-т Ивантов, гв. ст. л-т Кулибин». И все, рука затряслась, подбородок задергался, нос зашмыгал, и по лицу вдруг потекли слезы.

Да, нет уже больше его земляков – ни гвардии сержанта Сережки Коновалова, ни гвардии младшего сержанта Мишки Ивантова. И как ему тогда удалось уговорить начальника штаба батальона не отправлять его, едущего в отпуск, с их гробами в Союз, к их родителям. Он бы не выдержал… Была бы хоть малейшая его вина в их смерти… Шли в середине колонны батальона, последнее левое колесо идущего впереди них бронетранспортера подорвалось на мине, и ее осколки «срезали» их жизни.

«Обязательно, когда приеду в Союз, съезжу к вашим родителям, ребята, и зайду к вам на кладбище, будет что рассказать о нас», – и, глубоко вздохнув, Федор в течение нескольких минут безотрывно смотрел на улыбающиеся лица земляков.

«Сережка, как раз перед выездом на боевые действия, был награжден медалью «За боевые заслуги». За что? – Федор положил ладонь на лоб, пытаясь вспомнить. – А, накопилось к тому времени немало твоих подвигов. Последний: ты спас афганскую семью в горящем дукане, взломав дверь. Я помню глаза одного из спасенных мальчишек, он бегал за тобой, сержант, и что-то говорил. Наверное, благодарил шурави за свое спасение. А ты, Миша, как раз к тому времени был назначен мною командиром отделения. Заменил Ф-Ф-Фетисова. Нет, нет, Феоктистова. Он демобилизовался, да, да, с двумя контузиями, но остался жив…»

Большой глоток горячего чаю обжег язык и небо. Федор еле отдышался. Полез за новой сигаретой и прикурил ее…

«Вот и кончилась твоя война, Федор Кулибин, – нащупал в кармане свою записную книжку, открыл ее посередине и посмотрел на записи. Сколько раз он открывал это место и сколько раз вписывал сюда имена погибших солдат и знакомых офицеров. Шестнадцать человек. А позавчера добавил еще одного, Якова Шурынина, он умер в госпитале. И как ему еще удалось прожить несколько недель после полученных тяжелейших ран, при которых человек просто не должен жить? Левое плечо осколком срезало начисто. – Буду вас, ребята, всегда помнить», – и глубоко вздохнув, спрятал блокнотик назад, в боковой карман гимнастерки.

В дверь кто-то тихо постучал. Она приоткрылась, и в комнату заглянул дневальный по роте:

– Товарищ гвардии старший лейтенант, вас вызывает начальник штаба батальона.

– А где он?

– По телефону звонил. Говорит, чтобы вы срочно зашли к нему в штаб, – шептал солдат.

– Ну, дает Потапыч, – удивился офицер и, отпустив дневального, стал одеваться.

Начальник штаба был у себя в кабинете, сидел за столом у раскрытой карты.

Глянув на Кулибина исподлобья, по привычке сплюнув на ладонь, расправил свои рыжие усики и махнул ему рукой:

– Садись, старлей, – указал он на стул возле себя. – Чай будешь?

Налив из электрического чайника кипятка в граненый стакан, пододвинул его к Федору, а за ним и блюдце с сахаром-рафинадом.

– Ну что, сменщика встретил? – майор посмотрел в глаза старшего лейтенанта. – Федя, ты с ним построже будь, пока здесь, и от себя далеко не отпускай, а то сам понимаешь, желторотик, натуральный желторотик. На вид парень больно бойкий, не любит, когда его учат, пытается что-то вякать. Ладно, я тебя за чем вызвал-то, слушай. Завтра после обеда вот сюда пойдем, – и он повел грифелем карандаша по карте, остановив его на коричневой точке, отмеченной чернильным кружком.

– Опять в Дех-Сабз? – спросил старший лейтенант.

– Куда нам без него, дорогой. Операция будет быстрой, через ущелье когда перейдем, по его краю вот сюда зайдем и пеша сюда, – майор продолжал водить грифелем карандаша по карте недалеко от аэропорта. – Наш отряд сегодня потрепали там духи, и царандоевцам хорошенько досталось. Пока точного времени выхода в эту местность не знаю, жду решения командира полка, он – командира дивизии, а тот – только ему известно кого. Но то, что это будет, чувствую, как и то, что ты пойдешь туда со своим желторотиком. Хотелось бы, чтобы эта операция была недолгой.

– Товарищ гвардии…

– Знаю, что у тебя последние деньки здесь остались, но другого выхода нет, Федя. Семь командиров на весь батальон и три их сменщика. Все. Ты что, хочешь, чтобы ротой при тебе начал командовать твой сменщик?

– Да нет, – вздохнул Федор, – погробит сразу же всех.

– И я о том же.

– Солдат сейчас поднимать?

– Пусть спят, потревожить их всегда успеем. Все понимаю, все! – майор встал со стула и вышел на середину кабинета. – Ладно. Короче, подъем в четыре ноль-ноль. Со своим взводом выдвинешься к разъезду и там будешь ждать меня. Если на посту царандоевцы начнут интересоваться, куда собрались, говори им, что идешь на Пагман, в какой-то кишлак. И все!

– В кишлак Пагмана? А на самом деле?

– Чего? – прищурился комбат.

– А насчет Дех-Сабза как, товарищ гвардии майор? Вы же говорили, что туда пойдем.

– Не задавай лишних вопросов, старлей, а то так до старости в этом звании и останешься. И чтобы все твои солдаты знали, что идете в Пагман. Все. Главным в этой операции будет армейский офицер. С ним познакомлю вас здесь, – начальник штаба ткнул пальцем в место разветвления черных полос – дорог из Кабула на Пагман и на Дех-Сабз. – Все, что могу тебе сказать, Федя. Иди, прямо сейчас буди старшину, только тихо, пусть что-нибудь подберет вам из еды дня на три-четыре-пять. Понял? На складе не спят, ждут его. Ну, и там солдат подними, сколько нужно, чтобы помогли ему. Что взять из оружия. Слушай…

* * *

И все завертелось, в принципе, как всегда перед боевыми, без нервотрепки не обходилось. То это забыли, то еще что-то. Заполнены баки горючим, канистры – водой, уложены ящики с консервами, сухим пайком, с боеприпасами укреплены на броне.

Встреча с незнакомым армейским офицером, одетым в серый поношенный комбинезон, состоялась всего лишь после нескольких минут ожидания. Он, пожимая руку Федору, тихо, почти на ушко, шепнул: «Майор, зовите Николаем, так проще. Кто у вас сменщик?»

До перевала Дех-Сабза не дошли километров пять-семь, свернули в зеленую зону, остановились у глубокого оврага. Майор приказал занять оборону, оставить с личным составом сержанта, а ему, Кулибину, вместе со сменщиком и пятью солдатами выдвинуться с ним на точку, знакомую только ему.