Фрекен Мод просила ее не беспокоить - Хелена Турстен

Ирен замолчала и поглядела на Мод, которая все это время энергично терла платком вокруг глаз и носа. Поняв, что никакой реакции не последует, заместитель комиссара вновь заговорила:

– Этот подельник словно испарился без следа. Мы не знаем, кто это был.

Мод тихо и неподвижно сидела на своем стуле. Однако за ширмой носового платка мозг ее работал на полных оборотах. У полиции появились новые зацепки? Она что-то упустила? Несмотря на все ухищрения оставила следы своей ДНК? Лучше всего будет сохранять спокойствие и ждать.

– Вы смогли вспомнить, когда именно открывали окно в салоне?

– Что? – переспросила Мод, поднося руку к одному уху.

Ирен Хюсс терпеливо повторила свой вопрос. Мод лишь покачала головой и что-то невнятно пробормотала в носовой платок.

– Вообще не можете вспомнить?

Очередное отрицательное покачивание головой.

– Было бы очень полезно, если бы вы могли это вспомнить, потому что открытое окно обеспечило злоумышленникам вход в вашу квартиру.

– Вход? Кто будет платить за вход? – спросила Мод.

Когда заместителю комиссара пришлось уточнить вопрос, в ее голосе послышались отчетливые нотки раздражения.

Прежде чем ответить, Мод несколько раз прочистила горло.

– Значит… тогда они проникли через окно… Я не заходила в папину комнату… Ему не нравится, когда мы туда заходим… то есть я хочу сказать…

Мод выдавила из себя серию всхлипов и затрясла головой. До ее слуха долетел шумный вздох – похоже, его издала молодая сотрудница. Отлично, чем раньше им все это наскучит, тем лучше.

– Простите, не хотели бы вы надеть свои слуховые аппараты? Или хотя бы один из них. Если я правильно помню, в последний раз, когда мы с вами беседовали, у вас в каждом ухе было по машинке, – вымученно вежливым тоном проговорила Ирен Хюсс.

– Слуховые… ума не приложу, куда они девались. Я искала… Должно быть, Шарлотта взяла их… Нет, конечно, это не она – она бы не смогла…

– Шарлотта? Кто это?

– Моя сестра. Она на одиннадцать лет старше.

– Одиннадцать лет… Ей должно быть около ста. Но она ведь не живет с вами? Она в каком-нибудь пансионате?

– Нет. Она умерла. Тридцать девять лет назад. Двенадцатого ноября, – без тени сомнения отчеканила Мод.

Полицейские переглянулись и синхронно вздохнули. Однако Ирен Хюсс, борясь с собой, терпеливо продолжила:

– Но вы ведь открыли это окно в какой-то момент до взлома?

Мод по очереди заглянула в глаза полицейских со страдальческим выражением на лице.

– Когда я вернулась домой из Сплита[3], в квартире было душно. На улице стояла жара. Должно быть, я прошла по комнатам, и открыла несколько окон… только я не могу вспомнить, – дрожащим голосом вымолвила Мод.

– И в салон заходили?

– Не помню. Может быть.

– Труп Фраццена восемь дней пролежал на летней жаре. Запах заставил вас искать его источник, и так вы обнаружили тело.

– Ох, да! Не напоминайте мне об этом! – громогласно воскликнула Мод, подавляя рыдания. Затем она высморкалась так звучно, что между двумя старинными буфетами возникло эхо. Обе полицейских некоторое время молча за ней наблюдали. Потом снова заговорила Ирен Хюсс.

– Вы помните, как звонили комиссару Перссону три недели спустя после того, как обнаружили тело? Вы тогда внезапно вспомнили, что сталкивались с Фрацценом на улице и обсуждали с ним коллекцию серебряных изделий вашего отца. И упоминали в разговоре свое желание ее продать.

– Правда? – удивилась Мод, широко распахнув глаза.

– Так вы сказали комиссару, – сухо отозвалась Ирен Хюсс.

Мод постаралась придать себе озадаченный вид, хотя прекрасно помнила, зачем на самом деле ей понадобилось звонить комиссару Перссону. Она переживала, что кто-то мог видеть ее вместе с Фрацценом, когда Мод показывала ему серебряный кубок. Они тогда договорились, что торговец придет вечером посмотреть на всю коллекцию, но этот разговор никто не мог слышать. Они стояли вдвоем на раскаленной солнцем улице возле его антикварной лавки. Но ведь кто-то мог заметить их издалека, или увидеть в окно.

– Да… значит, так и было.

– Вы давали ему свой адрес?

– Этого… я не знаю, – засомневалась Мод.

Вновь повисла тишина, и обе полицейских пристально уставились на Мод. Та с ужасом осознала, что ее и в самом деле подозревают. Несмотря на то, что она подчистила за собой все следы. «Гад получил по заслугам!» – подумала Мод, внезапно ощутив прилив гнева. «Заявился сюда и пытался меня провести! Хотел выкрасть мое серебро, ничего не заплатив!» Только вот убивать его Мод не планировала. Он напоролся на ту решетку по чистой случайности.

Мысли бурным потоком неслись в голове Мод, но она ничем не выдавала своего состояния.

– Вы и в самом деле ничего не слышали той ночью, когда произошло преступление? – повысила голос Ирен Хюсс.

– Не нужно повышать на меня голос. Я не глухая, – обиженно проговорила Мод.

По выражению лица высокой женщины, сидевшей по другую сторону стола, было ясно, что та очень хочет снова его повысить. Однако, сделав глубокий вдох, Ирен сумела совладать с собой. Прежде, чем она успела повторить вопрос, Мод заговорила самым дрожащим голосом, какой могла изобразить:

– Я вернулась из Хорватии во второй половине дня. Путь домой занял девять часов. Мне пришлось делать две пересадки. Это ужасно неудобно! Самолет из Сплита вылетает рано, но…

Ее резко оборвала Ирен Хюсс:

– Нам все это известно. Меня интересует только то, что происходило после того, как вы вернулись сюда, к себе домой.

– Когда я вернулась домой… Я вышла купить еды на завтрак. Я так всегда делаю, когда возвращаюсь после долгого отсутствия. В холодильнике ведь пусто. Я была в Хорватии. Неподалеку от Сплита есть небольшой отель, в котором я…

– Это нам тоже известно, – вновь оборвала ее Ирен.

– Правда? Это и в самом деле очень милый отель. Вы и хозяйку знаете? Она…

Мод внезапно замолчала, словно утратив нить беседы. Заместитель комиссара выглядела так, словно уже смирилась со стилем общения старухи, а молодая инспекторша, сидевшая наискосок, продолжала упрямо пялиться на Мод.

– Вы столкнулись с Фрацценом в тот момент, когда отправились за покупками? – задала свой следующий вопрос Ирен Хюсс.

– Так… должно быть, так оно и было. Но я не могу вспомнить…

Помощница комиссара тяжело вздохнула, прежде чем продолжить:

– Ночью вы слышали что-нибудь необычное?

– Нет. Я так устала… дорога… жара. Я рано легла. Приняла таблетку снотворного, как обычно. Я принимаю их, даже если сильно устала, поскольку в противном случае я проснусь в два или в три часа ночи, а потом не смогу уснуть… вот поэтому я постоянно принимаю снотворное. Это очень хорошие таблетки, которые мой доктор…