Звериный подарок - Юлия Шолох

Но я смотрю, у Глаши не очень-то радостное лицо. Почему? Она сказала он… гостей привезет?

— Кого? — шепчу, а ответ уже знаю. Шансов, что за целый месяц ничего не случиться, почти и не было, это скажет любой, кто с Князем знаком. Влез все-таки куда-то мой непутевый родитель.

— С волками, — жестко говорит Глаша.

А я только нож сжимаю. Волков везет… Вряд ли по доброй воле.

Только бы ничего не случилось!

Приготовленные закуски и сладости увезли сразу после обеда. Только тогда и нам дали поесть. Меня уже шатало от голода, тарелку каши я проглотила, даже не почувствовав ее вкуса.

Потом мы убирали кухню, вычищали, мыли и скребли. Хорошо хоть вечер свободный оставили, урок шитья отменили. Ради одного этого стоило полня вкалывать, ненавижу шить! Но нам, полукровкам, в отличие от княжеских детей не преподают танцы и языки, а только то, что пригодится в жизни — готовку, счет, шитье, плетение ковров и прочую чепуху.

Когда кухня засверкала чистыми посудой и полами, нас отпустили отдохнуть. Отдохнуть, конечно, неплохо, но у меня есть занятие поважнее. Я зашла в комнату только за плащом и тихонько потопала в конюшню. Смотрю, а Маришка тоже здесь. Сидит у стойла моего Мотылька и хитро улыбается. Делает вид, что совершенно случайно тут оказалась. Ага, как же! Ей хоть и восемь всего, а ума больше чем у Катринки, змеи кухонной.

— Кататься хочешь? — спрашиваю.

— А возьмешь? — просит, и даже дыхание задержала. Обожает Мотылька чуть ли не больше меня. Мотылька вообще нельзя не обожать, она очень красивой редкой породы лунных лошадей. Единственный подарок моего отц… Князя. Нет, отца! Единственный его подарок на мое совершеннолетие. Дал Князь такой зарок в молодости — каждому своему ребенку дарить на совершеннолетие то, что сделает его счастливее. И придерживается. Всем известно, что за нарушение зарока бывает. Возьмут Боги все то, что обещал, десятикратно, а не хватит добра — возьмут жизнь. Так что даже полукровкам иногда что-нибудь да перепадает. Моему старшему брату Князь в городе магазинчик купил и разрешил уехать. Мне — самую красивую лошадь, такой даже у княжон нет. Они, кстати, когда про подарок узнали, сразу приехали и очень недовольные были, ругали меня почем зря. А я молчала да улыбалась, пустые слова ветер унесет, а лошадь никто не посмеет отобрать, она — моя по праву, княжеским зароком поддерживаемому.

— Конечно, возьму, — отвечаю. И Мотылек тут же ржет тихонько, соглашается.

Обняла я Маришку, маленькую мою сестренку, да так, что она даже пискнула. В восемь лет так ласки хотелось материнской, я помню. А ласки-то и не было. Пусть у Маришки будет хотя бы немного моей.

— Маришка, вырастешь — самой разрешу на Мотыльке кататься.

Обрадовалась! В ладошки хлопает. Представляет уже, наверное, как несется по цветущему лугу, и волосы ветром путаются. В восемь лет даже такая простая картина может сделать счастливой.

Так и стояли, пока мальчишка, который у нас вместо конюха, Мотылька седлал. Я и сама умею, но правила есть правила. Лошадь мне седлать не положено, хорошо хоть кормить разрешают иногда. Ну и чистить, это тоже не положено, но мальчишка не против. Он молчит про лошадь, я молчу про то, что он иногда вместо работы дрыхнет на сеновале, такое вот взаимополезное молчание.

Мальчишка быстро справился, он Мотылька тоже любит. Вон как ласково гладит. Меня, если вспомнить, так никто никогда не гладил. И я тут же тискаю Маришку, чтоб ей было, о чем вспомнить.

И потом мы садимся в седло, она впереди, и несемся в сторону леса. Мотылек хорошо знает, куда мы собрались, сразу за воротами сворачивает налево и через дорогу — в поле. В этом году оно отдыхало, так что ровное, спокойное, сухая трава осела на остатки зеленой, а над полем и вокруг — синева. Не такая, как летом, конечно, но все равно — небо чистое, ветер вот только завывает угрожающе, тучи, значит, скоро пригонит. Пусть гонит, пока солнце мягко греет, даже глаз не обжигая, и можно нестись, дразня ветер хохотом, не замечая его шипящих угроз. Маришка крепко схватилась за поводья, пытается помочь. Хорошая у меня сестричка, тоже полукровка. Нас таких шестеро, Князь весьма щедр на любовь к женскому обществу. И законных у него четверо. Две дочери, два сына. Их я своими не считаю, они другие, не моя семья. И никогда не станут.

— А поехали к тракту? — вдруг кричит Маришка, подставляя солнцу бледную щечку.

К тракту? Как я сама не додумалась!

Разворачиваю Мотылька в нужную сторону и снова мчимся по полю, в сторону замка. Там, дальше — большая дорога, тракт. Он тянется от Стольска и через княжеский замок дальше на юг. Князь может ехать домой только этой дорогой.

— Как думаешь, успеем? — Маришка тут же начинает подпрыгивать, не знаю, как так у нее получается, на лошади — и прыгать.

— Сиди тихонько, — щипаю ее несильно за бок, в ответ только смех.

Прямо впереди тракт делает петлю, огибая холмик, на вершине которого топорщится редкий лесок. Туда мы и направляемся. Осенью, когда листья опадают, он совсем прозрачный, даже зайцу негде спрятаться. Торчат серые стволы берез, да и только.

Маришка первая увидела, не успели мы даже к деревьям подняться.

— Едут! — вопит изо всех сил. Быстро ей рот закрываю, не хватает еще, чтобы нас услышали, с холма звук ой как хорошо вперед разносится.

— Смотри какие… — говорит сквозь мои пальцы уже шепотом. Впереди, по тракту движется вереница всадников. Первыми княжеские воины, их броня светло-желтая, почти белая, сверкает на солнце металлическим глянцем. Потом княжеский экипаж, с фамильным гербом на боках. Там внутри Князь… если бы хоть на минуту поверила, что он будет рад меня видеть, обязательно бы помахала рукой. За экипажем скачут всадники. Много всадников, все в темной одежде, похоже вообще без брони. Целая сотня. Это их что ли Князь кормить собрался как самых дорогих гостей? Надеюсь, они ненадолго, а то сидеть нам на кухне без света белого и вкалывать без продыху. Звериный народ… На вид люди как люди, одеты только по-другому. Флага нет, повозок нет, хотя чему удивляться, наверняка у них своя манера путешествовать. Мы с братом в одной книжке читали, что у каждой расы свои обычаи и традиции, и они так сильно друг от друга отличаются, что и не каждый ученый разберется, чего уж говорить про таких, как я, неучей.

Неожиданно с поля приносится порыв ветра, набрасывается на нас, как на свежепойманную добычу, задувает под плащ, Маришка визжит и хохочет. Под плащом не особо спрячешься, особенно вдвоем, ветер кусает нас за бока и засыпает мелкими сухими листьями. И грозно гудит на ухо. Мотылек топчется на месте, старательно поворачивая морду в сторону.

Фуххх. Наконец, ветер отстает, полетел, похоже, искать себе добычу покрупнее. Мы как на земле валялись: столько мусора, отряхиваешь его, стараешься, а он прилип накрепко и не отстает. Ладно, главное тот, что покрупней повытаскивать, особенно из волос, вон у Маришки целый букет на голове.

Когда я слышу посторонние звуки и оглядываюсь, всадники так близко, что убегать уже поздно. Поднялись с другой стороны тракта. Вообще-то можно и попробовать ускакать, вот только…