Призрак - Роберт Харрис

Сначала из Эдгартауна примчалась патрульная машина с синей мигалкой. За ней появилась вторая, с четырьмя вооруженными охранниками, которые быстро проверили здание. Чуть позже подъехал бронированный автомобиль. Он привез человека, которого узнали бы в любой части света и который восемнадцать месяцев назад был премьер-министром Великобритании и Северной Ирландии.

* * *

Идея ленча принадлежала Рику. Если бы он не позвонил мне прошлым вечером, я даже не знал бы о его прибытии в Лондон. Он настоял, чтобы мы встретились в его клубе. Точнее, это был не его клуб (Рик просто посещал подобный склеп на Манхэттене, и члены того заведения имели право на обеды в Лондоне), но ему нравилось, что тут соблюдался такой же свод правил, как и у них. В обеденное время сюда допускались только мужчины. Каждый посетитель носил темно-синий костюм и, как правило, был в возрасте шестидесяти лет: я не чувствовал себя таким молодым со студенческих дней. Зимнее небо за окнами давило на Лондон, словно серая могильная плита, а в зале желтый свет трех огромных канделябров отражался от темных полированных столешниц, сиял в столовом серебре и в рубиновых графинах с красным вином. Небольшая открытка, размещенная между нами, сообщала, что нынешним вечером состоится ежегодный клубный турнир по триктраку[4]. Это чем-то напоминало смену караула у Букингемского дворца или у здания парламента — привычные образы Англии для иностранцев.

— Странно, что о смерти Макэры не писали в газетах, — сказал я.

— Писали. Никто не делал из этого секрета. Даже некрологи были.

Сейчас, размышляя о тех событиях, я смутно вспоминаю, что видел похожие статьи. Но предыдущий месяц, завершая новую книгу (автобиографию футболиста), я работал по пятнадцать часов в день, и мир за стенами моего кабинета казался расплывшимся пятном.

— Что, во имя небес, заставило бывшего премьер-министра участвовать в опознании парня из Бэлхама, упавшего с парома у Мартас-Виньярда?

— Майкл Макэра помогал ему писать мемуары, — ответил Рик с выразительной мимикой человека, пролетевшего три тысячи миль, чтобы изложить мне развязку данной истории.

Именно в этот момент в благоразумной параллельной жизни я выразил вежливые соболезнования пожилой миссис Макэра («какое потрясение потерять ребенка в таком возрасте»), затем аккуратно сложил льняную салфетку, допил вино, попрощался и вышел на холодную лондонскую улицу, со всей моей непримечательной карьерой, благополучно протянувшейся до самой старости. В реальной жизни я извинился, прошествовал в клубный туалет и глубокомысленно окропил писсуар, попутно разглядывая приклеенный к кафелю комикс про Панча.

Вернувшись в зал, я первым делом спросил у Рика:

— Ты понимаешь, что я ничего не смыслю в политике?

— Но ты же голосовал за него, верно?

— За Адама Лэнга? Да, голосовал. Все голосовали за него. Но он не был политиком. Он больше походил на сумасшедшего.

— В том-то вся и фишка. Кого интересует политика? В любом случае, приятель, ему нужен профессиональный писатель-«призрак», а не еще один чертов политикан.

Он осмотрелся вокруг. Железное правило клуба запрещало обсуждение деловых вопросов в стенах заведения. Это являлось проблемой для Рика, поскольку он никогда не говорил о чем-то другом.

— Марти Райнхарт предложил ему за мемуары десять миллионов долларов — правда, на двух условиях. Во-первых, книга должна была попасть в магазины в течение двух лет. Во-вторых, Лэнгу посоветовали не касаться проблем борьбы с терроризмом. Насколько я слышал, он согласился с этими требованиями. Где-то перед Рождеством вдруг выяснилось, что дела с мемуарами идут из рук вон плохо. Райнхарт отдал Лэнгу во временное пользование свой пустой особняк на Мартас-Виньярде, чтобы они с Макэрой могли работать в полной изоляции от мира. Я думаю, на Макэру оказывалось большое давление. Количество промилле алкоголя, найденное в его крови при проведении медицинской экспертизы, в четыре раза превышало ограничение для водителей.

— Но ведь это был несчастный случай?

— Несчастный случай. Самоубийство. — Рик небрежно махнул рукой. — Кто теперь поймет? И какая разница? Фактически его убила книга.

— Ты умеешь вдохновлять людей на труд, — заметил я.

Он продолжил рассказ, а я взглянул на пустую тарелку и представил себе, как бывший премьер-министр смотрел на белое лицо покойного помощника — смотрел на своего призрака, если можно так сказать. Интересно, что он чувствовал? Я всегда задаю клиентам этот вопрос. На стадии первоначальных интервью я задаю его не меньше сотни раз за встречу: «Что вы чувствовали?» Что вы чувствовали? Чаще всего люди не могут ничего ответить, и поэтому при написании мемуаров им приходится нанимать меня. К концу успешного сотрудничества я воплощаюсь в своих клиентов и соответствую их личностям больше, чем они сами. Если честно, мне нравится этот процесс — краткая возможность стать кем-то другим. Наверное, от последних фраз у вас по коже поползли мурашки? В таком случае я вынужден добавить, что профессия писателя-«призрака» требует реального мастерства. Я не только вытягиваю из людей истории, но и наделяю их жизни смыслом, который часто оставался незаметным. Разве это не искусство? Иногда я рисую им жизни, о которых они и сами не подозревали.

— А я мог где-то слышать о Макэре?

— Да, скорее всего, мог. Он выполнял обязанности помощника Лэнга, пока тот был премьер-министром: писал ему речи, анализировал события и разрабатывал стратегию политики. Когда Лэнг ушел в отставку, Макэра последовал за ним, возглавив руководство его офисом.

Я поморщился:

— Даже не знаю, Рик.

Во время ленча я вполглаза наблюдал за старым телевизионным актером, который сидел за соседним столом. В дни моего детства он был достаточно известным и играл в одном из сериалов овдовевшего отца молодых дочерей. Когда старик встал и, шаркая ногами, направился к выходу, он выглядел так, как будто исполнял роль собственного трупа. Вот для таких персон я и писал обычно мемуары: для людей, скатившихся вниз на несколько пролетов по лестнице славы; или для тех, кому лишь предстояло вскарабкаться наверх по ее скользким ступеням; или для тех, кто отчаянно цеплялся за перила верхней площадки и был готов заплатить, чтобы задержаться там еще на какое-то время. Сама идея, что я буду писать мемуары для премьер-министра, казалась мне нелепой и смешной.

— Даже трудно представить… — начал я, но Рик перебил меня:

— Корпорация Райнхарта начинает проявлять беспокойство. Завтра утром в их лондонском офисе состоится звездный парад. Сам Мэддокс прилетел из Нью-Йорка, чтобы представлять издательство. Лэнг прислал адвоката, который вел переговоры о первоначальной сделке. Это очень ловкий парень по имени Сидни Кролл — самый опытный законник в Вашингтоне. У меня есть другие клиенты, которые с радостью возьмутся за предложенное дело, поэтому, если ты не подписываешься на него, то просто так и скажи. Хотя, на мой взгляд, ты лучше всех подходишь для подобного проекта.