Я (не) прощу тебя. Измена мужа - Юлия Валериевна Рябинина

волосы на голове шевелятся. Эмоции бурлят в груди, то сжимая сердце в комок, то распирая его до нереальных размеров. Мне плохо. Кажется, что нутро вот-вот наизнанку может вывернуть, но впасть в истерику мне не позволяет цепкий взгляд зеленых глаз Киры. Дочка смотрит на меня с такой обеспокоенностью, что комок в горле застревает, мешая продохнуть.

– Подожди. Сейчас, – отвечаю матери, подняв руку вверх и схватив стакан, стоявший возле мойки. Наливаю воду из-под крана и залпом выпиваю все содержимое.

– Что происходит, Ксения?! Я ничего не понимаю. Скажи, что случилось?

– Я больше не желаю жить с женщиной, которая меня обманывает. Я подаю на развод, – как гром среди ясного неба раздается голос мужа от двери.

– Боже! – выдохнула мама.

А я почувствовала, как у меня все закрутилось перед глазами. Взгляд поплыл, затягиваясь плотной пеленой. Дыхание перехватило, и я начала задыхаться.

– Ксюша! – до моего ускользающего сознания донесся тревожный голос мамы.

– Мамочка! – захныкала где-то рядом дочка.

Бух… Раздался глухой удар затылком обо что-то металлическое, и я теряю сознание.

Резкий запах нашатыря вгрызается в легкие. Задыхаясь, с трудом открываю глаза.

– М-м-м, – превозмогая бессилие, поднимаю руку ко лбу. – Что случилось?

Разлепила веки и, щурясь, заозиралась по сторонам.

– Боже! Ксения! Слава святым, ты пришла в себя.

В затылке отдалось глухой болью, когда мама обняла меня за плечи, прижала к себе.

Кажется, я ударилась головой о ручку. По крайней мере, так мне подсказывает тупая пульсирующая боль и шишка, которая ясно чувствовалась под пальцами.

– Мама, а где Кира? – дрожащим от тревоги голосом спрашиваю родительницу.

– Она в своей комнате, – отводит мать глаза.

– С Игнатом? – с надеждой в голосе произношу.

И вдруг призрачной искоркой в моей груди, зажигается вера в то, что мне все приснилось. Голая девка в нашей спальне, слова о разводе и о том, что Игнат не хочет больше видеть нас с Кирой из-за какого-то обмана.

– Да, – сухо ответила мама.

– Ох, мама, – на глазах выступили слезы облегчения. – Мне такое приснилось, что и врагу не пожалеешь. Представляешь, – зашептала я, освобождаясь из объятий матери, потому не сразу заметила горящие гневом глаза, – приснилось, что у Игната любовница, и он со мной хочет развестись. Помню, в соннике читала, что если муж во сне изменяет, значит, верен…

– Это не сон, – обрубает мать грубо.

Резко поворачиваюсь к ней.

– Нет, – отрицательно качая головой, болезненно выдыхаю.

– Этот кобель и правда тебе изменяет, Ксения. А с Кирой он в комнату ушел, чтобы игрушки ей собрать и вещи…– шипит мама.

– Что?! Что ты говоришь такое, мам…

Поднимаюсь слишком резко. Голова тут же идет кругом. В глазах темнеет. Хватаюсь руками за воздух.

– Ксения, – охает мама.

Но мне удается удержаться на ногах, а через мгновение зрение возвращается и в голове проясняется. Бросаюсь к двери, но уже на выходе налетаю на Игната. Врезаюсь в его каменную грудь со всего маху, и если бы не его крепкие руки, то обязательно упала бы. На мгновение наши взгляды пересекаются. В темных глазах мужа мелькает беспокойство, но его молниеносно сменяет безразличие. Он отталкивает меня.

– Будь аккуратнее, – сухо чеканит слова.

У меня же аж сердце в груди ссохлось, превратившись в морщинистый инжир. Нет. Этот человек совершенно не похож на моего мужа. Этот черствый сухарь хоть внешне и схож с Игнатом, но внутри…. Он пуст. Бездушен.

– Игнат. Любимый. Скажи, что происходит? Что с тобой происходит? Я… Я не могу поверить, что это все случилось с нами. Я тебя люблю, Игнат…

Кладу ладони на грудь мужа. Сжимаю рубашку в кулак. Заглядываю в глаза, пытаясь найти там хотя бы что-то отдаленно напоминающее сочувствие, на любовь я и не надеюсь.

– Хватит скулить, – раздраженно откидывает мои руки Игнат. Делает шаг назад, тем самым ещё больше увеличивая расстояние между нами. – Забирай Киру и уходи.

Отчаяние горьким комом застревает в горле. Уходить!? Он меня выгоняет вместе с дочкой?! Муж точно не в себе.

– И куда ты их гонишь? – резко, с нажимом звучит голос мамы за моей спиной.

– Папа, но я не хочу уходить, – Кирочка, до этого стоявшая молча, вдруг кидается к отцу, обнимает его за ногу. – Не прогоняй нас. Нам без тебя будет плохо…

Голос дочки такой умоляющий, что мне становится не по себе. Грудь разрывают рвущиеся наружу слезы.

– Кирочка, – кидаюсь на колени перед мужем для того, чтобы отнять дочку от отца.

– Забери ребенка, Ксения, – режет слух громкий голос матери. – Хватит унижаться. Пошли.

Мне на плечо ложится тяжелая рука. Мама сжимает мне плечо. Я поднимаю взгляд на мужа. И он… не отводит глаза. Смотрит на меня, как на пустое место. Холодный. Чужой.

– Игнат, – хрипло, с придыханием срывается с губ, а Кира в порыве отчаяния жмется ко мне, дрожит.

– Уходи, – не вслух, одним губами произносит муж.

Медленно, будто во сне, встаю на ноги.

Открываю рот, чтобы сказать три заветных слова, но неожиданно боковым взглядом цепляюсь за девушку, которая, опершись узким плечиком о стену, смотрит на меня победоносным взглядом. Стерва.

Все тело будто превратилось в камень. Напряглось. Поджимаю губы. Упрямо смотрю ей в глаза. И больше, не обращая внимания на боль в сердце, поднимаю Киру на руки, направляюсь вслед за матерью.

Дочка сжимает мою шею крепко. И я вдруг четко осознаю, что все, что происходит сейчас – это только начало. Расправляю плечи. Сглатываю слезы отчаяния, подступающие к горлу, и твердо шагаю вперед. Пусть сегодня я отступлю, но завтра… Завтра я буду сильнее и завтра… Игнату придется дать мне ответ за обиду, которую причинил не только мне, но и нашей дочери.

Глава 2

–Ты… Ты патологический кретин! Да как таких, как ты, земля только носит?!

Кричит мама так громко, что мне даже в машине слышен ее голос.

– Сукин сын!

Ее голос звенит у меня в ушах. В этом вся она. Громкая. Прямолинейная. И совсем без комплексов. Игнату всегда было неловко за маму, если нам приходилось куда-то выйти с ней «в светское общество». Я же то ли привыкла к ней, то ли не замечала ее этого качества и постоянно