Мы над океаном. Книга 1 - Янина Логвин

Подруга и хотела бы промолчать, но чертик, живущий в ней, не унимается. Да и вряд ли хоть один ученик в этом классе сейчас думает иначе.

— О, боже, Эшли! — вновь восклицает она мне прямо в ухо. — Он садится рядом с нами! А что, если он нас о чем-нибудь спросит? Мне Джейк говорил, что с ним лучше не связываться! Он водит дружбу с опасными ребятами, а его старший брат сидит в тюрьме!

Я пихаю подругу в бок и прошу замолчать, потому что мистер Шельман начинает перекличку всех учеников, и потому что Палмер действительно может нас услышать. Но ее хватает минут на пять, в которые она все равно исподтишка рассматривает нового соседа.

— Эш? — вновь тихонько дергает меня за рукав.

— Что?

— Только посмотри на него! Этот парень так же опасен, как и красив. Убойное сочетание темной личности! Забудь, что я тебе говорила о золотой тройке «Беркутов». Я готова съесть свои слова прямо сейчас! Ничего не изменилось, и самый горячий парень в этой школе — Мэтью Палмер! Ох, Эмбер рухнет в обморок, — вспоминает Триша о нашей общей подруге, у которой сейчас урок по «Сестринскому делу» в другом корпусе школы, — когда я расскажу ей, кто с нами в классе!

Мне не нужно смотреть на Мэтью Палмера, чтобы убедиться в ее словах. Я уже второй год работаю фотографом в школьной газете, освещаю мероприятия и спортивные соревнования, делаю кучу снимков учеников школы «Эллисона», а затем отбираю лучшие. У меня хорошая память на лица, так что мне отлично известно, как он выглядит.

У него темные, слегка волнистые волосы, закрывающие затылок, и длинная челка. Правильные черты лица с красивым лбом и четкими скулами. Чистая кожа, в отличие от других парней, все еще не выскочивших из пубертата, и гордо поджатые губы.

Такое ощущение, что он полгода не был у парикмахера и еще полгода не будет — ему и не за чем. Когда в прошлом году он играл в основном составе «Беркутов», он просто завязывал свои волосы в короткий хвост, надевал шлем, защитную экипировку, и плевал на то, как выглядит со стороны. Агрессивный напор, сильная подача и скорость. Палмер определенно был на хорошем счету у тренера Херли. Самым лучшим игроком его команды, самым быстрым и уж точно самым непредсказуемым — это было хорошо видно по победным очкам.

А еще, последняя драка у него случилась именно с Шоном Рентоном после ответственной игры за первенство по лакроссу среди школ города, которую мы выиграли.

Говорят, парни не поделили место капитана «Беркутов», после которой Мэтью и исключили из школы.

Как фотограф, я присутствовала на том матче и хорошо помню, как он прошел. Но драка произошла в спортивной раздевалке, и Шон не любил о ней говорить, так что узнала я об этом не сразу.

Тогда меня удивило другое, и совсем не выходка Мэтью — Палмер задирался со многими и всегда держался вызывающе-отстраненно. Но почему Шон? До того дня, наблюдая за ними на поле, я ни разу не замечала между ними соперничества, а ведь оно не могло оставаться незамеченным?

Думаю, тренера Херли это тоже удивило. И не отпустило до сих пор.

Иначе бы Палмер не вернулся в школу.

Вокруг него всегда ходило немало слухов, и главный о том, что он из неблагополучной семьи, все члены которой живут вразрез с законом, поэтому рано или поздно имеют дело с полицией. Эта школа помнила его старших братьев, один из которых сейчас находился в главной тюрьме штата, и не собиралась забывать. Так что и насчет младшего брата ни у кого не оставалось иллюзий.

Я не верила слухам, я знала точно — это правда. С восьми лет, как только мы остались с отцом вдвоем, он повторял мне множество раз: «Мир опасен. Обходи засранцев стороной. Просто слушай своего отца, малышка-Симба, и все будет в порядке».

Конечно, в порядке. Оно и не могло быть иначе, если твой отец полицейский. И я старательно обходила Палмера стороной.

Но это не означает, что не замечала.

Мне не нужно было на него смотреть, хватило и широкоугольного объектива фотоаппарата, чтобы знать: самое удивительное и опасное в Мэтью не репутация плохого парня, а его глаза. Светло-карие и пристальные. Обманчиво-теплые под темными ресницами. Любой девчонке точно лучше в них не смотреть!

Но когда мою любопытную подругу подобные мысли останавливали?

Триша вновь поворачивает голову в сторону окна и осторожно выглядывает из-за моей макушки, наблюдая за тем, как Палмер открывает учебник на нужной странице и вслед за мистером Шельманом, записывает в тетрадь тему занятия.

— И вот как я теперь должна учить биологию? — сокрушено вздыхает, неохотно возвращаясь к тетради. — Лучше бы мы не биологическую эволюцию проходили и генетический состав популяций, а мужскую анатомию повторили! Тем более, что в классе сидит идеальный образец! Тогда бы я точно направила мысли в нужном направлении!

Я не могу удержаться от смешка и прыскаю смехом вместе с Тришей.

— А ты подумай о Джейке, и у тебя все получится! — тихо советую подруге, имея в виду ее парня — Джейкоба Финли. — Лучше его представь в виде наглядного пособия, вдруг это поможет тебе сосредоточиться?

— Ох, да! — с готовностью улыбается Триша. Соединяет средние пальцы рук с большими, закрывает глаза и на какую-то секунду изображает, что медитирует:

— Джейк! Джейк! Джейк! — повторяет сладким голосом. — Если я скажу, что люблю тебя, ты перестанешь заглядываться на других девчонок? О, Джейк, пожалуйста!

У Дженкинс хорошее чувство юмора и редко когда замолкает язык. Но я привыкла. Она болтушка, я тоже далеко не молчунья, и мы отлично с ней ладим. И точно давно привыкли говорить друг с другом начистоту.

— Не придумывай! — продолжаю шептать. — Джейк ни на кого не смотрит, только на тебя, я свидетель. Хочешь фотографию покажу? Таращится, как голодный Балу на мед!

Триша смущается и наверняка краснеет — на ее темной коже не видно румянца, зато заметно, что она довольна.

— Ой, перестань, Эш. Скажешь тоже…

Сейчас самое время забыть о личном, вспомнить об уроке и прислушаться к словам мистера Шельмана, что мы обе и делаем. Но монотонный голос учителя рассеивает внимание, и какое-то время спустя я ловлю себя на том, что повернула голову и смотрю на руки Палмера. Отмечая про себя, какие у него крепкие запястья и красивые пальцы. Очень подвижные — на долгий миг меня завораживает, как умело он перекатывает в них ручку, пока учитель ведет объяснение темы.

Иногда мне в голову приходят странные мысли, и я успела привыкнуть к этому, поэтому не сразу понимаю, что засмотрелась на них. Пока внезапно не натыкаюсь на внимательный взгляд светло-карих глаз.

Темная бровь парня недовольно ползет вверх, и я тут же отворачиваюсь, уткнув нос в учебник.

Господи, я сошла с ума! Так откровенно рассматривать Палмера!

А вот Трише везет меньше.

— Дженкинс, — слышу я раздраженное, — если ты не перестанешь на меня пялиться, так и быть, я дам тебе себя потрогать. Так какая часть моей анатомии тебя интересует больше всего?