Вороны любят падаль - Кирилл Казанцев

При этих словах он испытующе глянул на майора, но тот даже глазом не моргнул.

– Однако не очень представляю себе, какой тут может быть выход, – рассудительно заметил он. – Наследников нет, завещания, как я понял, тоже нет. Что же остается?

Жмыхов догадывался что, но предпочитал, чтобы ключевое слово произнес все-таки Орешин. Но Дмитрий Николаевич опять удивил его.

– Не совсем так, не совсем, – досадливо поморщившись, сказал заместитель мэра. – На самом деле есть и наследник и завещание. Юрист Томилина – Маевский все разнюхал. Ну еще бы, такой кусок из-под носа уводят – будешь носом шевелить, и не только носом…

– Вот как? – хмыкнул Жмыхов. – Значит, есть наследник?

– И это самая главная сейчас головная боль, майор! – скривился, точно от настоящей боли, Орешин. – Томилин и тут поступил по-своему, всем назло сделал, показал характер! Вредный все-таки был мужик, хоть и не следует так о покойнике, да чего уж там, правду не утаишь…

– Серьезный наследник? – деловито поинтересовался Жмыхов.

– Как бы не так! Бездельник, пьянь, подонок без чести и совести! – в крайнем раздражении проговорил Орешин. Его полное лицо налилось кровью. – Ты не здешний, не знал его. Владимир Анатольевич Томилин, племянник Томилина. Единственный и неповторимый. Больше родственников нет. Да и этот, похоже, отдал уже богу душу. Ни слуху ни духу. На зонах подолгу не живут. А тот у нас в Зеленодольске по молодости накуролесил дай бог. Золотая молодежь, как говорится! Рестораны, пьянки, драки, а дальше и кое-что посерьезнее. Связался с компанией, а дружки организовали нападение на обменный пункт валюты, убили охранника… Ну, Томилин тогда сумел его отмазать, прошел парень как свидетель. А чтобы страсти улеглись, спровадил племянничка в армию. Тот было на дыбы, но Томилин жестко повернул – или армия, или тюрьма. Ну, отбарабанил этот два года – в серьезных войсках, то ли десантником, то ли морпехом, лось-то здоровый. Потом приезжал в город, но как-то быстро уехал и уж больше не появлялся лет тринадцать-пятнадцать. Его уж все забыли, кому такой разгильдяй нужен. Подельники его практически все уже на том свете – я наводил справки. Ему, если жив, тридцать семь лет сейчас. А вот это его старые фотографии… Больше ничего найти не удалось, сам понимаешь…

Орешин достал из бумажника три фотографии с надорванными краями и передал Жмыхову. Тот мельком на них взглянул. Улыбающееся лицо вихрастого парня на любительском снимке ничего ему не говорило.

– Оставь, оставь себе! – предупредительно сказал Орешин, когда Жмыхов попытался вернуть фотографии. – Они тебе пригодятся.

Взгляды их встретились. В глазах Жмыхова стоял немой вопрос.

– Да. Найди нам Томилина! Хоть из-под земли, – жестко сказал Орешин. – Даже если схоронили уже. Но нам он живой нужен. Факт смерти не должен всплыть ни в коем случае! Или он, или кто-то за него, все ясно, надеюсь? А по большому счету, только второй вариант и нужен. Томилин – дерьмо. Непредсказуемый и неуправляемый человек. Заставить его делиться будет проблематично. Нам тут нужен человек покладистый! – с нажимом уточнил он. – Покладистый и внешне на Томилина похожий. Сумеешь найти такого?

– Подумать нужно, – уклончиво сказал Жмыхов.

– Думай – только быстрее, – отрезал Орешин. – Про тебя говорят, что ты человек способный. И еще у тебя одно преимущество – ты из другого города родом. И было бы очень кстати, если бы наш Томилин прибыл из другого города. Чтобы никто в нем случайно вдруг не признал Петю Иванова с нашей улицы Советской, понимаешь меня?

– А документы?

– Тебя учить, что ли? Документы сделаем по высшему разряду! На подлинных бланках. Ты человека найди. А вот настоящего Владимира Томилина, если он жив, из игры выводить надо. Чтобы он, не дай бог, не пронюхал, какая его тут малина ждет.

– Но… – с сомнением качнул головой Жмыхов.

– Никаких но! – повысил голос Орешин и нервно оглянулся на загорающего возле раскаленной машины шофера. – Я тебя не за так прошу. Все получат свое. Тебе обещаю пятнадцать процентов от общей суммы вкладов Томилина и повышение по службе. Главой УВД не обещаю, а вот должность первого зама – пробью. Будешь состоятельным человеком и с перспективой служебного роста. Только сделай все так, чтобы комар носа не подточил. У тебя получится.

– Может, и получится, – протянул Жмыхов, пристально наблюдая за Орешиным. – Но уж больно дело наклевывается неаппетитное, а пятнадцать процентов – это мне ни о чем не говорит. Я бухгалтерских книг у Томилина не вел.

– Будешь доволен! – резко сказал Орешин. – Ты что, мне не веришь, что ли? Ради пустяков я мараться не стал бы и в неаппетитное, как ты выражаешься, дело не влез бы! И заруби себе на носу – я тебе доверился, и у тебя теперь пути назад нет! Или вперед к богатству, или… А впрочем, что мы собачимся? – Заместитель мэра широким жестом приобнял Жмыхова и похлопал его потной ладонью по плечу. – Это все жара, мозги плавятся, черт! А у нас, я верю, все получится. Ты в нашем пуле, Андрей Васильевич! Мы одна команда. И приз нас ждет почище мирового кубка. Футбол любишь? Я раньше заядлым болельщиком был, ни одного матча не пропускал. А сейчас хоть разорвись – времени ни на что не хватает. Время сейчас бежит, как эти новые поезда – «Сапсан», что ли? Не успеешь оглянуться, а тебя уже к лицу Всевышнего представили, а? Вон тебе пример – Томилин. Тоже умирать не собирался небось. Да там не спрашивают, какие у кого планы. Человек предполагает, а Господь располагает, как говорится…

«Эка тебя на лирику потянуло! – с раздражением подумал Жмыхов, душа которого разрывалась между радужными надеждами и неприятными предчувствиями. – Ясно, можно комедию ломать, когда все самое грязное чужими руками делается, а тебе только сливки снять и остается. Тут хоть стихи пиши, романы!»

Между тем практический ум Жмыхова уже включился в поиски решения той необычной задачи, которую подбросил ему энергичный заместитель мэра. Расплывчатый образ молодого человека с фотографии проходил в мозгу Жмыхова сверку с сотнями, с тысячами виденных им лиц. Он механически, как вычислительная машина, перебирал их, надеясь вычленить схожие черты. Закавыка была в том, что нужно было подобрать не только подходящую внешность. Требовалась внутренняя сущность человека, сложное сочетание алчности и умеренности, нахальства и сдержанности. Одним словом, кандидат должен был сыграть роль наследника за умеренное вознаграждение, быть покладистым и при этом молчать как рыба. Из опыта Жмыхов знал, что подобный набор добродетелей и пороков крайне редок. Но все-таки заняться этим делом стоило – слишком уж аппетитный куш маячил впереди.

– Ну, в общих чертах я тебя просветил, – деловито, забывая про лирику, объявил Орешин. – И поскольку время, как было сказано, не ждет, сроку тебе на размышление минимум. Завтра жду тебя с конкретными предложениями. Только рисоваться у меня в кабинете не стоит. Встретимся в сквере около театра. Труппа на гастролях, место не людное, там все и обсудим.

Они медленно, расслабленной походкой двинулись к автомобилю. Водитель, заметив их движение, нырнул в кабину, запустил мотор. Он привык на своей работе к чему угодно, но пребывание под горячим солнцем энтузиазма не вызывало.