Любовь, похожая на смерть - Андрей Троицкий

– Чертовски рад познакомиться, – улыбнулся Носков. – Ну, я тебя таким и представлял. Присаживайся, сынок.

Радченко тряхнул протянутую руку. И подумал, что стельки ботинок Носкова стоят дороже, чем его костюм, галстук и портфель с бумагами.

– Как перелет, тяжело?

– Все в порядке. Просто сразу трудно привыкнуть к большой разнице во времени. Здесь всего пять часов, а в Москве уже за полночь.

– Уже завтра освоишься, – сказал Носков. – Как тебе Нью-Йорк?

– Ну, я тут четвертый раз, – сказал Радченко. – И всегда много работы. За три прошлых приезда нигде не был. И ничего не видел, кроме деловых бумаг.

Откуда-то доносилась тихая музыка, вариации на тему мюзикла «Мамма миа». За витриной, на катке из искусственного льда, отделенном от ресторана только невысоким бортиком из прозрачного плексигласа, кружили парочки. Казалось, кто-нибудь вот-вот поскользнется, упадет и въедет прямо в витрину, размолотив коньками зеркальное стекло.

На лед выкатилась темнокожая красотка в белом трико и короткой прозрачной юбочке. Она встала возле бортика катка, как раз напротив столика, словно именно в этом месте собралась размяться. Но вместо разминки закружилась на месте, подняв кверху руки. Остановившись, вгляделась в стекло витрины и послала воздушный поцелуй сначала Носкову, затем Радченко. Сделала пару смешных неуклюжих движений, словно подражала начинающим фигуристам, и, расставив ноги, растянулась на льду. Медленно поднялась, показывая, что упала она неудачно. Но тут же засмеялась, снова послала мужчинам воздушный поцелуй. И начала танцевать в такт музыке, игравшей в зале.

Носков сделал знак невидимому официанту.

– Посмотри пока меню, – сказал он. – Тут хорошая французская кухня. На горячую закуску я заказал тебе трюфели и жаркое из птицы. Лично я предпочитаю простую еду, ту, что едят американцы. Хорошо прожаренный стейк, бобы в сладком соусе с луком, на десерт сырный пудинг. О чем-то хочешь спросить?

– Почему во всем ресторане только вы и я?

– Я арендовал зал. Не люблю, когда вокруг крутится народ и мешает вести разговор.

Дима хотел сказать, что для разговора не понадобится много времени, но промолчал. Он долго листал меню, наконец выбрал горячее блюдо и свое любимое вино. Появилась девушка, похожая на стюардессу, выигравшую конкурс красоты. Выслушала заказ, но ничего не записала в блокноте. Только улыбнулась и ушла.

– В твоем распоряжении мой лимузин, – продолжил Носков. – У меня есть вертолет, яхта. Довольно приличная. В аэропорту Джерси – прогулочный самолет. Через два-три часа ты можешь, если захочешь, оказаться в Канаде. Или на юге Америки. А вертолет – на тот случай, если появится желание увидеть Нью-Йорк сверху. Вид на Манхэттен – лучшая урбанистическая картина в мире.

– Спасибо. Буду иметь в виду.

– Когда отправишься по магазинам, возьми с собой мои визитные карточки. Они на письменном столе в гостиничном номере. Просто оставь управляющему вместо денег мою визитку. Чтобы он знал, куда прислать счет. Не стесняйся в расходах.

– А если…

– Если возникнут особые пожелания? Тогда звони в любое время суток моему секретарю Стасу Гуляеву. Ну, который вчера встречал тебя в аэропорту. Он все устроит. Очень толковый малый.

Носков повернул голову, из-за дальнего столика поднялся статный мужчина в темном костюме и белой сорочке. Он помахал рукой Радченко. Потом сел на место, развернул газету и поднес к губам кружку с пивом.

– Нет. Если в нашей конторе узнают о том, что я воспользовался каким-то из ваших предложений, то я потеряю работу, – ответил Радченко. – У нас запрещено злоупотреблять гостеприимством клиентов. То, что я живу в номере за две тысячи баксов в сутки, который снят на ваши деньги, – это не против правил. Но шопинг за счет клиента – это уж слишком.

– Но ты ведь не государственный чиновник, а я не взятку сую, – усмехнулся Носков. – И еще: ты не просто сотрудник адвокатской фирмы, которая ведет мои дела в России. Не просто юрист. Простому юристу со мной трудно встретиться. Ты старый друг моей любимой дочери.

Радченко подумал, что с дочерью Носкова Аллой они никогда не были близкими друзьями. Просто приятели. Когда-то вместе проводили время в байкерском клубе «Триумф», гоняли на мотоциклах и наслаждались жизнью. А потом Алла вышла замуж и стала появляться в клубе все реже и реже. А потом совсем пропала.

Носков быстро съел порцию салата и, отщипнув кусок картофельного хлеба, вытер им тарелку. Заметив любопытный взгляд гостя, сказал:

– Надо мной смеются, что я, не самый бедный человек в этом городе, тарелки хлебом вытираю. Но пусть с мое поживут. Долгие годы я работал на Крайнем Севере, на Колыме. Руководил самой большой по тем временам артелью. Мыли много золота, а с питанием случались перебои. Бывало, голодали. А рабочие на приисках – ребята крутые. Как на подбор бывшие заключенные – грабители, убийцы… Им человека пришить – что высморкаться. Иногда случалось, что корка хлеба весила больше человеческой жизни. Так-то… Давно я уехал с Севера. А та привычка на всю жизнь сохранилась. Не могу оставить на тарелке ни крошки.

* * *

Темной дождливой ночью строитель Ахмед Абаев возвращался с работы в крошечную комнату, которую он снимал у знакомой старухи. Он шагал по улице в сторону железнодорожной станции и думал о несчастливой судьбе рабочего человека, простого каменщика, у которого на свете нет ничего, кроме двух рук и трудовых мозолей. Если, конечно, не считать отложенные на старость деньги и многочисленную родню.

Так получалось, что девять лет кряду Ахмед вместе с бригадой рабочих каждую весну приезжал из солнечного Азербайджана в Москву. И без труда находил работу по строительной части. Осенью он надевал пиджак, карманы которого были набиты деньгами, и садился в поезд. По возвращении месяц пьянствовал в новом доме у молодой жены, совсем юной девушки, за которую он отвалил добрый калым: трех верблюдов, десяток овец и еще триста долларов деньгами. Немного отдохнув, отправлялся в столичный город Баку, где под одной крышей семейного дома жили средняя и старшая жены и его дети. А в отдельном сарайчике без удобств – старики-родители.

Но два последних года с работой стало туго. Расценки упали, дружная когда-то бригада строителей развалилась. Жены начали ворчать, а дети перестали слушаться. И то хорошо, что в этом году удалось подрядиться простым каменщиком на строительство загородного дома. Правда, заработки невелики, пахать заставляют от зари до зари, без выходных и перекуров. Вот и сегодня после смены пришла машина с грузом, и хозяин не разрешил строителям разойтись, пока не перетаскали все доски под крышу.

Ахмед не замечал дождевых капель, стекавших за воротник рабочей куртки. Он шагал по узкой улице вдоль домов с темными окнами и мечтал об одном: упасть на железную кровать и проспать шесть часов. Завернул за угол дома – и вдруг остановился, едва не споткнувшись о красный зонт, плавающий в луже. Раскрыл рот от изумления. Не веря своим глазам, нагнулся – и разглядел на мокром асфальте молодую женщину, лежавшую на боку. Светлые волосы слиплись в мокрые сосульки, синий короткий плащ распахнут. Платье разошлось на груди, юбка задрана так высоко, что видны загорелые бедра и белая полоска трусиков.