Стреляй вверх – не промахнешься - Кирилл Казанцев

Он опустил руки по швам, выпрямился, еще выше поднял подбородок.

– Вам, Андрей Михайлович, оказано большое доверие. Вы будете одним из тех, кто должен сберечь, сохранить необходимые финансовые средства для грядущего!

Он замолчал. Только смотрел на Старостина с явным ожиданием. Тот откашлялся – слишком уж неожиданно было все, что он здесь услышал, – потом осторожно сказал:

– Я, конечно же, благодарю… Но… Каким образом мне придется это делать? Сидеть на мешках с деньгами, как скупому рыцарю?

Пожилой оскалил прекрасные вставные зубы, показывая, что шутку понял и оценил:

– Не так уж все сурово, Андрей Михайлович. Все намного проще. Есть деньги. На счетах, номера которых вы сегодня получите. Необходимо будет их не только сохранить, а еще и приумножить. Для этого вы откроете кооператив…

– Извините! – позволил себе Старостин перебить пожилого. – Но только я… Как бы это сказать? Не деловой человек. Я – офицер. И этим все сказано.

– Мы, – пожилой вновь подчеркнул это слово, – учли этот вариант. Вот три человека…

Откуда-то в руках его появился обычный лист бумаги, который он передал Старостину.

– …Здесь их данные. Все выпускники Плехановки. Все – перспективные, амбициозные, дерзкие, умеющие мыслить нестандартно. Все – провинциалы, которые были бы не против зацепиться в столице. Вы встретитесь с каждым из них, побеседуете, оцените… После этого выбранный вами человек откроет кооператив и приступит к работе. Вашей задачей будет, присматривая за ним, создать такой механизм, при котором он не посмеет присвоить не свое. Из органов вам придется уволиться. Ну да это, думаю, и к лучшему. Когда мы вернемся – а мы вернемся! – вам все это зачтется и даже войдет в общий стаж.

Пожилой потряс в воздухе пухлым кулаком:

– Мы никому ничего не забудем! Предатели будут наказаны, ну а те, кто в тяжелые времена сохранил преданность идее, будут вознаграждены по заслугам. – Он подошел к столу, достал оттуда тоненькую папочку, протянул ее Старостину: – Вот. Здесь реквизиты счетов, средствами с которых вы можете пользоваться.

Андрей Михайлович повертел папочку в руках, вложил в нее лист с данными кандидатов в новые русские.

– Все. – Пожилой развел руками. – Вы – офицер. Задача вам поставлена, можете приступать к ее выполнению.

Старостин понял, что аудиенция закончена. Выбрался из кресла, постоял немного.

– Способ связи?

– К вам придут, – усмехнулся пожилой. – Может, я. Может, кто-то другой. В качестве пароля приведут некоторые детали этого нашего сегодняшнего разговора. Я думаю, вам не надо напоминать о том, что о нем знаем только вы и я?

Андрей Михайлович кивнул.

– Вот и хорошо. Я думаю, другим о нем знать ни к чему. В том числе и вашему руководству. Просто подавайте рапорт на увольнение. Пока пройдут все формальности, вы как раз успеете подобрать нужного человека.

– До свидания. – Старостин не стал подавать руки. И пожилой – тоже. Отошел к окну и, глядя на Москву за ним, ответил негромко:

– До свидания…

Наши дни

Худощавый мужчина лет сорока постоянно пребывал в движении. Постоянно ходил. Правда, пространство для перемещений было ограничено – пять шагов в одну сторону, разворот, и все те же пять шагов – в обратном направлении. Ходил он рядом с древним, тощим, комковатым и грязным ватным матрасом. Противоположный угол мужчина не посещал – не мог преодолеть природную брезгливость. Хоть и говорят, что, дескать, свое не пахнет, но… После нескольких дней, что ему пришлось провести здесь, ведро, играющее роль параши, смердело.

Мужчина, известный в деловых кругах России как серьезный и удачливый бизнесмен Виктор Георгиевич Малышев, просто не мог остановиться. Ему казалось, что вот так, в движении, когда ногам нет покоя, лучше работает голова. Малышев лихорадочно искал выход из того положения, в котором оказался… Нет, не по воле слепого случая. И не благодаря злокозненным ухищрениям тайных врагов и недоброжелателей. Здесь, в этом холодном подвале, он оказался благодаря предательству людей, которых всегда считал близкими и доверенными. Впрочем, предают всегда только свои, только те, кто рядом. Чужие просто лишены такой возможности изначально.

Время утратило свое значение. Сейчас, когда Малышев оказался насильно вырван из привычной деловой, предельно насыщенной событиями жизни, у него впервые за много лет появилась возможность оглянуться назад, приглядеться – а все ли в его жизни было правильным?.. И как же могло так случиться, что сейчас он мечется, запертый в этом подвале и лишенный даже элементарных условий?..

Виктор Георгиевич вспоминал, с чего же все началось. Наверное, с того, что он согласился продать свою душу дьяволу. Это была его самая первая сделка… Тогда он еще не был Виктором Георгиевичем. И фамилия «Малышев» никому не была известна. Окончание Плехановки совпало с тем временем, когда обновленная штатовскими агентами влияния «демократическая» Россия занялась формированием класса собственников. Проще говоря, то, что раньше принадлежало всем, теперь за бесценок раздавалось тем избранным, которые могли в дальнейшем служить финансовой опорой изначально упадочного и бестолкового режима. Замечательный аналитик, экономист новой формации, Малышев прекрасно видел, что происходит в стране. И так же хорошо понимал – даже при всех его талантах ему на этом празднике жизни ничего не светит. Он не входил в узкий, строго ограниченный круг своих, «допущенных к столу».

Кто он? Для зажравшихся снобов-москвичей – безотцовщина из провинциального сибирского областного центра, Красногорска. Ну мать – судья… Но судья старой школы, человек, который даже в болезненном бреду не мог себе представить, что возможно за деньги вынести неправедный приговор. Таким же – честным до глупости – она старалась воспитать Виктора.

Он никогда не спорил с матерью, хотя на некоторые вещи имел другие, отличные от ее, взгляды. Учеба в Москве, в отрыве от родного дома и привычного окружения, эти взгляды только укрепила. Так что к окончанию института Виктор принимал правила складывающейся в России игры как должное и нечто совершенно естественное. Он был готов к тому, чтобы поступиться принципами ради продвижения, но… Ему никто ничего подобного не предлагал. Для тех, кто вершил судьбы страны, он, Виктор Малышев, был никем. Пусть умный и образованный, пусть талантливый на грани гениальности, но… чужой. Инопланетянин, как в том фильме. И лучше всего ему валить на свою планету – то есть в свой замшелый Красногорск, крутиться в какой-нибудь полулегальной фирме, принадлежащей другу или близкому родственнику очередного кремлевского фаворита, которому далекая сибирская область была отдана «на кормление». Так бы и было, если бы не…

Впрочем, Виктор и сам не знал – по сию пору только догадывался, – чему он был обязан оказаннным ему вниманием. Однако его нашли и сделали предложение, от которого он не смог отказаться. Конечно, предложили ему не норильский никель, не якутские алмазы, не братский алюминий – для такого он, так сказать, рылом не вышел. Для этих предприятий те, кто к их созданию и развитию никакого отношения не имел, нашли других, нужных, владельцев. Кому нужных?.. А не ваше дело! Вы на выборы ходите вовремя, а в «большую политику» с такими же большими деньгами не лезьте!