Ад закрыт. Все ушли на фронт - Андрей Буровский

Парни несколько обалдели от такой концентрации трагедий…

– Тогда у вас должно быть не одно привидение, а несколько… – предположил Петя.

– Привидение соседа появляется только во время войн, – деловито объяснил господин Дуч. – И если совсем молодая девушка выходит замуж за злобного ревнивца или за старика. А прапрапрадедушка – существо тихое, богобоязненное, мы с ним часто общаемся.

– Странно… – нарушил тишину Вальтер. – Нашему замку лет четыреста, а ни одного привидения у нас нет.

– В какой части Франции у вас замок? – заинтересовался господин Жак. – Его ни разу не брали штурмом?

– Он в Германии… Во Франконии.

– А! – небрежно махнул рукой господин Жак. – Немецкие замки скучны, как немецкая еда и все немецкие порядки! Франкония! Это же совсем молодая страна…

Пока говорили, свернули в огромный зал, украшенный гобеленами; на стенах висели алебарды, сабли, копья, какое-то вообще никому не знакомое оружие. Главной частью интерьеров в зале был громадный стол, стоящий вдоль стен буквой П. Господин Жак поставил керосиновую лампу на накрытый край стола, сдернул салфетки, прикрывавшие колбасы, бутерброды с сыром, пироги. Красноватое пламя лампы смешивалось с серым светом из французских окон – светало.

– Прошу! Вам необходимо подкрепиться. Вот рассветет, и мы отправимся в путь. Тут недалеко, вас уже ждут… И сразу за дело! Если нужно будет укрыться, годится и мой дом, и место, куда вы попадете. Но самое главное – вот документы, они «чистые», полиция ни к чему не прикопается. А вот кого вам надо бояться всерьез – вот этого человека…

На фотографии был изображен желчный, всем недовольный мужик средних лет, лысый, с безгубым ртом, изломанным в довольно противной ухмылке.

– А его почему надо бояться? – продолжая жевать, спросил Петя.

– Видите ли… Я не все знаю о вашей миссии, но мне рассказали: вы хотите объединить Европу. А это очень не нравится господам из Приорского аббатства… Вы ведь знакомы с такими?

Друзья замотали головами. Господин Жак явно никак не ждал отрицательного ответа, он буквально обомлел от изумления, даже прихлопнул ладонью по колену.

– Вот это да! Вас посылают на такое дело, а про приоратов вы не знаете?!

Парни опять дружно замотали головами.

– И про иллюминатов? Про мерзких выкормышей Вайскопфа?!

Мотание головами, уже с улыбками.

– Нам сказали, что нам все объяснят уже в Европе…

– Ну, рассказывать о них я мог бы долго… Вот этот… – Господин Жак брезгливо дотронулся кончиком пальца до фотографии. – Этот портил кровь моему предку еще двести лет назад… После Наполеоновских войн у Европы был выбор: осторожные постепенные изменения, но просвещение. Просвещение всех, как можно больше школ и книг! Но постараться удержать старушку Европу от катаклизмов. Это был путь Знания. Мы, тамплиеры, всегда стояли именно за этот путь.

А другой путь был – не давать людям информации: пусть верят в то, что им рассказывают просвещенные и богатые. И пусть в Европе громыхает революция за революцией, разрушая сложившиеся монархии, уничтожая законы, по которым жили поколения. Это путь не Знания, это путь Власти и Денег.

– А почему, если будут революции, непременно установится власть денег? Социалистическая революция в эсэсэсэр не привела к власти богачей.

– Как сказать… Революция в России разорила тех, кто раньше владел богатствами. Причем многие из старых богачей были патриотами своего отечества, были людьми большой культуры. Эти богатые и знатные исчезли, но разве куда-то исчезли их богатства?

– Россия страшно обеднела после революции… – грустно уронил Вальтер. Было видно, что ему очень жалко Россию.

– Обеднела! Невероятно обеднела! Огромные богатства были потеряны и во время Гражданской войны. Но разве исчезли куда-то сокровища аристократии? Драгоценности, картины, золото, валюта? Нет, конечно, все это досталось новым хозяевам жизни. Верхушка компартии стала миллиардерами в один момент. Зимой 1918 года богатства большевиков оценивались в сумму, по крайней мере, несколько миллиардов тогдашних золотых рублей. Ленин, Троцкий, Радек, Коллонтай, Дзержинский – миллиардеры. Куда там Вандербильдту и Моргану! Американские миллиардеры должны снимать шляпу перед вашими!

– А Ленин… когда его ранила Каплан, ему нужен был лимон! И его не было во всей Москве! А Дзержинскому, когда было особенно голодно, чекисты с невероятным трудом достали картошки и сала, наварили, подали ему – мол, вот такой сегодня паек. А Дзержинский не поверил – не даром же главный чекист! Проницательный был. Вышел Дзержинский из кабинета и у первого встречного спрашивает: что сегодня за паек? Ему отвечали: картошка с салом! Трех человек спросил, потом съел…

Господин Жак хохотал, утирая слезы со щек. Вальтер улыбался так соболезнующе, что становилось неприятно.

– Пьер, вы хоть знаете, что уже в восемнадцатом году для верхушки компартии установили «партийные» или «совнаркомовские» пайки? В такой «кремлевский» паек входили и белый хлеб, и крупы, и овощи, и мясо, и молочные продукты. В каком бы развале ни находилось хозяйство страны, уж на несколько десятков тысяч человек пища всегда найдется.

– Петера учили, что у них в стране все равны…

Голос Вальтера был такой соболезнующий и добрый, что Пете сделалось нехорошо.

– Да что вы со мной говорите, словно я грудной младенец!

– Младенец или нет, а представления о жизни у вас самые фантастические. Ведь мало того, что большевики захватили просто сказочные богатства… А потом? После Гражданской войны? В России появляется производство… Рабочий получает меньше, чем получал до революции. Никто не отвечает за его болезнь, потерю здоровья и смерть. На костях сотен тысяч людей добывают золото, рубят лес, плавят металл, выпускают новые машины. Кто владеет всем этим?

– Народ… – Петя сам слышал, что голос его звучит не слишком уверенно.

Ангельское выражение усугубилось на лице господина Жака…

– Мосье Пьер… Вы ведь в России народ? Да? Народ? Ну и расскажите, чем именно вы распоряжались, какими богатствами… А богатства в России колоссальные! Золото, алмазы, лес, нефть, машины, талантливый, работящий народ! И кто этим всем распоряжается?

– Партия! Она выражает волю народа…

– Партия… Ваш отец коммунист?

– Коммунист.

– Но он не распоряжается ничем. И миллионы таких, как он, тоже не распоряжаются ничем. Распоряжаются несколько тысяч высших партийных функционеров. Верно? Вот так называемая индустриализация… коммунисты покупают за рубежом целые заводы.

– Во всем мире была депрессия, безработные умирали с голоду! Предприятия обесценились, в паровозных топках горели кофе и сахар!

– Было и это… Но чтобы купить даже обесцененные заводы, нужны деньги. Коммунисты вложили миллиарды долларов в эти заводы. Значит, у них эти деньги все-таки были?