Экспедиция "Тигрис" - Тур Хейердал

В гробницах и храмах археологи находили также изумительнейшие изделия из золота и серебра, выполненные с таким вкусом и свидетельствующие о таком высоком уровне цивилизации, что в наши дни есть простодушные люди, допускающие, что исчезнувшие творцы этих предметов были пришельцами из космоса. Научные отчеты археологов крайне редко доходят до широких читательских кругов, зато двери издательств и телевидения были широко открыты для тех, кто шел туда со своими сочинениями о гостях из космоса, которые будто бы строили пирамиды и насаждали цивилизацию среди варварских аборигенов нашей планеты. Фантастические истории такого рода распространяются по всем странам с молниеносной скоростью, и это в наш век, когда земляне уже высаживались на Луне. Эти истории призваны утолить растущую жажду современного человека познать неизвестное: кто мы, от кого происходим, с чего все началось? Ученые бессильны противостоять глобальной лавине инопланетных решений этих общечеловеческих вопросов. Их серьезные и убедительные научные возражения не доходят до ушей широкой публики. Оттого и продолжают свое шествие развлекательные гипотезы о космических кораблях.

Что могли бы поведать нам первые шумеры, сумей мы воскресить их из мертвых? Ведь это они, если верить сочинителям, встречали цивилизованных пришельцев, а то и сами произошли от инопланетян.

Да только нет необходимости воскрешать шумеров, чтобы выслушать их свидетельские показания. Они не были лишены дара речи. До нас дошли их письменные свидетельства. Глиняные плитки запечатлели рассказ о том, откуда и как они явились. Корабли были, но не космические, а морские. Они пришли в залив под парусами, и древнейшие произведения шумерского искусства показывают нам, как выглядели суда, доставившие этих людей к берегам страны в междуречье, где они основали цивилизацию, влияние которой в последующие тысячелетия так или иначе сказалось во всех уголках нашей планеты.

Правда, письменные показания шумеров как будто заменяют одну загадку другой. Что это за страна Дильмун на востоке, откуда прибыли, по их словам, шумерские мореплаватели?

В поисках недостающего фрагмента огромной головоломки я вновь и вновь приезжал в Ирак, чтобы воочию ознакомиться с подлинными древними свидетельствами и почерпнуть практической мудрости у нынешних обитателей болотного края. Суть головоломки заключается в том, что начало истории неизвестно. На нынешнем уровне наших знаний все начинается с того, что откуда-то приплыли мореходы, представители развитой цивилизации. Но какое же это начало! Это продолжение — продолжение чего-то теряющегося во мгле. Может быть, начало все еще таится под слоем песка, как таилась шумерская цивилизация, которая оставалась неведомой для науки, пока ее не открыли в прошлом веке при раскопках в Южном Ираке? Или оно было погребено вулканическим извержением, как это случилось с великой средиземноморской цивилизацией на острове Санторин, о которой ничего не подозревали, пока не наткнулись на нее под пятнадцатиметровым пластом пепла? А может быть, ее поглотили покрывающие две трети нашей беспокойной планеты воды океана, как говорится в столь живучей легенде об Атлантиде?

Если верить шумерам (а кому, как не им, знать об этом?), их купцы-мореплаватели не раз возвращались в Дильмун. Выходит, в то время их родина не была погребена под вулканическим пеплом и не ушла под воду. И находилась она в пределах досягаемости для шумерских судов, выходивших из шумерских портов. Один из недостающих фрагментов великой головоломки как раз в том и заключается, что никто не знает, как далеко могли ходить шумерские суда. Их мореходные качества были забыты, как были забыты сами древние судостроители и мореплаватели, и на поверхности моря не осталось никаких следов. Тот, кто занимается практическим исследованием древнейших судов, идет по непроторенным путям. Непроторенные пути приводили меня на уединенные острова Полинезии, к озерам в Андах и Центральной Африке, к берегам и рекам разных континентов. Наконец они привели меня на территорию бывшего Шумера, где в наши дни обитают болотные арабы. Здесь начались мои поиски истоков человеческой истории до известной нам точки отсчета. И здесь же началось путешествие, которое увело меня и моих товарищей далеко от дней и маршрутов действительных космонавтов. Мы возвратились в те давние дни и ночи, когда наша планета была неизмеримо больше. Когда она была так велика, что за горизонтом в любой стороне таились неизвестные, неожиданные, непривычные миры. Миры с немыслимыми растениями и животными. Люди, постройки, обычаи настолько отличные от всего известного, будто они возникли и развились на другой планете, под другим солнцем. В прошлом такие миры существовали бок о бок, разделенные барьерами глухих дебрей, но связанные вольными просторами морей. Морские пути между ними были освоены до того, как будущие шумеры поселились в Шумере. Глиняные плитки повествуют о ходивших в заморские страны царях и купцах, перечисляют длинный ряд товаров, которые ввозились или вывозились в иноземные порты. Сохранились рассказы о кораблекрушениях и других бедствиях на море. Ведь опасности — неизбежный спутник морских предприятий, пусть даже в строительство судна вложен опыт целого народа и команда знает свое дело. Читаешь плитки, и драма оживает...

— Все наверх!

Сколько раз тревожные, отчаянные возгласы тонули в рокоте прибоя или в реве яростного океана, вознамерившегося поглотить крохотное суденышко, борющееся с внезапным штормом...

— Все наверх!

Я проснулся и понял, что призыв обращен ко мне. Ко мне и к моим товарищам, которые спали рядом со мной в тесной бамбуковой рубке. Грохот наполнял ночную тьму. Вот она, явь. Меня подбрасывало так сильно, что во сне мне чудилось, будто я еду в машине с квадратными колесами. На самом деле я судорожно цеплялся за бамбуковую стойку, прижимаясь к необычному ложу, и лицо мое орошали струйки воды.

Аварийное положение! Надо выходить.

— Выходи! — крикнул я, отбрасывая пятками спальный мешок. Кто-то с фонариком в руках уже карабкался по моим ногам к узкому выходу.

Одеваться некогда. Обвязался страховочным концом — и пошел. Сейчас каждый человек нужен. Это не дурной сон, а суровая явь. Среди ночи нас неожиданно настиг шторм. Ветер и качка не давали выпрямиться в рост. Дождь и соленые брызги хлестали кожу. Мы передвигались вслепую от штага к штагу, цеплялись за бамбуковую стенку, нащупывая фонариками парус и снасти, на которые легла непосильная нагрузка.

— Всем привязаться! — скомандовал я.

Буйная волна подбросила наше суденышко, и оно подпрыгнуло, будто антилопа. Стихии разбушевались. Жутко было слушать, как ревут волны и жалобно скрипит дерево. Ветер свистел в снастях и в щелях бамбуковой рубки. Керосиновые фонари потухли, и лишь один болтался на кончике мачты обезумевшим светлячком, бессильный хоть сколько-нибудь осветить палубу.

— Пусть Норман зарифит парус!

Это Юрий, держа рулевое весло, кричит взобравшемуся на рубку Карло. Команды, вопросы, сердитые возгласы на многих языках пропадали в гуле и рокоте, не доходя до ушей того, кому предназначались. Вот откуда-то донесся тревожный голос нашего штурмана Нормана. Впрочем, мы все и без слов понимали, что снасти под угрозой.