Практикующий. Клятва ворона - Валерия Воронцова
Шрифт:
Интервал:
– Баб Валь, это Агата с первого, – громко сказала я.
– Ты с собакой, что ли? Багирушка волнуется!
– Да ну, откуда собака, нет у нас ее, – терпеливо ответила я, подозревая, что Багирушка не волнуется, а собирается коварно вцепиться мне в ногу, едва представится такая возможность.
– Чего случилось-то? – открыла старушка дверь пошире, давая увидеть зеленую вязаную кофту и пуховый платок, обвязанный вокруг поясницы. Похоже, спину прихватило, может, она вообще лежала, а я ее подняла…
– Да лампа на лестничной площадке на первом опять перегорела. Нет у вас еще одной, я тогда сама заменю? – смутилась я, как-то не подумав, что она могла отдыхать.
– Еще чего, самой тебе менять, что у нас, мужиков в подъезде, что ли, нет? – праведно возмутилась баба Валя. – Иди, сейчас позвоню Степанне, пущай внука своего пришлет, он у нее сегодня выходной, вот и поменяет. И с мамкой поговори, уж пора бы ей у меня этот пост забрать, она у тебя женщина грамотная, серьезная…
Вот только этой радости ей не хватало ко всем прочим. Я начала качать головой, не дослушав поток комплиментов маме. Старожилы дома уже третий год пытаются всучить маме шефство над подъездом, что на деле означало один сплошной геморрой: сбор подписей по всем вопросам, денег по всем возможным нуждам, звонки во все организации, занимающиеся благоустройством домов, проведение собраний, обивание порога городской администрации… Нет уж, к черту эти неприятности.
– Баб Валь, ну когда ей? Работает она, устает сильно, времени на сон не всегда хватает, жизнь сейчас такая, – заученно ответила я, поскольку разговор заводился далеко не в первый раз, но, может, баба Валя, в силу возраста, этого не помнит.
– Да-да, жизнь тяжелая, получила пенсию недавно, сходила в магазин, и вроде не купила ничего такого, а… – ожидаемо переключилась бабуля на заданную тему, и развивать ее она могла еще долго, если бы не возмущения Багиры, издающей горловые звуки, напоминающие обещания жестокой расправы. – Ох, милочка, мерзнет, наверное. Все, Степанне позвоню, лампу заменим, не переживай, – сократилась баба Валя до прощаний, закрывая дверь.
Решив, что миссия выполнена и максимум заботы о соседях проявлен, я спустилась в темноту первого этажа, перепрыгивая ступеньки. Нажав копку домофона, толкнула тяжелую железную дверь и наконец-то оказалась на улице. Начинало темнеть, скоро народ потянется с работы, что на деле означало не только пробки, но и длиннющие очереди в магазинах.
Прикидывая, не нужно ли чего купить домой, я сняла музыку с паузы, натянула варежки и бодро зашагала через двор по снежному лабиринту сугробов по пояс высотой, созданному водителями, прочищающими путь от своих машин до дома еще вчера утром. Шедший всю ночь снегопад немного подпортил первоначальную картину, но проехать все еще было можно.
Покачивая головой в такт музыке, я сдержалась от бормотания текста песни под нос, опасаясь лишний раз открывать рот на таком морозе. Покинув двор-коробочку через арочный проход, я вышла на проспект Ленина, одну из главных улиц Тулы, моего родного города, о котором общеизвестны две вещи: здесь пекут лучшие пряники и делают оружие. Собственно говоря, этого было достаточно, чтобы понять, что народ туляки гостеприимный и серьезный, но если требовалось дополнение и речь заходила о культурном наследии, то все вспоминали о Ясной Поляне, расписных самоварах, Левше и гармони. И это уже было больше пунктов, чем могла похвастать наша соседка Калуга с ее Музеем космонавтики.
Кто-то подумал бы, что мне не нравится Калуга, но на самом деле я просто люблю свой город. И, по-моему, это нормально – любить свою малую родину больше других городов, какими бы прекрасными они ни были. Поэтому, когда пару лет назад речь зашла о возможном переезде в Москву в связи с маминым повышением по службе, я упиралась руками и ногами, в конце концов одержав победу.
Одна из самых главных моих проблем – я очень сильно привязываюсь к людям, местам и с трудом принимаю любые перемены в жизни. Трагедией считается даже завершение съемок любимого сериала, а уж такая глобальная вещь, как смена всей обстановки от и до, – вообще катастрофа. Катастрофа, которую удалось избежать.
Что, если сейчас с Ругаловой происходит то же самое? Я прикипела к ней, и теперь, когда в ее жизни произошли достаточно серьезные изменения, не могу подстроиться под эту перемену, сократившую ее время на меня, потому и злюсь?
Нет.
Ответ был, как всегда, четок и однозначен, загоревшись в голове огненными буквами. Мое «чутье» еще ни разу не подводило, чем я всегда очень гордилась. Достаточно было спросить что-то про себя, и внутренний голос уверенно и безапелляционно говорил «да» или «нет», без промежуточных «не знаю», «может быть», «наверное».
На самом деле это лишь самая незначительная, никому не известная моя особенность. С детства от сверстников меня отличал целый ряд «ненормальностей», из-за которых я не могла как следует вписаться ни в одну компанию. Детский сад, школа, соседские ребятишки во дворе… Мне нигде не было места из-за моих странностей.
Например, моей обычной температурой считалось 37 и 2, и в школе я часто использовала это, легко отпрашиваясь домой с контрольных. Заболела, что поделаешь. ОРЗ – оно такое коварное: насморка и кашля еще нет, а температура вот, уже есть. К слову, я вообще никогда не болела простудой, гриппом, ангиной и чем-либо, через что проходят все дети. Даже банального несварения желудка и того не случалось. Что, разумеется, ни капли меня не расстраивало.
И это подводило еще к одной моей странности. Я ела все, и очень быстро. Настолько быстро, что мои немногочисленные родственники, смеясь, напоминали, что можно и помедленней, никто не отнимет. Упаковка сарделек улетала за пару минут, и это считалось лишь легким перекусом. Вообще все, что могло назваться мясом, поглощалось почти мгновенно.
Подумав о шашлыках, на которые завтра отправится Ирка со своим Лешей, я завистливо вздохнула. Может, они окажутся невкусными, в соленом маринаде, или жарить будет неумеха и спалит их до угольков. Я этого в любом случае не узнаю.
Да Ирка тоже не поймет, она вообще в еде неразборчива. Не различает, где слишком соленое, где острое, а где вообще пища испорчена и лучше ее даже не пробовать. В отличие от меня. В дополнение к зверскому аппетиту мне также достались обостренный слух, обоняние и вкус. Видимо, чтобы этот самый аппетит не свел меня в могилу.
Но даже не это делало меня отщепенцем, хотя девочка, которая в любом окружении всегда слышит сплетни про себя и не мирится с этим, открыто вступая в конфликт, по определению не может быть душой компании. Скорее уж занозой в одном месте.
Один такой конфликт в далеком детстве показал самое главное мое отличие, заставившее меня саму сторониться чьего-либо общества долгое время. Я не хотела повторения того случая. Я не хотела даже чего-то минимально приближенного к нему.
Поморщившись, я стянула варежку с правой руки и сунула ее в карман, к плееру. Не доставая верного (пока разряженная батарея не разлучит нас) друга, я разблокировала его и прибавила громкости. Это всегда помогало уйти от назойливых жалящих мыслей, а их в последнее время что-то поднакопилось.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!