Балтийские короли - Константин Николаевич Буланов

также вот-вот объявит войну России, но пока только ей, не претендуя на возможность противостоять прочим участникам Антанты.

— Увы, моя милая, но столь легко мы не отделаемся, — положив ладонь поверх ее кисти, он слегка сжал руку своей второй половинки в знак поддержки и защиты. — Да и никто не отделается, — продолжил он, после того как его Наташа слегка улыбнулась в ответ, оценив его жест. — Погибнут миллионы. Некоторые страны исчезнут с политической карты мира, а другие преобразятся, как в плане изменения своих размеров, так и сменив форму правления. Иными словами, мир ожидает глобальное преобразование.

— И как ты видишь будущее России? Какое преобразование ожидает нас? — вопрос был отнюдь не праздный, ведь именно на силе империи зиждилось благополучие всей ее семьи, достойное будущее ее детей. О чем, естественно, не могла не размышлять настоящая мать.

— Поверь мне, дорогая, на сей раз, мы точно справимся, — вновь слегка сжав в своей руке ее кисть, он подарил любимой столь твердый взгляд, который, казалось, мог выдержать все возможные невзгоды. — Не для того мы столько лет пахали, как проклятые, чтобы позволить кому бы то ни было разрушить наш общий дом. Пусть все еще местами неказистый и требующий капитального ремонта, пусть не избавленный от крыс и тараканов, пусть с вечно возникающими сворами между соседей. Но ныне этот дом крепок, как никогда прежде! Уж в этом можешь быть уверена! Не только наши соседи по Европе готовились к очередному противостоянию. Мы тоже не сидели без дела. И у нас найдется, чем их неприятно удивить! Причем, что наших открытых врагов, что тех, кто пока скрывается под маской союзников. Не только в Лондоне и Париже умеют плести заговоры и создавать чудеса технической мысли. Вот пусть теперь все смотрят, удивляются и покрываются холодным потом от истинного вида разъяренного русского медведя. Три раза за последнюю дюжину лет мы наглядно демонстрировали всему миру, что уже давно перестали являться той лапотной Россией, кою они рисовали для себя в собственном воображении со времен Наполеоновских войн. Никто не внял всем этим предупреждениям. Что же, сами виноваты. И Бог им судья.

Оснований говорить подобные вещи у Ивана Ивановича было более чем достаточно, поскольку кто, как не он, стоял у истоков всех тех новшеств, что на протяжении последних десяти лет начали поступать на вооружение армии и флота в товарных количествах. Без ложной скромности он имел полное право утверждать, что благодаря ему, и РИА, и РИФ, минимум на десять-пятнадцать лет обогнали своих «зарубежных конкурентов» в плане технического оснащения, приблизившись к армиям конца 1920-х годов. Дело ныне оставалось за тем, насколько грамотно имеющийся командный состав воспользуется всем, что оказалось передано им в руки. Ведь далеко не каждый легко и просто воспринимал что-то новое, меняющее привычный порядок вещей. Особенно это касалось господ генералов, для большинства которых все еще были живы реалии стратегии и тактики времен Русско-Турецкой войны 1877–1878 годов.

— Ты говоришь страшные вещи. Неужели у нас действительно бытует подобное отношение к союзникам, — немало удивилась женщина, которая никогда не испытывала желания вникать в глубины взаимоотношений стран. Ей вполне хватало хлопот и забот, как с «сохранением домашнего очага», так и с управлением изрядно разросшегося таксомоторного предприятия, насчитывавшего уже свыше трехсот автомобилей.

— Увы, милая. Но до сих пор у слишком многих так и не раскрылись глаза на очевидные вещи. Причем, к моему глубочайшему сожалению, даже в среде офицеров! Потому нам потребуется пройти страшный и кровавый путь, чтобы существующие шоры спали напрочь, дабы каждый способный рационально мыслить человек узрел реальное положение дел. Мы все обязаны увидеть, чего в действительности стоят слова тех, кто позиционирует себя нашими союзниками и радетелями всенародного счастья для населения России. Будто они, никогда не жившие в нашей стране, могут понять, что именно нам надо для построения этого самого счастья. Так что, Наташенька, не жалей их, — махнул он свободной рукой куда-то в сторону запада. — И если ты полагаешь, что они относятся к нам, как-либо иначе, то ты глубоко ошибаешься. Мы для них такие же жертвенные агнцы, коих можно положить на алтарь победы ради собственного благополучия. Как и они, наконец, стали для нас таковыми. Пусть даже пока в умах государя да высшего командного звена наших армии с флотом, которые только и являются единственными верными союзниками для Российской империи, как то совершенно верно говаривал покойный батюшка нашего самодержца. Это что касается глобального положения дел. А если тебя интересовало, что нам следует делать, как простой семье Ивановых, то денег у нас хватит, чтобы достать все потребное для жизни даже в случае десятикратного подорожания всего вокруг. Хотя до последнего, я надеюсь, дело не дойдет. Но в целях сбережения семейного бюджета уже сейчас можно озаботиться покупкой солидных партий круп, мясных консервов, спичек, соли, перца, кофе, чая, керосина, алкоголя и, естественное, бензина с маслами и покрышками для твоего таксомоторного парка. Ведь все это, пусть не прям завтра, но вскоре, станет дефицитом.

— Я все поняла, — высвободив руку из бережной хватки мужа, она поднялась и утвердительно кивнула, давая понять, что все сказанное принято к сведению. — И на какой срок нам следует иметь запас? Мне ведь и о своих работниках потребно позаботиться заранее. Впрочем, как и тебе о своих. — Видимо, уже прикидывая в уме, чего и где возможно будет прикупить, а также впоследствии складировать, напомнила она супругу не только о правах, но также об обязанностях хорошего работодателя.

— Рассчитывай из того, что война продлится не менее трех, а то и четырех, лет, — не стал скрывать он столь неприглядной правды. — И коли будешь тратить деньги, постарайся рассчитываться именно ассигнационными рублями, ведь для покрытия грядущих немыслимых военных расходов, казне придется запустить печатный станок, отчего банкноты начнут дешеветь, тогда как золото останется все тем же золотом.

— Четыре года, — уже не столь твердым голосом, как прежде, произнесла баронесса вслух, дабы убедиться, что ей не послышалось. — Так долго, — покачала она головой, наконец, полностью осознав, насколько тяжким испытанием станет это противостояния, и для страны, и для народа. — А как же Коленька с Сашенькой и Светочкой? — мгновенно переключилась она на детей. — Как же им расти-то в такое время? Как продолжать учиться?

— Точно так же, как и прежде, — пожал плечами Иван Иванович. — Ведь с началом войны жизнь не заканчивается. Тем более, здесь, в столице, — слегка слукавил он, дабы поберечь нервы жены. Уж ему-то прекрасно было известно, где именно могло все рвануть, как это уже однажды произошло в известной ему истории мира. — Но вот дополнительной охраной озаботиться нам точно не помешает. Грядут тяжелые времена дефицита и разгула лихих людишек, что вечно выползают из своих