Ирландия - Эдвард Резерфорд

И конечно же, они делали украшения из золота, которым был так богат остров. Ожерелья, браслеты из крученой золотой нити, серьги, броши с золотой чеканкой – ирландские золотых дел мастера превосходили своим умением почти всех в Европе. Пожалуй, в своем деле они были настоящими кудесниками.

Солнце уже почти показалось над горизонтом, и совсем скоро его величавый путь озарится золотым сиянием на спокойной глади моря.

Примерно у середины восточного побережья, обрамленный двумя мысами, простирался чудесный залив. С южного мыса была видна тянущаяся вдоль берега цепь холмов, и среди них две небольшие горы, которые своими изящными очертаниями скорее напомнили бы заезжему путешественнику теплые края Южной Италии. За северным мысом лежала огромная равнина, уходящая к дальним горам возле затонувшего перешейка, что некогда соединял остров с его восточным соседом. Рядом с устьем реки залив изрезали многочисленные песчаные наносы и отмели.

Наконец из-за линии горизонта, рассылая золотистый свет через морские волны, показался сияющий диск солнца. И когда его лучи пронеслись над вершиной северного мыса и устремились к лежащей за ним долине, они встретились с ответной вспышкой, как будто где-то на земле стоял огромный мощный отражатель. Эта вспышка, безусловно, заслуживает особого внимания. Потому что сотворил ее некий примечательный объект, созданный руками Человека.

Милях в двадцати пяти к северу от залива с запада на восток протекала еще одна прекрасная река. Она бежала через плодородную долину, поросшую сочной зеленью. Именно на пологом склоне северного берега этой реки жители острова и возвели несколько крупных и весьма внушительных сооружений, главное из которых только что озарило небо ослепительной вспышкой.

Гигантские, заросшие травой курганы не шли ни в какое сравнение с неуклюжими земляными насыпями. Гладкие круглые обводы и широкие выпуклые кровли явно говорили об их сложнейшем внутреннем устройстве. В основании курганов лежали огромные монолиты с вырезанными на них кругами, зигзагами и загадочными тройными спиралями. Но самое поразительное: вся поверхность, обращенная на восток, была выложена белым кварцем, и эта огромная, испещренная орнаментом кристаллическая стена, принимая первые лучи солнца в тот ясный день зимнего равноденствия, искрилась мерцающим сиянием и выпускала отраженный свет обратно в небо.

Кто возвел эти курганы над тихими, плавно скользящими водами реки, доподлинно не знает никто. И для чего их построили, тоже не известно. Известно лишь, что под ними древние хоронили своих вождей. Но кто лежит в этих могилах и были ли духи умерших милостивы или жестоки, остается лишь гадать. Однако они покоятся там, далекие предки жителей острова, и духи их ждут.

При этом и сами огромные курганы, и склепы внутри них были святилищами, которые в определенные времена служили для связи с божественными таинственными силами Вселенной, принесшей на землю космическую жизнь. И именно по этой причине в течение ночи, которая только что завершилась, дверь святилища была открыта.

Да, дверь, потому что в центре сверкающего кварцевого фасада находился тесный проход, отмеченный с двух сторон вертикально стоящими каменными глыбами; сразу за ним начинался узкий прямой коридор, также выложенный массивными камнями, который вел в самое сердце огромного кургана и заканчивался во внутреннем помещении, имеющем форму трилистника. И снаружи, и в коридоре, и в дальней крестообразной комнате, служившей, вероятно, для погребения, многие камни были покрыты теми же загадочными узорами. А сам узкий коридор был так точно направлен на точку восхода в день зимнего солнцестояния, что лик светила, поднявшись над горизонтом, заглянул прямо в дверь, и его теплые лучи промчались по темному коридору до самого конца.

Теперь пылающий диск уже поднялся в небо, его лучи рассыпались над заливом, над берегами острова, упав и на зимний лес, и на маленькие поляны, которые при их касании внезапно озарялись золотым сиянием. А лучи скользили все дальше, за речную долину, к сверкавшему кварцем кургану, и свет, отраженный от него, ложился на зеленые холмы, отчего и сам курган становился похожим на невиданное изумрудное солнце.

Было ли нечто холодное и пугающее в этом зеленом сиянии, когда солнечные лучи прорвались сквозь портал в темный коридор, уходящий вглубь кургана? Возможно.

Но пока происходило нечто удивительное. Потому что солнце в своем неспешном восхождении бросало лучи в это хитроумное сооружение, и они, словно полностью утратив свою обычную стремительность, спокойно и неторопливо, не быстрее ползущего ребенка, крались вдоль коридора, фут за футом, роняя по пути мягкий свет на камни, пока наконец не достигли комнаты-трилистника в самом центре. И там, снова набрав скорость, они вспыхнули на камнях, кружась в быстром танце и принося свет, тепло и жизнь в зимний склеп.

430 год

I

Лугнасад. Середина лета. Близилось время сбора урожая. Стоя возле изгороди, Дейрдре смотрела на оживленные приготовления. День предстоял веселый, но ей он сулил лишь страдания. И все потому, что ее дорогой отец и этот одноглазый человек собирались ее продать. А она никак не могла им помешать.

Конала девушка поначалу даже не заметила.

По обычаю в состязаниях мужчины участвовали обнаженными. Традиция эта пришла из глубокой древности. Еще много веков назад римляне заметили, что кельты презирают нагрудные кирасы и предпочитают сражаться без доспехов. Один только вид грозных воинов с мускулистыми, раскрашенными яркой краской телами, зачесанными наверх гребнями волос и искаженными яростью лицами внушал ужас даже закаленным в боях римским легионерам. Иногда несущиеся в колесницах кельтские воины надевали короткие плащи, и они развевались за их спинами, а в некоторых частях Римской империи кельтские всадники носили укороченные штаны. Но здесь, на западном острове, традиция наготы распространилась на церемониальные скачки, и на молодом Конале не было ничего, кроме небольшой защитной повязки на бедрах.

Великий праздник Лугнасад отмечался в Кармуне, месте довольно мрачном и жутковатом, раз в три года. Среди диких лесов и болот раскинулся пустынный зеленый луг, который тянулся почти до самого горизонта. Чуть вдалеке, на западе, если идти вверх по течению, где Лиффи поворачивала на восток, к своему истоку в горах Уиклоу, земля была равнинной, если не считать нескольких курганов с захоронениями древних вождей. Праздник продолжался неделю. Гостей угощали вкусной едой, в отдельных выгородках продавали скот и нарядную одежду, но, конечно же, главное место было отведено под широкую дорожку для состязаний, проложенную поверх дерна.

В ожидании пышного зрелища вокруг дорожки собралось множество зрителей. Каждый клан держался отдельно, рядом со своими шатрами или временными хижинами. И мужчины, и женщины были в ярких накидках – алых, синих или зеленых. На шеях мужчин висели великолепные золотые торки, ну а женщины, разумеется, щеголяли самыми разными украшениями. У некоторых мужчин тело и лицо были разрисованы синей краской; кто-то оставил волосы распущенными, кто-то зачесал их наверх, смазав раствором извести и уложив в воинственные острые пики, напоминающие всклокоченную конскую гриву. Повсюду стояли роскошные боевые колесницы. Лошади до начала состязаний оставались в стойлах. На поле горели костры, и медоречивые барды рассказывали возле них свои предания. Только что прибыла группа фокусников и акробатов. Со всех сторон слышались струнный перезвон, свист дудочек и волынок; запах жареного мяса и медовых пряников наполнял летний воздух, смешиваясь с легким дымом костров. А на церемониальном холме возле скаковой дорожки восседал король Ленстера, главный распорядитель праздника.