📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгТриллеры1974: Сезон в аду - Дэвид Пис

1974: Сезон в аду - Дэвид Пис

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 85
Перейти на страницу:

Скрип стульев, шорох бумаг, бормотание превращается в гул голосов, шепот — в слова.

Никаких новостей, мать его.

— Спасибо, господа. Пока это все.

Начальник отдела уголовных расследований Олдман встал и собрался было идти, но никто из сидящих за столом не шелохнулся. Он снова повернулся к свету прожекторов, кивая журналистам, чьих лиц не мог разглядеть.

— Спасибо, ребята.

Я снова уставился на блокнот, на крутящиеся колесики, так и видя, как новость в оранжевом непромокаемом плаще лежит в канаве вниз лицом.

Я опять поднял глаза, один из детективов помогал мистеру Кемплею встать, придерживая его за локоть, Олдман открывал боковую дверь для миссис Кемплей, что-то шепча ей на ухо, от чего она продолжала моргать.

— Вот, возьмите. — Толстый детектив в дорогом костюме раздавал фотографии.

Я почувствовал, как меня толкнули в бок. Снова Джилман.

— Говняное дело, а?

— Ну, — сказал я, глядя на улыбающуюся Клер.

— Бедная курица. Нелегко ей, наверное, пришлось, а?

— Угу. — Я посмотрел на отцовские часы, запястьем чувствуя холод.

— Тебе, похоже, уже хочется свалить.

— Угу.

Шоссе M1, магистраль номер один, на юг из Лидса в Оссетт.

Разгоняю отцовскую «виву» до шестидесяти с лишним под дождем, радио выдает роллеровскую «Шэнг-а-лэнг».

Семь с лишним миль, я повторяю, как мантру:

Мать сделала эмоциональное заявление.

Мать десятилетней девочки выступила с эмоциональным заявлением.

Миссис Сандра Кемплей сделала эмоциональное заявление, опасения нарастали.

Эмоциональное заявление, растущие опасения.

Я остановился у дома моей матери на Уэсли-стрит, в Оссетте, без десяти десять, удивляясь тому, что «Роллеры» так и не обновили аранжировку «Маленького барабанщика», думая, ну давай же, сделай это, и как следует.

По телефону:

— Да, извините. Повторите первый абзац, и готово. Ну хорошо: миссис Сандра Кемплей сделала эмоциональное заявление сегодня утром о возвращении своей дочери Клер на фоне растущих опасений за жизнь этой десятилетней жительницы Морли.

— Следующий абзац: Клер исчезла по дороге домой из школы в Морли вчера ранним вечером, однако продолжавшиеся всю ночь поиски не принесли никаких сведений, касающихся местонахождения девочки.

— Ладно, значит, раньше так и было…

— Спасибо, милая…

— Да нет, я тогда уже закончу, смогу хоть немного отвлечься…

— До встречи, Кэт, пока.

Я положил трубку и глянул на отцовские часы.

Десять минут одиннадцатого.

Я прошел по коридору к задней комнате, думая, что теперь это сделано, и сделано как следует.

Сьюзан, моя сестра, стояла у окна с чашкой чая в руке и смотрела на сад, на моросящий дождь. Моя тетушка Маргарет сидела у стола, перед ней стояла чайная чашка. Тетушка Мадж сидела в кресле-качалке, держа на коленях чашку. В кресле моего отца у буфета не сидел никто.

— Ну что, ты готов? — сказала Сьюзан, не оборачиваясь.

— Угу. Где мама?

— Она наверху, дорогой, собирается, — сказала тетя Маргарет, вставая и забирая со стола свою чашку с блюдцем. — Может, тебе чашечку свеженького налить?

— Да нет, спасибо, не надо.

— Машины скоро придут, — сказала тетушка Мадж, ни к кому не обращаясь.

Я сказал:

— Тогда я пойду соберусь.

— Хорошо, дорогой. Иди тогда. Я тебе чайку приготовлю, когда ты спустишься.

Тетя Маргарет вышла в кухню.

— Как ты думаешь, маме еще нужна ванная?

— У нее спроси, — ответила моя сестра саду и дождю.

Вверх по лестнице, через две ступеньки, как раньше; посрать, принять душ, побриться — и я готов, но лучше бы подрочить по-быстрому и ополоснуться. Вдруг думаю: интересно, читает ли сейчас отец мои мысли?

Дверь в ванную открыта, дверь в материнскую спальню закрыта. На моей кровати — чистая свежевыглаженная рубашка, рядом — черный отцовский галстук. Я включил приемник в виде кораблика — Дэвид Эссекс[2]тут же пообещал сделать меня звездой.

Я посмотрел на свое отражение в зеркале на дверце шкафа и увидел, что на пороге комнаты стоит мать в розовой комбинации.

— Я тебе чистую рубашку и галстук приготовила.

— Да, мам, спасибо.

— Ну, как все прошло утром?

— Да ты знаешь, нормально.

— Спозаранку уже по радио передавали.

— Да? — сказал я, пытаясь избежать потока вопросов.

— Похоже, ничего хорошего, а?

— Ага, — ответил я, борясь с желанием соврать.

— Ты видел ее маму?

— Да.

— Бедняга, — сказала мать, закрывая за собой дверь.

Я сел на кровать, прямо на рубашку, и уставился на приклеенный к двери плакат Питера Лоримера[3].

Мои мысли неслись со скоростью девяносто миль в час.

Процессия, состоявшая из трех машин, тащилась по Дюйсбери-Каттинг, сквозь негорящие рождественские огни в центре города, потом, повернув, медленно поползла по другой стороне долины.

Отец ехал в первой машине. Мать, сестра и я — в следующей. Последняя была битком набита тетушками, родными и неродными. В первых двух молчали.

Когда мы добрались до крематория, дождь уже начал стихать, зато ветер хлестал наотмашь. Я стоял в дверях, принимая рукопожатия и одновременно пытаясь прикурить сигарету, которая, как последняя сволочь, никак не хотела зажигаться.

Внутри дежурный служитель произнес поминальную речь. Наш семейный священник был занят — он боролся с собственным раком в той самой палате, которую в среду утром освободил мой отец. Так что его начальник-заместитель проводил в последний путь не понятно кого, так как моего отца-портного он перепутал с каким-то плотником. Я был в бешенстве от абсурдности происходящего. Подумать только: эти придурки думали о плотниках.

Я сверлил глазами ящик, стоявший в трех шагах от меня, и представлял себе другой, поменьше. Белая коробка, Кемплей в черном. Интересно, когда они ее в конце концов найдут, священник тоже облажается с панихидой?

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 85
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?