Забытая правда - Екатерина В. Коробова

мигом улетучились. Внезапно и ночной кошмар показался не таким уж страшным, так сильно захотелось забыться вновь.

Мик до последнего верил, что это все неправда, какая-то глупая ошибка или нелепая случайность. Что все они одумаются, не смогут так с ними поступить. Но вот этот день настал – и Лики больше нет рядом, и никогда уже не будет. Мысль о том, что она, может быть, сейчас тоже проснулась и попыталась по привычке позвать его, отзывалась глухой знакомой болью.

Мик сел в кровати и машинально вызвал Стихию. Огонь красной искрой вспыхнул между пальцев, согревая их ласковым теплом. В этом не было никакой необходимости, в комнате было светло и жарко, но привычное чувство дарило мимолетное ощущение покоя. Чувствовалось, что лето на исходе – сила Стихии иссякала, и с завтрашнего дня Огонь уступит место Земле.

Земля. Стихия Рут, теперь уже бывшая. Мысли раз за разом возвращались к неизбежной теме. Мик тяжело вздохнул: Огонь свидетель, он обещал себе не судить предвзято. В ту, самую первую встречу, пока он шел к нужной комнате, он искренне пытался поставить себя на место новой даллы. Вот она одна, в чужом доме, вырванная из привычной обстановки и круга общения, уставшая от сборов и дороги, растерянная и напуганная…

Мик не был уверен, что смог сдержать вздох разочарования, когда впервые увидел Рут. Слишком тяжело было поверить, что это несуразное создание – тоже творец Огня. Она, а не Лика.

Пламя слабело с каждой секундой. Погруженный в свои мысли, Мик не пытался его удержать. От духоты и тяжелых снов начало ломить в висках. Еще никогда в жизни ему не было так одиноко.

Мик вырос здесь, в Дубах, своем родовом поместье, и не знал другой жизни. В семьях творцов чтили порядки и традиции, частью которых были и Мик с Ликой. Мик всегда знал: твоя далла – это почти с самого рождения на всю жизнь. Это казалось естественным, как сама сила творений. Не важно, какая Стихия подчинялась семье творцов: если в ней рождался мальчик, он оставался дома, и через несколько дней туда же приносили еще одного младенца, теперь уже даллу новорожденного. Если же рождалась девочка, за ней вскоре приходили, чтобы забрать в другую семью навсегда. «…И эти двое – родной мальчик и приемная девочка – будут предназначены друг другу всю жизнь, предначертаны Великой Стихией, дабы приумножать и славить ее». Строки Свода, знакомые с детства. И у самого Мика были две младшие сестры, но он никогда их не видел.

Лика, конечно же, была рядом, сколько он себя помнил.

И в тот ужасный день в кабинете его отца, генерала Рыся, Мик просто остолбенел.

– Так… Так разве бывает? Ошибка? – от шока Мик мямлил что-то несуразное.

– Как видишь, – обыденным голосом отвечал отец, словно речь шла о самых простых, будничных вещах. – Но мы в силах все исправить. И виновные понесут наказание, если вдруг вам от этого станет легче. У Лики есть ровно неделя на сборы. Не стоит тянуть, покончим с этим поскорее.

Лика стояла бледная, неестественно выпрямившись. Она явно была ошарашена не меньше его самого. Мать за спиной Рыся старательно отводила глаза. Алые блики стихийного камина мелькали на их лицах.

– Вы можете быть свободны, это все. – Отец занялся бумагами, лежавшими на столе. Он ясно дал понять, что больше ни на какие вопросы отвечать не намерен.

– Мама… – Мик отчаянно искал помощи, все еще не в силах поверить до конца. Она ответила ему полным сочувствия и вины взглядом.

– Мик, вы нас задерживаете. – Рысь уже не поднимал головы, когда говорил это. – У нас с твоей матерью много дел. Будьте добры, появитесь на ужине вовремя.

Мик тогда едва нашел в себе силы вот так просто развернуться и уйти. Он точно знал – пытаться продолжать сейчас спор бессмысленно: отец никогда не шел на уступки.

– Эй… Ты как? – Лика тихонько окликнула его, когда дверь кабинета закрылась за ними. – Думаешь, они правда сделают это?

Она нервно теребила подол своей тренировочной рубашки – ткань вся была в подпалинах, на одном рукаве пятна сажи: их вызвали сразу после возвращения с занятий. Мик вгляделся в ее лицо, такое знакомое и родное. Он просто не мог потерять ее.

– Они одумаются. – Мик выдавил из себя улыбку и взял даллу за руку. Лика нашла в себе силы улыбнуться в ответ.

Но бросать слова на ветер было не в правилах Рыся. Через неделю воздушный корабль навсегда увез Лику в сторону Земляного двора.

Не соврал отец и насчет наказания виновных. Это воспоминание тоже отдавалось своей, опаляющей болью. Видит Огонь, Мик не желал мести. Ему было так паршиво в первые дни после отъезда Лики, когда их мысленная связь прервалась, что едва ли он в принципе желал хоть чего-то. И всегда ненавидел публичные казни. Не идти было нельзя, но и находиться среди бушующей толпы на раскаленной площади было просто испытанием на пределе его возможностей. Мику уже доводилось видеть, как человека предают Стихии, но впервые в жизни он, пусть и косвенно, оказался к этому причастен. Тошнота до сих пор подступала к горлу, когда перед глазами вставал чтящий, Эрест, за секунду до того, как стать Огнем, Землей, Водой и Воздухом. Мик навсегда запомнил его бескровное, совершенно лишенное эмоций лицо и опустевший, стеклянный взгляд. Кругом твердили, что чтящий заслужил это, допустив роковую оплошность, нарушив естественный ход вещей. Мик и сам чувствовал, что его судьба поломана, и все же мечтал в тот момент оказаться где угодно, лишь бы не там.

Воспоминания прервались стуком в дверь.

– Мик, ты проснулся? Можно войти? – Мама всегда предпочитала использовать голос, а не мысленную связь, когда была возможность.

– Входи. – Он быстро сжал ладонь, и крошечный огонек погас. – Доброе утро!

Вошедшая Элеонора остановилась посередине комнаты, рассеянно оглядывая царивший в ней бардак. Мик уже очень давно не впускал никого к себе, не убирался при этом и сам. У стихийного камина кучей были свалены книги и бумаги, ворох рубашек венчал спинку старого кресла, повсюду, покрытые слоем пыли, вперемешку лежали письменные принадлежности, чашки, скомканные записки и прочая мелочь. Мать удивленно вскинула брови, но никак не прокомментировала окружающий хаос.

– Я пришла узнать, как ты. Сегодня… непростой день, – голос звучал преувеличенно бодро, Мик чувствовал, как тщательно она выбирает слова. – Ты хорошо спал?

– Бывало и лучше.

«Стихия, да и с чего бы мне хорошо спать, когда кругом такое творится?» – подумал Мик.

– Я прикажу принести тебе завтрак