Аукцион Судьбы. Книга первая - Марина Кистяева

- Пятьсот? Замечательно, просто превосходно. Кто-то желает дать больше? Посмотрите на нашу Сашеньку! На нашу золотую девочку! Никто? Итак, пятьсот – раз!..

Если до этого Саша стояла и не смотрела на мужчин, то теперь не могла удержаться. Она должна знать, кто её купил.

Должна.

Незаметно повернула в сторону, куда указывал ведущий аукциона, и с трудом удержалась от вздрагивания.

Гриша её предупреждал…

На неё смотрел мужчина кавказской внешности, на вид лет пятьдесят, низкого роста, лысоватый. Он улыбался толстыми губами, положив руки с короткими пальцами, увешанными печатками с драгоценными кольцами, на столик с ажурной белой скатертью.

У Саши засосало в желудке.

Помогите ей, Святые Угодники.

- Миллион.

Мужской хриплый голос прорезал тишину.

Саша растерянно моргнула.

Миллион? Миллион за ночь с ней? Хорошо, за ночи. Это же… это же…

- Миллион!!! – оглушительно завопил ведущий в микрофон. – У нас новый рекорд и новый претендент! Итак, кто-то желает поднять ставки? Господа?

Саша пыталась отыскать глазами человека, назначившего новую цену, и не смогла.

Он стоял в тени.

- Один миллион - рааааз! Один миллион – двааааа… Один миллион – три! Продано, господа!

С чего началась эта история?

С подслушанного разговора?

Когда Саша проходила мимо и обратила внимание, что дверь на кухню в квартире крестного прикрыта. А она всегда была распахнутой…

Они говорили негромко, так, чтобы она не услышала.

- Сколько?..

- Две-три недели…

Всхлип матери и тихий мужицкий мат отца.

- Как мало… Господи, как мало…

- Вам давали прогнозы… год назад… Вера, время быстротечно и…

У матери началась истерика, и, чтобы заглушить её, та зажала рот рукой.

- Знаем… Мы все всё знаем… Но неужели…

Снова мат.

От безысходной злости. От полного бессилия перед обстоятельствами.

- Ничего не могу сделать. Мы пытались… Итог всем нам известен. Поэтому…

- Готовиться?

Слезы… и снова всхлип.

- Да. Готовьтесь. Я помогу… - теперь уже матерные слова от крестного, который практически никогда не ругался и всегда был очень сдержанным. – Помогу с похоронами и…

Больше слушать она была не в состоянии.

Открыла дверь, заботливо прикрытую матерью, и вошла в кухню.

Разговоры сразу же сникли.

Или ещё раньше?

Два года назад…

Их семья, что называется, на себе испытала значение присказки «сапожник без сапог». Только обычно всё менее трагичнее, чем у них.

Все члены их семьи имели прямое или косвенное отношение к медицине. Папа – фельдшер, мама – медсестра. Крестный, с которым они поддерживали близкие отношения, работал кардиохирургом. Саша тоже планировала поступать в медицинский. Жили они не богато. Она знала, что родители для того, чтобы она могла учиться в мединституте, более семи лет копили деньги. Отказались от расширения жилья и ютились в однокомнатной квартире, хотя с подрастающим ребенком это было проблематично. Все делалось на благо будущего.

Никто не ждал и не готовился к беде. Да и можно ли к ней подготовиться. Всё случилось в десятом классе. Саша с подругами в один из солнечных морозных деньков пошли покататься на коньках. Покатались, повеселились от души, потом отогревались в будке, сделанной местными умельцами, в которой переобувались в основном хоккеисты-любители. Девочки не заметили, как засиделись. Сашу начало знобить ещё на катке. Девушка говорила себе, что это обычный «отходняк» после катания. Мало ли что… Знобить не переставало и в будке. Но домой идти совершенно не хотелось. Плюс к девчонкам присоединись парни, среди которых был Илюха Шатов. Выпускник их школы, закончил три года назад и был звездой хоккейной команды. Высокий, красивый, любимец школы. Саше он тоже нравился. Давно. После школы он уехал поступать в Москву и в родной город наведывался только на каникулах. Как сегодня. Так получилось, что после игры он присел рядом с ней и улыбнулся, подмигнув. И день для Саши засиял иными, более яркими красками.

- А ты красивая. Ты ведь в нашей школе учишься, правильно? Класс какой, напомни.

- Десятый, - краснея, призналась она.

- Клёво. Уже большая.

- Ну, типа того.

- Тогда мне можно тебя подвезти, - он продолжал улыбаться.

- Можно.

Шатов сидел в машине. Саша плохо разбиралась в марках, да и стемнело уже. Она запомнила лишь то, что машина была белой.

Они болтали о пустяках. И пока добирались до улицы, на которой проживала Саша, девушка мысленно молилась, чтобы вечер никогда не заканчивался и, чтобы Илья пригласил её завтра на свидание.

Он проехал её дом на пару метров.

- Эй… мой подъезд первый…

- Я слышал твой адрес. Но не буду же я тебя целовать на виду у предков?

Сердце закатилось от волнения. Саша позабыла, как дышать, и разрастающаяся боль в области груди, казалось, была напрямую связана с накатившими на девушку эмоциями.

Илья продолжал всё так же беззаботно ласково улыбаться, наклоняясь к ней. Его большая, широкая ладонь дотронулась до щеки.

- Да ты вся горишь!

Шатов нахмурился.

- В смысле? – на Сашу обрушилось разочарование.

- В самом что ни на есть прямом! У тебя температура, как минимум тридцать восемь! Марш домой!

Илья ошибся. У неё была не тридцать восемь, а все сорок.

Саша пришла домой и разревелась. Вот что за невезение такое? Чертова болезнь испортила намечающийся роман! А вдруг у неё с Ильей что-нибудь получилось бы? Она не строила напрасных иллюзий. Илья без пяти минут москвич, она – провинциалка. Но ведь бывают же легкие увлечения, перерастающие в настоящие чувства?

Оба родителя были на дежурстве. Поэтому Саша выпила жаропонижающее средство, молоко с медом и в весьма дурном настроении завалилась спать.

Утром стало ещё хуже. Тут она уже позвонила маме:

- Мама, мне что-то дурно.

- Что такое? – устало спросила Вера Анатольевна.

- Температура.

- Что пила?

Саша перечислила.

- Так, давай-ка ещё вот что прими…

Слова матери доносились сквозь пелену.

- Саш, ты меня слышишь?

- Да, мам.