Звездопроходцы - Сергей Челяев

— Вы прилетели на сверхсветовом Алькубьерре-звездолете?

— Мне… нужно… воды.

* * *

— Ваши фамилия, имя, отчество, год рождения, род занятий.

— Бекетов Константин Сергеевич. Две тысячи пятьсот восемьдесят четвертый. Репортер еженедельника «Русский аргумент».

— Вы человек?

— Да.

— Вы принадлежите к виду Homo sapiens variosus?

— Да.

— Вы чоруг?

— Г-господи… Нет!

— Как вы появились в системе звезды Вольф 359?

— Прилетел.

— Вы прилетели на серебряном каноэ?

— Я не знаю что это такое. Но нет.

— Вы прилетели на сверхсветовом Алькубьерре-звездолете?

— Я не знаю что это такое.

— Отвечайте на вопрос.

— Нет.

— На чем вы прилетели?

— На звездолете. Обычном. Человеческом. С Х-двигателем.

— Как назывался звездолет?

— Н-не помню.

— Не помните?

— Не помню.

— Надо вспомнить.

— «Волопас».

— «Волопасом» вы прилетели на Ружену. Системы Вольф 359 вы достигли на борту другого корабля. Как ваша раса называет такие корабли?

— Моя… раса?

— Ваша разумная внеземная раса.

— О Господи… Я же сказал: я человек! Такой же, как вы!!!

Май, 2614 год

Периметр Рубрука

Планета Беллона, система Вольф 359

— Итак, товарищ Бекетов…

А вот это уже кое-что новое. Впервые за десять раз (я вообще-то сбился со счета, может, допросов было двенадцать, а то и пятнадцать) в комнату вошел не Курамшин.

Мой новый дознаватель был моложе подполковника. Но не сказать чтобы симпатичней — скорее даже наоборот: редкие брови, исчезающе тонкие белесые ресницы, красные глаза. То ли классический земной альбинос, то ли уроженец одной из многочисленных наших колоний. Далеких колоний под чужими солнцами, где сотни мелких (и, как правило, безобидных) мутаций расширяют фенотип классического Homo sapiens до понятия Homo sapiens variosus — которым и принято в наши дни официально именовать род человеческий в галактическом масштабе.

При дознавателе был броский красный планшет с золотым двуглавым орлом, а его тон и манера держаться выгодно отличались от курамшинских.

Я не сомневался в том, что передо мной тот самый «ревизор», о прибытии которого в систему Вольф 359 говорил Бирман на борту «Казарки» за несколько минут до того, как ожил найденный нами инопланетянин.

— …наконец-то ваши медицинские показатели вошли в норму. Или, как говорят мои коллеги, «вышли на плато». А это уже прекрасная новость и для нас, и для вас — поскольку, скажу откровенно, стопроцентной уверенности в этом не было…

Пока он говорил, я исподволь изучал его. Такая же черная водолазка (форменная? часть какого-нибудь там «полевого повседневного комплекта № 2»?), как на подполковнике Курамшине. Но если на одежде подполковника не было вообще никаких знаков различия, то водолазку моего визави украшал серебристый значок.

Значок был невелик, а у меня то и дело слезились глаза. Поэтому я не мог толком разглядеть, что же на значке изображено.

«Ой, ладно, велика важность. Да что там может быть! Небось, что-то вроде „Ста парашютных прыжков“ или „Стрелка-снайпера“…»

— …Процессы могли зайти далеко, — продолжал дознаватель, — очень далеко, стать необратимыми… Дело в том, что вы подверглись воздействию композиции газа «Бриз-8» вкупе со штурмовым нейропаралитическим инфразвуком. Это не только привело к частичной амнезии и серьезной интоксикации, но также расстроило некоторые важные функции мезокортекса. В частности, у вас нарушилось восприятие таких категорий как истина, время, цвет, долг, вера. Вот, например, сколько, по-вашему, вы здесь находитесь?

Я прикинул, что Курамшин провел, наверное, не менее десяти допросов.

— Неделю?

— Двадцать шесть часов. А какого цвета был антидот, которым вас поил подполковник?

— Зеленый?

Вместо ответа мой собеседник жестом фокусника извлек откуда-то из тумбы стола и поставил передо мной уже знакомый мне стакан с пузырящейся жидкостью.

Синей жидкостью.

Я почувствовал укол страха. Что-то тут не то…

Точнее так: у меня не было оснований не верить своему собеседнику насчет «Бриза-8», двадцати шести часов и сбоя в восприятии цвета. Но вот только к чему он вёл? Не намеревался ли выстроить на фундаменте этой частной правды какую-то глобальную, вселенскую кривду?

— Впечатляет, — сухо сказал я.

Моя замкнутость от него не укрылась (внимательный, черт!). Он тоже построжел:

— Так вот, товарищ Бекетов, я очень рад, что вы оправились от воздействия наших спецсредств. В числе прочего это означает, что вы, наконец, уже способны адекватно воспринимать услышанное и, соответственно, адекватно отвечать на вопросы. А я здесь, как и мой коллега Курамшин, ровно для того, чтобы получить на свои вопросы правдивые и подробные ответы.

— Даже все описанные вами… психотропные… страсти… — выговорил я, тщательно подбирая слова, — не помешали мне дать… вашему Курамшину именно правдивые и подробные ответы.

— Возможно. Возможно. Но — не будем спешить. Для начала я хотел бы вместе с вами просмотреть одну запись.

Не делая паузы, чтобы предоставить мне возможность сказать что-нибудь светское вроде «О да, конечно, горю нетерпением!», мой собеседник (который, замечу, так и не удосужился представиться, а потому я был вынужден закрепить за ним кличку Ревизор) перевел свой планшет в режим проектора, и я увидел… свою перепуганную, нервную физиономию.

За моей спиной угадывался спартанский интерьер кубрика ракетоплана «Казарка», а съемка велась, как легко было догадаться, моим собственным планшетом!

Я, вообще-то, люблю нормальные полноценные записки буквами. И не терплю оставлять вместо них всякие там видеозаписи. Вот и в тот раз диктовал своему планшету текст, а не видеообращение. Однако по умолчанию в таких случаях у большинства планшетов автоматически включается полный видеопротокол. Не составил исключения и мой старый добрый «Айдар».

* * *

«Запись сделана 30 апреля 2614 года.

Автор: Бекетов Константин Сергеевич, репортер „Русского аргумента“.

Я, Константин Бекетов, адресую это послание Совету Директоров и Высшему Государственному Совету России с просьбой придать изложенную ниже информацию возможно широкой огласке. Также я прошу задействовать ее в исчерпывающем расследовании обстоятельств гибели Четвертой Межзвездной Экспедиции и установлении места пребывания тел всех космонавтов — как с корабля „Восход“, так и с корабля „Звезда“.