Птицы знают лучше - Екатерина Круглова

"Не очень-то хотелось!" — заткнула Саша отдаюший шизофренией диалог и до самого дома Веры изо всех сил думала о хорошем. Идея отказаться от унылых стандартов отечественных свадеб казалась ей просто отличной. Стандартные она уже повидала, единственным развлечением на них было оставаться трезвой и наблюдать за гостями, держа наготове смартфон.

Впрочем, выражение "по-домашнему" предполагало вовсе не бюджетную тусовку в стенах квартиры под неумолчные проклятья соседей. Родители жениха подарили молодой семье собственный дом, и простое короткое слово плохо справлялось с его описанием. "Особняк" подошло бы больше. Интеллигентная, но скромная семья Веры не смогла бы дать дочери и полчердака этого дома. Окинув взглядом подарочек, прежде виденный только в инстаграмме, Саша всерьез и надолго задумалась. Взвесила "за" и "против", проанализировала ощущения. В конце концов удовлетворенно кивнула: она не завидовала подруге.

Та действительно заслуживала все, и еще чуть-чуть. Но странная, едва уловимая заноза сомнений в мозгу никуда не исчезла.

***

— Санни, готовься! — беззвучно прошептала Вера и направилась прочь от подружек невесты. Саша послушно изобразила горячую заинтересованность, очень надеясь, что не фальшивит. Остальные девчонки толкались и шипели друг на друга, почти пугая азартом, словно им собирались бросить не изящный букет, а чемодан с миллионом долларов.

— Раз. Два…

— И-э-эх!!!

Прыжок, который совершила двоюродная сестра жениха, сделал бы честь Суперкубку ФИБА. У прочих охотниц за счастьем не было ни единого шанса.

— Ну, йо-о-окарный юань! — хором протянули жених и невеста, с укоризной глядя на Сашу.

И вот тут все встало на свои места. Не заботливые, понимающие родители невесты, которые никогда не назовут дочь Разочарование Номер Один. Не богатые успешные родители жениха, всегда готовые поддержать материально. И даже не замечательный секс, о котором шепотом, смущаясь поведала по скайпу Вера. Это — только очень приятные дополнения. Самым главным было то самое единство, с которым молодые отчитали лузершу. То, как они понимали друг друга с полуслова. Даже двигались они согласованно — чем-чем, а наблюдательностью природа Сашу не обделила.

Заноза оказалась не в мыслях — занозой была она сама: унылым, диссонирующим штрихом на яркой светлой картине. Неправильной надписью на упаковке с мороженым.

Что делать, если не хочешь портить Самый Важный день лучшей подруги? Исчезнуть максимально незаметно, конечно же.

Максимально незаметно не удалось: мама Веры поймала ее в дверях.

— Мне завтра… — Саша даже не напрягалась, изображая горечь момента, получилось само и "на ура". — Мне завтра в женскую консультацию на осмотр, ну, Вера должно быть, вам рассказывала… Извините.

Разумеется, ее извинили. Сочувствующе покивали, похлопали по плечу, предложили вызвать такси.

— Я — уже, — Саша подняла большой палец, улыбнулась и выскочила за дверь.

***

Такси от Пскова до Питера? Для безработной? Да легко. Все, что угодно, лишь бы убраться побыстрее оттуда, где ей было не место.

Саша не стала садиться рядом с водителем, и это автоматически свело дежурную болтовню почти что на нет. Он не расспрашивал, она не провоцировала. По-настоящему длинную фразу водитель произнес всего раз, и то — обращаясь не к ней.

Знак аварийной остановки сиял, прекрасно видимый издалека даже сквозь морось. Невезучие путешественники настолько свято чтили правила, что так и остались посреди пустой трассы, хотя вполне могли откатить машину к обочине.

— Очень торопитесь? — обернулся к Саше таксист.

— Нет, все в порядке, — она кивнула вперед, давая понять, что не против помощи бедолагам.

Не хотела бы она оказаться на их месте. Так почему не взять попутчиков?

Но девушки, печально курившие возле машины, заверили, что уже дозвонились до ближайшей станции техобслуживания. Скептическое замечание таксиста об относительности понятия "ближайшая станция" никого из их не убедило.

— Черт с ними, — буркнул таксист. — Пусть мокнут.

Дождь и в самом деле усилился.

Саша так и не смогла понять, что это было — скользкий асфальт? Ошибка водителя? Или какой-то зверек вдруг прикинулся камикадзе? Мгновение назад она клевала носом, а в следующее — мир завертелся перед глазами под звон стекла и скрежет металла. Ремень безопасности сдавил грудь, в глазах потемнело.

Тьма.

Серьезная ошибка — считать, что этот набор звуков — черный. Тьма — словно сырое мясо: багровое слово с алыми прожилками по краям, обволакивающее, как трясина, и липкое, как холодный пот, проступивший от ужаса.

— Н-н-нет! — выдавила Саша сквозь зубы, сражаясь с багровым туманом. Что-то нужно было противопоставить ему, все равно — что, лишь бы отыскать якорь и не позволить туману затянуть в себя, лишив сознания. Свет? Бесполезное слово, графичное и хрупкое, оно исчезло, едва возникнув. Жизнь? Звонкое слово, незамаранное багрянцем. Густая сочная зелень. Надежные звуки, но при этом — режущие, как трава, которую сорвали неосторожной рукой.

Саша уцепилась за этот образ, без конца повторяя слово-спасение.

Липкую тьму вытеснило зеленое сияние, окутало теплом и почему-то — ароматом свежескошенного газона. Подхватило, унесло за собой…

Интерлюдия

— Вы кого притащили, ничтожества?! Даже такую простую вещь не сумели, или вам просто нравятся наказания?

— Не надо! Подождите! Да, девчонка другая, но ведь не сдохла же, значит — какие-никакие силенки все-таки есть.

— Только посмотрите, кто рассуждает о силе. Вы ее физиономию видели, недоумки? Избавьтесь от девчонки, тихо и аккуратно. Иначе мы избавимся от безмозглой прислуги.

Пахло заплесневелой тканью и нагретым металлом, но никак не газоном. И по-прежнему давил, вреза'лся под ребра ремень безопасности, впрочем — слабее, чем прежде. Саша нащупала замок, и тот вдруг рассыпался под вспотевшей ладонью. Приоткрытая дверца зияла выбитым стеклом, сквозь нее торчал ствол совсем молодой березки, не ствол даже, так — стебель с претензией, но неожиданно прочный. Саше пришлось пинать дверцу почти минуту, прежде чем трава и юные деревца сдались и пропустили. Выбравшись на четвереньках, она посидела немного, уткнувшись носом в останки березы. Попыталась встать, но дрожащие ноги подвели, уронили хозяйку обратно в траву. Саша развернулась. Медленно, цепляясь за дверцу, поднялась наконец в полный рост.

В этот раз она уронила не себя целиком — только челюсть.

Вместо новехонького такси ей предстала груда металлолома, ушедшая колесами в землю. Ржавый остов, и в нем — еще один: человеческий. На месте водителя, частично осыпавшись на пассажирское, был скелет в истлевших лохмотьях.