Развеянные чары - Дебора Тернер

Коннору была ненавистна сама мысль о связи Кая и Линды, но между ними явно что-то было, это чувствовалось. Впрочем, Коннор хорошо разбирался в людях и мог голову дать на отсечение: что бы ни связывало Кая и Линду в прошлом, оно там, в прошлом, и осталось.

Мужественное, немного суровое лицо Кая не отличалось подвижностью и выразительностью черт, однако, глядя на это лицо, никто в мире не смог бы усомниться в том, какие чувства он испытывает к своей жене Джой.

Неважно. Даже если бы Кай стоял между ними, Коннор бы не сдался.

Неслышно возник официант.

— Шампанского?

Пенни несколько вымученно рассмеялась и взяла бокал дрожащими пальчиками.

— Прелестно! И день сегодня замечательный. Я вообще люблю весну. Снова хочется жить и любить, правда, Коннор?

Коннор краем уха слушал беспечное щебетание Пенни, а сам не сводил глаз с женщины, подчинившей себе все его мысли и желания.

Линда Чериш сидела на мягком диване, и впервые, пожалуй, ее лицо излучало тепло и свет. На руках у нее лежала маленькая дочь Джой и Кая, Элли. Джой наклонилась к Линде и что-то сказала, обе рассмеялись. Малютка изумленно вытаращила блестящие глазенки и осторожно тронула пухлой ручкой щеку Линды, та поймала эту крошечную ручонку и нежно поцеловала ее.

Коннор почувствовал, как холодный пот выступает у него на висках, а мышцы живота сводит в тугой комок. Он хотел эту женщину, он страстно желал ее!

Над его ухом прорезался голосок Пенни, нежный голос маленькой ядовитой змейки:

— Я лично удивлена такой любовью к младенцам! Линда ведь никогда не любила детей. Когда они с Ником поженились, она категорически отказалась их заводить, хотя Ник этого очень хотел.

Вот теперь Коннор совершенно точно был уверен: Пенни что-то недоговаривает! Он повернулся к женщине, слегка выгнув одну бровь и явно намереваясь ее расспросить поподробнее. Пенни поднесла к губам бокал, словно щитом прикрылась от его взгляда, от его невысказанного вопроса.

— Я и не знал, что ты была знакома с ними обоими.

Пенни передернула плечами.

— Ну, с Линдой мы учились в одном классе еще в школе. Она, разумеется, была гордостью школы и отрадой учителей — знаешь, такая миленькая, хорошенькая отличница, никогда в жизни не забывающая приготовить уроки и складывающая табели с оценками в специальную шкатулочку. А я… я была главным клоуном класса. Она меня презирала. Нет, ты только не подумай, что я ее до сих пор за это ненавижу. Это было двадцать лет назад. Дети жестоки, знаешь ли. Мы устраивали ей жуткие вещи! Мы были просто детьми.

Да, только вот не в том ли дело, что Линда не умеет забывать обид?

Коннор отпил шампанское и невинно осведомился:

— А с ее мужем ты тоже в школе познакомилась?

Вот чего он не ожидал, так это яркого, почти болезненного румянца на щеках Пенни.

— Нет… он был старше на три года и учился в другой школе. Его смерть стала для всех нас настоящей трагедией, Коннор. А Линда… она меня поразила. Ни единой слезинки не проронила на похоронах, хотя в душе у нее, возможно, бушевал ад.

Не хочешь ли ты намекнуть, Пенни, что Линда не любила своего мужа?

Честно говоря, Коннор уже жалел, что затеял этот разговор, поэтому постарался завершить его как можно тактичнее.

— Я слышал, у них была большая любовь.

Лицо Пенни окаменело, и лишь в глазах плескалось целое море тоски и горечи. Потом длинные ресницы опустились, и Пенни абсолютно светским тоном произнесла:

— Да, так говорили. Именно поэтому трудно поверить, что она спала с Каем. Тем более что к тому времени, когда об этом заговорили, со дня смерти Ника и года не прошло. Как-то это не вписывается в образ безутешной вдовы, не находишь? Кроме того, Ник…

— И что же Ник?

Коннор искренне надеялся, что голос не подвел его и вопрос не выглядел слишком нетерпеливым и бесцеремонным. Пенни слабо и устало улыбнулась.

— Да ничего особенного. Просто, знаешь, когда мужчина обнаруживает наутро, что вчера вечером он женился на Снежной Королеве… Случаются депрессии. Ой, извини, мне надо кое с кем поздороваться. Увидимся, Коннор!

Пенни так поспешно кинулась к какому-то седовласому господину и так настойчиво потащила его из комнаты, что это невольно наводило на мысли о паническом бегстве.

Коннор наблюдал за ней, слегка нахмурившись. Пенни была близка к истерике, а в таком состоянии ничего не стоит закатить сцену. Вот только какую сцену? Кому? И за что? Шампанское неожиданно стало совершенно безвкусным.

Обычно женские проблемы мало интересовали Коннора Брендона. Все эти яркокрылые бабочки, кружившие вокруг него в последние годы, вряд ли могли претендовать на звание Мисс Интеллект, однако Линда Чериш к ним не относилась.

Коннору всегда претила мысль, что женщин в нем привлекают прежде всего богатство и известность. Он так часто и так прямо об этом говорил, что недоброжелательниц нажил не меньше, чем поклонниц, однако, глядя на Линду, он почти жалел, что никакие сокровища мира не способны поколебать спокойного хладнокровия этой женщины.

Он желал ее. Но и она что-то чувствовала, это точно. Это было заметно до того, как она взяла на руки ребенка. Какая-то странная тревога ощущалась в ее движениях, смятение сквозило в прекрасных фиалковых глазах и тонкие пальцы нервно комкали батистовый платок. Коннор уже несколько лет вел дела семьи Чериш, после смерти Ника несколько раз встречался с Линдой, но впервые за долгое время они встретились так, как сегодня: мужчина и женщина, между которыми что-то есть.

Кай Свенссон хлопнул его по плечу и развеял чары.

— Молодец, что выбрался, Коннор!

— Старина, крестины твоей дочери — это такое событие, которое никак нельзя было пропустить!

Линда узнала, что Коннор приехал, еще до того, как увидела его. Что-то такое менялось в атмосфере с появлением этого высокого красавца с лицом воина-завоевателя — то ли конкистадора, то ли кондотьера. Нечто, заставлявшее ее трепетать. Знакомый, привычный и размеренный мирок Линды Чериш, молодой вдовы и богатой наследницы, рушился в одно мгновение, словно замок из песка, словно карточный домик. Так было всегда, так случилось и сегодня. Она изо всех сил старалась себя контролировать, но внутри все оборвалось, и сердце глухо бухнуло и замолчало, когда Коннор Брендон вошел в гостиную вместе с Пенни Стюарт.

Ревность обожгла ее так сильно и неожиданно, что Линда поспешила заняться с малышкой Элли, искренне надеясь, что умница Джой ничего не заметила. Элли булькала, агукала и пускала пузыри — красивая тетя ей явно нравилась, в подтверждение чего героиня дня одарила Линду невероятно обаятельной и широкой улыбкой. Линда пригляделась к крошечному ротику, рядом с которым нежнейшие кораллы казались дешевыми пластиковыми игрушками, и воскликнула в искреннем восторге: