"Танки, вперед". Курьезы танковой войны в битве за Ленинград 1941-1944 гг. - Илья Мощанский

Командир 70-й стрелковой дивизии генерал-майор Федюнин принял следующее решение: ударами с рубежа Пирогово, Багрово, Скирино (фронт наступления 17 км) в двух направлениях — Пирогово, Большое Заборовье, Молочково и Скирино, Муссцы, Сольцы — окружить и уничтожить 8-ю танковую дивизию противника. Главный удар планировалось нанести силами двух полков — 68-м и 252-м (на фронте 10 км); третьему — 329-му полку одним батальоном обеспечить правый фланг дивизии, а двумя батальонами составить резерв командира дивизии в готовности для наступления на Сольцы. Глубина задачи 70-й стрелковой дивизии составляла 12 км (ближайшая задача — 8 км, дальнейшая — 4 км).

8-я танковая дивизия вермахта на 22 июня 1941 года на вооружении трех батальонов своего 10-го танкового полка имела 49 легких танков Pz.Kpfw.II, 118 машин чехословацкого производства Pz.Kpfw.38(t), 30 Pz.Kpfw.IV, 7 командирских машин Bef.38(t) и 8 командирских танков на гусеничном шасси немецкого производства[3]. Конечно, к середине июля 7 из этого числа уже была выведена из строя, но германское бронетанковое соединение все равно представляло из себя грозную силу.

Основу нашей 21-й танковой дивизии составляли танки Т-26 различных марок: пулеметный двухбашенный Т-26 образца 1931 г., пушечный с цилиндрической башней образца 1933 г., пушечные с коническими башнями образцов 1938 и 1939 г.; огнеметные (химические) ОТ-26, ОТ-130, ОТ-133. Читателя, конечно, интересует вопрос: могли ли наши танки на равных сражаться с германской техникой из 8 тд, представленной на этом ТВД? При ответе на этот вопрос необходимо проанализировать ТТХ линейного пушечного Т-26, сравнивая его по трем оценочным параметрам: подвижности, защищенности и огневой мощи.

Легкий танк поддержки пехоты Т-26, являвшийся «дальним родственником» британской разработки «Виккерс» 6-тонный, по-хорошему требовалось снять с производства уже в 1936–1937 годах. Но основательно устаревшую и концептуально (к этому времени уже были созданы пехотные танки с мощной бронезащитой: R-35 и Н-35 во Франции, а также «Матильда I» в Великобритании; впрочем, они отличались крайне архаичным вооружением) и технически машину продолжали выпускать до 1941 года. Начать массовый выпуск танка сопровождения Т-50, имевшего броню на уровне среднего Т-34, так и не удалось.

С подвижностью, первым из оценочных параметров, у Т-26 дело обстояло довольно плохо — он уступал всем танкам вермахта, за исключением чехословацкого 35(t). Последний был вообще близок по своим ТТХ к Т-26, поскольку создавался в рамках той же концепции и по образу и подобию «Виккерса» 6-тонного.

Защищенность у Т-26 была еще хуже — даже германский Pz.Kpfw.I (по сути, танкетка с вращающейся башней) имел более толстую броню, чем Т-26. Все остальные немецкие легкие (в том числе и чехословацкого производства) танки 1941 года защищались лобовой броней в 25–30 мм против 15 мм у Т-26, а средние и тяжелые (напомню читателю, что до 1942 года немцы делили танки на классы не по боевой массе, а по калибру артсистемы) — до 50 мм.

Нельзя, впрочем, сказать, что не предпринимались никакие шаги для усиления бронирования Т-26. Введение конической башни (образец 1938 г.), а затем и наклонной брони подбашенной коробки (образец 1939 г.), безусловно, способствовало повышению пулестойкости брони. Но только пулестойкости! От снарядов такая броня по-прежнему не спасала. Кардинальное же усиление бронезащиты было конструктивно невозможно. Неизбежно возраставшую при этом массу не выдержала бы ни ходовая часть, ни двигатель, ни трансмиссия. Масса Т-26 к концу серийного производства и без того возросла до 12 тонн, что самым негативным образом сказалось на его технической надежности.

Пожалуй, только с вооружением у Т-26 было все в порядке. Мощная (для 1941 года) 45-мм пушка в определенной степени компенсировала недостаточность бронезащиты Т-26 и уравнивала его шансы в огневой дуэли с танками вермахта.

Впрочем, отнюдь не недостатки этой боевой машины снижали наши шансы в наметившемся противостоянии. Проблема была в первую очередь в организации боевой деятельности бронетанковых соединений. Достаточно проследить историю использования техники в 21 тд с 22 июня по 13 июля 1941, чтобы понять, почему к началу нашего контрудара дивизия была лишь частично боеспособна[4].

22 июня 1941 года находившийся в местах зимнего расквартирования (управление соединения находилось в г. Пушкин) 10-й мехкорпус РККА, к которому относилась 21-я танковая дивизия, был поднят по тревоге. В этот же день поступило распоряжение: «Выступить своим ходом и сосредоточиться в районе Антреа, Киипен-Йоки, Хейнть-Йоки (так в документе. — Примеч. авт.). Танковым частям сосредоточиться к 5.00 24.06 (потом этот срок был перенесен на 25 июня. — Примеч. авт.), а пехоте — к 5.00 29.06».

21-я танковая дивизия к началу войны дислоцировалась в районе Сертолово, Черная речка, насчитывая в своих рядах 177 линейных Т-26, 38 огнеметных танков на базе Т-26, 9 транспортеров и бронетранспортеров на гусеничной базе Т-26, 41 бронемашину и 417 автомобилей. В первый день войны дивизия выдвинулась маршем по маршруту: Слуцк, Ленинград, Агалатово, Киркомяки, Кивиниеми, Ряйсяла, Сапрала, Антреа. В 175-километровый путь выступило 160 линейных Т-26, 38 огнеметных танков, 7 гусеничных бронетранспортеров и 39 бронемашин (автомобили пошли другим маршрутом). За 48 часов непрерывного движения со средней маршевой скоростью 4 км/ч, «сжигая» и без того невысокий моторесурс, к 8.00 25 июня 21 тд сосредоточилась в районе Хянныкиялянниеми, Полила, Иля-Наскуа. Из-за технических неисправностей в пути было брошено 35 танков и одна бронемашина (они подтягивались еще несколько дней подряд. — Примеч. авт.).

До 5 июля танки 10-го мехкорпуса поддерживали войска 23-й армии, обороняющей Карельский перешеек. Основу 10 мк составляли 21-я и 24-я танковые дивизии, 198-я моторизованная дивизия, 7-й мотоциклетный полк, 386-й отдельный батальон связи, 2-й отдельный моторизованный инженерный батальон, 65-я полевая касса Госбанка.

С утра 5 июля из оперативного отдела Северного фронта пришло указание: 21 и 24 тд отобрать по 100 танков каждой и подтянуть их к железнодорожным станциям для переброски в район Красногвардейска в резерв фронта. Подобный приказ был обусловлен необходимостью принять меры в связи с угрозой прорвавшихся моторизованных соединений противника, которые 4 июля захватили г. Остров.

Такой скороспелый и непродуманный приказ буквально развалил функционирование 10-го мехкорпуса. Командование соединения гадало: надо ли брать штаб корпуса или штабы дивизий, нужно ли с собой брать полки или другие подразделения? Танкисты возмущаясь, говорили, что лучше и целесообразнее было бы отдать приказ о переброске танковых полков в 100 танков. Сюда вошли бы все подразделения полка. Командование, штабы — все материально-техническое обеспечение — было бы уже готово, ранее сколочено. А так мехкорпус «раздваивался» — ведь кому-то нужно командовать и танками, оставшимися в 23-й армии.