Пурпурные кружева - Линда Френсис Ли

Девушка глубоко вздохнула и расправила плечи. Лили с нетерпением ожидала встречи с человеком, который проявлял к ней дружеское участие даже после скандала, но совсем не была уверена в том, что хочет увидеться в Нью-Йорке с кем-либо еще. Возможно, жизнь Лили в Территауне и была довольно одинокой, но девушка привыкла к ней. Она с удовольствием совершала прогулки по парку этого небольшого городка на севере штата, многие жители которого, хотя и не могли претендовать на то, чтобы считать себя ее друзьями, вежливо раскланивались с ней, увидев на улице.

Мысль о том, что ей предстоит вернуться в дом, где она выросла, заставила сердце Лили забиться быстрее. Внутри у нее все сжалось от волнения. Она не появлялась в свете долгие годы – десять лет, если быть точной. Многочисленные поездки в самые отдаленные уголки мира не в счет. Пить горячий кофе из глиняной кружки, сидя рядом с бедуинами в знойной пустыне, или наслаждаться экзотическим блюдом где-нибудь в джунглях Африки – совсем не то, что зайти на чашечку чая к хозяйке одной из фешенебельных гостиных Манхэттена. Да, давно ей не приходилось думать о том, как следует себя вести и что говорить, находясь в светском обществе. Сможет ли она теперь держаться как леди? Этот вопрос пугал Лили.

Но как бы то ни было, она вернется в Блэкмор-Хаус – вернется в дом, где родилась и выросла. Причина тому – поразившее всех завещание ее брата. После его смерти, последовавшей, как утверждали врачи, в результате сердечной недостаточности, Лили должна была стать опекуншей его детей, оставшихся круглыми сиротами.

За эти десять лет Клод ни разу не встречался и не разговаривал с Лили. Почему же, недоумевала она, он все-таки потребовал ее возвращения на Манхэттен?

Конечно, ответ на этот вопрос мог быть только один: из-за детей. Из-за ее племянниц и племянника.

Из всех троих Лили видела только Роберта, да и то когда он был совсем маленьким. Нежная улыбка осветила лицо девушки. Малыш так ее любил! Интересно, узнает ли он ее? Лили невесело усмехнулась. Естественно, нет. Ведь тогда ему было всего два года.

А племянницы? Как их зовут? На кого они похожи? На Клода? А может быть, на нее?

Ее брат был очень красив. Он всегда был таким франтом! В детстве они почти не расставались, были очень дружны и отлично ладили.

А сейчас Лили была вынуждена признаться себе, что предстоящее путешествие и встреча с детьми не только волнуют, но и страшат ее.

Впрочем, возможно, теперь все будет по-другому? Ведь позади столько лет! Люди могли забыть то, что произошло тогда, – разве нет?

Искорка надежды зажглась в ее сердце. «Напрасной надежды!» – мысленно усмехнулась Лили. Но она так не хотела гасить эту искру! Факт оставался фактом – она возвращается домой. После долгих десяти лет – пусть даже после собственной смерти, – но брат все-таки попросил ее вернуться.

Нью-Йорк, 1896 год

Этого не случилось бы, если бы прошлой ночью его не мучила бессонница. Он не увидел бы того, что увидел.

В среду утром Морган Элиот узнал, что в Блэкмор-Хаусе срочно требуется человек для проведения уборки и ремонта. В четверг он получил эту работу. Конечно, проникновение в Блэкмор-Хаус под видом ремонтного рабочего не было идеальным вариантом. Имей он чуть больше времени, придумал бы что-нибудь получше, но вот времени-то как раз у Моргана и не было.

Несмотря на годы, прожитые в Нью-Йорке, он по сути своей все равно оставался уроженцем Виргинии: повадки южанина вошли в его плоть и кровь навсегда. Поэтому надевать чужую личину, хотя делать это в своей жизни Моргану приходилось не раз, ему всегда было довольно трудно. Притворство любого рода претило Элиоту. Но сейчас другого выхода не было. Иного пути быстро получить столь необходимую информацию он просто не видел, как не видел и иной возможности раз и навсегда покончить с Джоном Крэндалом.

Воспоминание о Крэндале заставило все мускулы массивного, будто высеченного из мрамора, тела Моргана вздуться от напряжения, а его темные глаза угрожающе сузились.

Джон Крэндал был преуспевающим бизнесменом. Он накоротке общался с губернаторами и даже президентом. Но Морган был уверен: еще более прочные нити связывают Джона Крэндала с преступным миром. Именно эти связи позволили Крэндалу оплатить строительство особняка рядом с домом влиятельнейшего семейства Вандербильдтов. Деньги, полученные от преступных операций, Крэндал разбрасывал направо и налево, устраивая пышные приемы и званые вечера, и все для того, чтобы пустить пыль в глаза многим известным политикам и представителям нью-йоркской знати. Авторитет Крэндала рос, и в последнее время даже прошел слух о том, что Джон Крэндал собирается вступить в борьбу за пост губернатора штата. Этого Морган допустить не мог. Он кожей чувствовал, что руки Крэндала в грязи, но одних чувств мало, необходимы доказательства. Как же их добыть? Крэндал был предельно осмотрителен, и Моргану никак не удавалось проникнуть в его тщательно законспирированный преступный синдикат. Но сейчас все изменилось.

В городе появилась женщина по имени Лили Блэкмор. Всем было известно, что она – любовница Крэндала. И эта женщина собиралась нанять человека для проведения ремонта в своем доме.

Три долгих и жарких летних дня прошли с тех пор, как Морган получил это место. Но за все это время он даже мельком не видел женщину, ради которой появился здесь. Более того, он не слышал ее голоса, как, впрочем, и простого упоминания о том, что она действительно находится в Блэкмор-Хаусе, доме, где, как ему было известно, она родилась и выросла.

Он столкнулся с ней только ночью, когда, мучимый бессонницей, бродил, по вымощенной плитами дорожке позади дома.

«Это, несомненно, она!» – подумал он. Его густые темные брови непроизвольно взметнулись вверх. Кто еще это мог быть? Кто еще мог бы стоять на веранде, не обращая внимания на то, что тонкие белоснежные шторы выбиваются из беспечно распахнутых окон и дверей и трепещут на ветру, едва не задевая ее!

Несколько секунд Морган стоял в тени. Он смотрел. Он ожидал услышать музыку, громкий смех – признаки шумного веселья окончательно убедили бы его в том, что он прав и перед ним действительно Лили Блэкмор. Но здесь царила абсолютная тишина, а представшей перед ним женщине, судя по всему, было не до смеха.

Она стояла, повернувшись к нему спиной; ее волосы были распущены. Когда он присмотрелся получше, то понял, что она уже переоделась для сна. На ней была ночная рубашка из мягкой ткани на удивление строгого покроя, пуговицы застегнуты до самой шеи. Поверх был наброшен тончайший кружевной пеньюар.

Белое кружево. Принцесса в белых кружевах.

Эта мысль удивила его, заставила встряхнуться, чтобы избавиться от наваждения. Хотя Морган никогда не встречал ее, ему был прекрасно знаком этот тип женщин. Они могут выглядеть невинными, как школьницы, но это лживая невинность. Складки пеньюара не могли скрыть изящных изгибов ее тела – тела женщины, ради которой, как он слышал, множество мужчин – сентиментальных романтиков и практичных буржуа – готовы были отдать свою жизнь.