Щедрое сердце - Шантель Шоу

– Мне двадцать восемь, – отрывисто бросила она. – И Риверс моя фамилия по мужу.

На лице Кастеллано ничего нельзя было прочитать.

– Прошу меня извинить, миссис Риверс. «Зачем я так сказала?» – спросила себя Дарси.

Наверное, из стремления подчеркнуть, что она не так уж юна.

– Вообще-то я предпочитаю обращение «мисс». Сью вышла. Сальваторе закрыл дверь и подошел к ней.

– Рад, что мы разрешили этот вопрос, – сухо сказал он. – А сейчас, может, мы присядем, и я объясню причину моего визита?

Его высокомерию не было границ. Краска проступила на щеках Дарси, и она открыла было рот, чтобы велеть ему убираться, как вдруг заметила, что он прихрамывает.

– Результат автокатастрофы, – коротко пояснил Сальваторе. – Внутри моей ноги куча металла.

Дарси смутилась – он заметил, как она разглядывает его. Ей будто снова исполнилось шестнадцать, когда она была робкой и неуверенной в себе, что удивительно для членов ее семьи, которым присуща самоуверенность.

«Не будь тихой мышкой, дорогая, – регулярно повторял отец. – Верь в себя, потому что, если ты не веришь в себя, как ты заставишь поверить других?»

Для ее отца так, может, оно и было. За тридцатилетнюю карьеру Джошуа Харт завоевал репутацию одного из самых лучших исполнителей шекспировских пьес. Харизматичный, волнующий и непредсказуемый, он мог не замечать собственных детей, когда погружался в ту или иную роль. Он был не только хорошим актером, но и блестящим драматургом – три его пьесы ставились в Вест-Энде. Джошуа Харт не страдал неуверенностью в себе.

«Актерское мастерство в твоей крови, – говорил он Дарси. – Разве может быть иначе, когда в тебе переплелись мои гены и гены твоей матери?»

Ее мать, Клаудия, была одаренной актрисой. Брат и две сестры Дарси тоже выступали на сцене. Она особенно была близка со своей младшей сестрой, Миной, и гордилась тем, что та сумела перебороть себя.

Только Дарси избрала иной путь, и Джошуа не скрывал разочарования. Иногда ей казалось, что отец воспринял ее отступление от семейной традиции как личное оскорбление. С ним никогда не было особенно легко, а в последние годы в их отношениях появилась трещина, которую Дарси очень хотела заделать.

– Мисс Риверс!

Резкий голос Сальваторе Кастеллано вернул ее в настоящее. Не дожидаясь приглашения, он сел в одно из кресел возле ее стола, вытянув поврежденную ногу. Дарси решила, что пора вернуть контроль над ситуацией.

– Боюсь, я могу уделить вам только несколько минут, мистер Кастеллано, – живо произнесла она. – У меня много дел.

Его брови приподнялись.

– Вы хотите сказать, у вас есть пациенты? Если я правильно понял Джеймса Форбса, отделение логопедии закрывается.

Дарси вспыхнула, так как на сегодняшний день у нее ничего назначено не было. Она обошла стол и села, выставив перед собой папоротник в качестве барьера.

– Так и есть. Я освобождаю кабинет. Однако у меня есть личные дела.

«Какого рода личные дела?» – подумал Сальваторе. Может, она торопится домой, к своему мужу, чтобы заняться в этот ленивый летний полдень любовью? Бросив взгляд на левую руку женщины, он заметил, что на ее пальце нет кольца. Сальваторе нахмурился. Почему его интересует личная жизнь мисс Дарси Риверс? Все, что ему нужно, – ее опыт и знания.

– Я пришел к вам, мисс Риверс, потому, что хочу нанять логопеда, специализирующегося на работе с глухими детьми и особенно с теми, у кого есть кохлеарные имплантаты. Моей пятилетней дочери поставили двусторонние имплантаты два месяца назад. Рози глухая. Она хорошо знает язык жестов, но не умеет общаться вербально.

Дарси вдохнула слабый аромат его одеколона – сандалового дерева – и почувствовала, как ее охватила дрожь. Она пожалела, что села за стол. Это не придало ей профессиональный вид. Оказавшись так близко к Сальваторе, она могла думать только о том, что он чертовски сексуален.

Боже милостивый! Дарси мысленно дала себе подзатыльник и сконцентрировалась на деле.

– Имплантаты вашей дочери вживили в Англии?

– Да. Джеймс Форбс – ее лечащий врач.

– Тогда Джеймс должен был объяснить вам, что, хотя отделение закрывается, специалисты-логопеды в клинике останутся. Правда, их будет меньше, что, к сожалению, создаст длинные очереди, – с грустью добавила она.

– Рози была частной пациенткой Джеймса.

– Понятно, – медленно проговорила Дарси. – Но почему Джеймс рекомендовал вам меня? Я в любом случае не смогла бы заниматься с вашей дочерью, так как срок моего контракта истек.

– Джеймс сказал, что вы собираетесь открыть собственную практику.

– Я надеюсь заняться этим в будущем, а сейчас в мои планы входит отпуск, и лето я проведу на юге Франции. Извините, не могу вам помочь, мистер Кастеллано, но я готова рекомендовать нескольких специалистов, которые, я уверена, будут рады работать с вашей дочерью.

В голосе его послышались стальные нотки.

– Джеймс утверждает, что вы лучшая. – Он бросил на Дарси проницательный взгляд. – Для дочери мне нужно только самое лучшее, и я хорошо заплачу вам.

Дарси нахмурилась:

– Дело не в деньгах…

– Опыт научил меня, что именно в них, мисс Риверс.

Саркастичный ответ заставил Дарси ощетиниться. Вероятно, он, как и некоторые ее бывшие коллеги, считает, что она решила заняться частной практикой, чтобы увеличить свои доходы. Но дело было не только в этом. Дарси нужна была свобода, чтобы воплотить в жизнь собственные наработки для обучения детей с нарушениями слуха.

– Я понимаю, что вы и мать Рози хотите, чтобы сеансы логопедии с вашей дочерью начались как можно скорее. Дети с врожденными дефектами слуха приобретают хорошие коммуникационные и языковые навыки, если курс терапии начат сразу после имплантации.

Дарси поколебалась. Где мать девочки? Странно, что Сальваторе пришел один. В ее голове зазвенели тревожные колокольчики. Ей были знакомы ситуации, когда родители придерживались диаметрально противоположных взглядов на методы лечения их ребенка.

– Скажите, мать вашей дочери согласна с вами?

– Моя жена умерла, когда Рози была совсем маленькой.

Дарси бросила на него потрясенный взгляд.

– Мне жаль, – пробормотала она.

Ее мысли вернулись к дочери Сальваторе. Большую часть жизни маленькая девочка прожила в своем безмолвном мире, и, если сейчас она могла слышать благодаря кохлеарным имплантатам, звук был для нее странным и, возможно, пугающим явлением. Рози и так многое пришлось пережить. Трагичным было уже то, что она росла без матери, а ее отец был так же эмоционален, как гранитная глыба.

Дарси вспомнила свою мать. Полгода назад Клаудии поставили диагноз «злокачественная меланома». К счастью, лечение привело к успеху, но Дарси не забыла, в какое отчаяние она впадала при мысли о том, что может потерять маму. Ее сердце пронзила боль.