Болевой порог - Ольга Сергеевна Рузанова

ужас забрался мне под кожу, когда, облизнувшись, Глущенко начал раздевать меня глазами. Задрожав, я схватилась за ножку бокала, как утопающий за соломинку и придвинулась ближе к мужу, безмолвно умоляя о защите.

А Глущенко, заметив мои трепыхания, ехидно оскалился и показал жест, имитирующий минет. Я опустила глаза и сделала глоток шампанского в надежде унять подступившую тошноту. Сейчас меня интересовал только один вопрос, видел ли все это муж или нет. Потому что, если видел – мне конец. Если от этого маньяка мне приходится терпеть только грязные намеки, то дома меня ожидают таскотьня за волосы и удары в живот.

У Кармана всегда и во всем виновата я. Ущипнули за задницу – вела себя как шлюха, зажали в туалете – значит, сама вырядилась, так, будто только и думаешь, как бы на х@й запрыгнуть. Поэтому с некоторых пор я перестала жаловаться на домогательства со стороны других мужчин.

Внезапно голоса смолкли и головы всех присутствующих повернулись к дверям. Там стоял Масаев. Белый как полотно.

– Шевц здесь…

Глава 2.

По залу пошли шепотки, и до моего слуха донеслось шипение мужа:

– Шакал…

Я слышала о нем раньше, но никогда не видела. Местные его ненавидели и… откровенно боялись. Говорили, что ему под силу уничтожить или отобрать любой бизнес. Для него нет законов или запретов. И судя по тому, как легко он попал в этот закрытый клуб, так оно и было.

Кто он и чем именно занимается, я не знала. Просто не интересовалась.

В зале наступила звенящая тишина, и мы все повернули головы к входу. Там стоял он. Шевц. Со своего места я не смогла его как следует рассмотреть, тем более, что к нему сразу потянулись местные воротилы и закрыли мне обзор. Такое ощущение, что им было за честь поздороваться с ним за руку. Отовсюду только и слышалось: «Дмитрий Александрович, добро пожаловать к нам… мы так рады… проходите… как здоровьице… сколько лет, сколько зим…»

Я скривилась. Никогда не любила жополизов. И не важно, лизали они жопу мне или кому-то еще.

Глущенко тоже вскочил поприветствовать этого шишку. Только мой муж остался на месте, что-то зло ворча себе под нос.

Бокал опустел, и я огляделась в поисках официанта. Щелкнула пальцами, как он тут же подбежал ко мне.

– Шампанского мне, да поживее!

– Будет сделано, Ольга Игоревна! – кивнул он и исчез.

– Хватит бухать, Оля! – ледяным тоном произнес Карманов.

– Леш, это только второй бокал…

Ответить муж не успел, потому как раз в этот момент прямо напротив меня уселся Шевц. Я вскинула глаза и напоролась на его страшный взгляд. У меня по коже поползли мурашки, а пальцы, удерживающие ножку бокала, вмиг заледенели. Потому что смотрел он на меня так, как никто раньше. Как на самую дешевую портовскую шлюху.

Я сжалась, но взгляд отвести не смогла. Он как будто держал его. Пронизывая, отравляя своим презрением. Проникал в самую душу, душил. Кажется, теперь я знаю, что чувствовал кролик перед тем, как удав его съел.

Подоспевший как нельзя вовремя официант разорвал наш зрительный контакт. И я, судорожно вздохнув, выхватила из его рук фужер и сделала большой глоток, больше не поднимая глаз от пузырящейся жидкости.

Он впечатляющ. Такого, увидев раз, больше не забудешь. Высокий, выше всех здесь присутствующих минимум на полголовы. Это я заметила еще, когда они все к нему на поклон повалили. Мощный в плечевом поясе. Смуглый брюнет с черными глазами. Такими черными, что зрачки сливаются с радужкой. Лицо притягательное, можно назвать красивым, если бы не прилипшее к нему презрительное выражение.

Карман тоже сидел напряженный, будто в спину вбили кол. Я достаточно его знаю, чтобы сказать наверняка. Он боится. Шестеренки в моей голове начинает медленно крутиться. Неужели плохое настроение мужа как-то связано с Шевцем?.. Он хочет отмести у него бизнес?.. И если да, то как мне этим воспользоваться, чтобы вырваться на свободу?

Я сидела как на иголках. Хлебала свое шампанское и боялась поднять глаза. Шевц все еще смотрел на меня, я чувствовала это кожей. Она словно покрывалась коркой льда. Мои плечи, ложбинка груди, руки. Мороз проникал внутрь и замораживал каждую клетку.

От его взгляда хотелось залезть под стол. И я подумала, что лучше бы на его месте сидел Глущенко. К таким, как он я уже привыкла…

– Алеша, мне в туалет надо… – шепнула на ухо мужу.

– Иди… – оттолкнул меня плечом.

Я вскочила и чуть ли не бегом побежала к выходу. Спины коснулся холод. Что ему от меня надо?!

Шла, не оборачиваясь, несмотря на оклики псевдоподружек. Скользнула в туалет и закрылась в кабинке. И только там смогла спокойно выдохнуть.

Он меня смутил и унизил одним только взглядом. Смотрел так, будто знает всю мою подноготную, все мои грязные тайны.

Откуда?! Что ему известно?!

Я закусила кулак, чтобы не завыть от бессилия.

Хлопнула дверь, в туалет кто-то вошел. Задержав дыхание, досчитала до десяти и медленно выдохнула.

– Ольчик, привет, куколка, – пропела Тати, когда я вышла из кабинки, нацепив на лицо привычную высокомерную маску.

– Привет.

– Ты где была, я тебя не видела?.. – взмахнула Тати нарощенными ресницами.

Я мысленно матюгнулась. Эта Тати, как она всем представляется, одна из моих «подружек» и она меня нереально бесит.

На самом деле, ее зовут Танькой. Она обычная продавщица из магазина нижнего белья, где Семенов, зам мэра, покупал трусы для своей жены, и, увидев ее, сделал своей любовницей на постоянной основе. История банальная, почти как у меня…

– С мужиками сидела, – съехидничала я.

– Реааально?..

– Ага… дай сигарету…

– Ты че забыла, я же бросила… пупсик заставил…

Я взглянула на ее кукольное личико и еле сдержалась, чтоб не послать ее. Сука? Знаю… Стерва? Еще какая!.. Но в этом террариуме по-другому не выжить.

– Никита здесь?.. – спросила ее, поправляя волосы.

– Здесь… – кивнула Тати, – позвать?..

– Скажи, буду ждать его на балконе…

Она выскочила выполнять мое поручение, а я достала помаду, чтобы поправить макияж. Это хорошо, что Никита здесь… Стрельну у него сигаретку, а заодно узнаю, что этот Шакал забыл в нашем болоте.

Глава 3.

Балкон застекленный, но все равно было холодно. Поэтому зимой сюда никто не выходил, кроме меня. И Никиты. О нашем общении знали только Тати и Анжелика. Но они трепаться не будут, потому как на них у меня тоже имелся компромат.

– Ольга… – мои плечи накрывает теплый пиджак, а щеки касаются мягкие